Книга Арбалетчики князя Всеслава - Безбашенный

Февраль в Южной Испании таков, что нам бы такие феврали. Но спасибо хоть и на том, что не август – иначе под августовским солнцем я бы точно изжарился. Ведь под шерстяной туникой, поверх которой еще и плащ, а на груди – бронзовый нагрудник для приличия, у меня пододет еще и кожаный поддоспешник, а поверх него – кольчуга. И не абы какая! Вызванный нашим нанимателем из Кордубы наш прежний командир Тордул привез мне «небольшой скромный подарочек» от моего бывшего раба Нирула и его отца. Обвязанный бечевой сверток из грубой ткани оказался гибким и не по объему увесистым, и когда я развернул его, то понял наконец, зачем оружейник снимал тогда с меня мерку. Бронзовая кольчуга, в отличие от железной, и у римлян считалась элитным доспехом, а тут я, приглядевшись, еще и опознал пружинную «нечерную» бронзу. Вот это порадовали кордубские друзья! Угодили – не то слово! Гровер-кольчуга современных исторических реконструкторов, то бишь сплетенная из стандартных пружинных гровер-шайб, если кто не в курсах, держит и макаровскую пулю. У моей металл, пожалуй, помягче, зато сами кольца повнушительнее, из толстенькой проволоки, да еще и заклепочками из обычной бронзы склепаны, так что в целом уж всяко не хуже той хваленой «гровер». При этом отец Нирула – умен мужик, и об этом подумал – оставил на кольцах цвета побежалости, да еще и молотком их перед термообработкой поколотил маленько, дабы видок у его изделия был не слишком элитный, а так, малость повульгарнее. Это чтобы не позарилось слишком уж высокое начальство, которому хрен откажешь, гы-гы!

И сижу я на слегка норовистом, но зато сильном и выносливом Мавре ни разу не охлюпкой, как местные наездники – ага, дурака нашли, а в нормальном седле. Ну, в относительно нормальном. Планы-то у меня были вообще наполеоновские – «изобрести» полноценное седло типа ковбойских или среднеазиатских, да еще и со стременами. Ага, хрен там! Прежде всего я хрен нашел подходящей специализации ремесленника – ну не делают пока в античном мире седел, хоть ты тресни. Я уже раскатал было губу, когда выяснилось, что раб-конюх нашего нанимателя – не самый главный, а один из двух его помощников – скиф. Скифы, правда, не знали стремян, как не знал их никто в древности, но хотя бы уж знали седло, и я обнадежился тем, что уж идею элементарно устроенных стремян я ему всяко растолкую, а само седло этот представитель племени лихих степных наездников должен прекрасно знать и сам. Мой облом был жестоким. Нет, скиф-то седло знал, но свое, скифское – обычную кожаную подушку с подпругой, смягчающую езду, но никак ее не облегчающую. А зачем облегчать то, чему любой нормальный скиф и так обучен с малолетства? Я был готов завыть от досады, но тут этот сын причерноморских степей как-то случайно вспомнил о седле их восточных соседей-сородичей – савроматов. Большинство-то их тоже обычными скифского типа пользовалось, но тяжеловооруженные всадники использовали какое-то особое – на жестком деревянном каркасе с выступами-упорами для бедер и задницы. Я заинтересовался, и он изобразил мне палкой на земле рисунок, в котором я, приглядевшись, с изумлением опознал римское «рогатое» седло имперских времен. Ну, судя по рисунку, еще не совсем оно, выступы поменьше, но на прототип будущего шедевра вполне тянущее. А когда меня заинтересовало, нельзя ли здесь кому-нибудь заказать подобное изделие, конюх-скиф сразил меня наповал.

Оказалось, во-первых, что никакой он не скиф, а как раз савромат, плененный теми скифами на войне и проданный ими в рабство причерноморским грекам, которые уже и перепродали его в качестве скифского раба дальше. А во-вторых, у себя – в родном савроматском кочевье – он как раз и был мастером по дереву и коже, в том числе и по седлам. И хотя в основном заказывали обычные седла без упоров, пару раз он делал и «рогатые» – для вождя и его старшего сына. А почему он здесь конюх? Так не пользуются здесь седлами, а по прочей деревянной и кожаной утвари здесь и своих мастеров хватает. Его же как степняка, а значит, лошадника по определению, как раз вот к этим лошадям и определили. Восстановившись из того осадка, в который я выпал, я тут же заказал ему такое седло, только с выступами побольше, как у классического римского. Пришлось его поуламывать, поскольку оказалось, что «так никто не делает», но это мы уже проходили с одним кордубским портным, и звонкая монета и здесь решила вопрос о допустимости отступления от традиций. На стремена, о которых не имели еще ни малейшего понятия даже эти лихие степные наездники, времени катастрофически не оставалось, и я уже в пути сымпровизировал суррогат – обычные ременные петли. О настоящей полноценной кавалерийской рубке – вскинув коня на дыбы и привстав в стременах – с этой убогой грубятиной не приходилось и мечтать, но по крайней мере я хоть садиться на лошадь мог теперь по-человечески. Не скиф ведь я ни разу и не индеец прерий, чтоб смаху на конскую спину запрыгивать. Сами же «рога» седла обеспечивали достаточно жесткую посадку в нем – весьма немаловажную, если придется нестись галопом или рубить на скаку. Кроме того, на передние «рога» превосходно подвешивались импровизированные «седельные ольстеры» для пружинных пистолей. Когда я при сборах в дорогу взгромоздил на Мавра эту конструкцию, а затем взгромоздился на нее сам – только с третьей попытки, кстати, поскольку пришлось регулировать длину «псевдостремян» – наши турдетанские камрады вытаращили на меня глаза и едва сдерживали смех. Некоторые, впрочем, таки прыснули в кулаки, а кое-кто изобразил – ну, у иберов на то свой характерный жест, пальцем у виска они не крутят. Зато наши, сразу же въехавшие в мои преимущества, обзавидовались.

Охота на кроликов с тартесскими котами и в самом деле оказалась очень даже азартным занятием. Это совсем не тот банальный расстрел, которым мы промышляли себе пропитание в первые дни, это действительно развлечение для «богатеньких Буратин». В том, современном мире знакомый биолог, будучи заядлым кошатником, любил повторять, что кот – это маленький тигр. Эх, сюда бы его, на тартесских кошаков поглядеть – вот где настоящие маленькие тигры! Уж на что я сам ни разу не кошатник – не то чтоб не люблю кошек, просто я к ним равнодушен, – но эти бестии невольно раззадорили и меня. Это ж надо было видеть собственными глазами!

Завидев кролика, кошак делает стойку на месте, а потом начинает медленно и осторожно подкрадываться к добыче, часто останавливаясь и замирая. Приблизившись, он пригибается, вжимаясь в траву, и уже практически ползет, шажок за шажком сокращая дистанцию. Терпения тартесскому коту не занимать – прям львиная охота в миниатюре, гы-гы! На последних метрах дистанции котяра распластывается по земле, одновременно напружиниваясь для окончательного броска на жертву. Затем следует его молниеносный прыжок – ага, с непредсказуемым результатом.

Собственно, в непредсказуемости-то и заключается львиная доля азарта. Если кошак попал и вцепился – звиздец ушастому. Но если промазал сам или жертва выкинула какую неожиданную фортель – тут уже становятся возможными разные варианты.

До кошачьей реакции кролику далеко, и в первые мгновения после промаха у «маленького тигра» хорошие шансы исправить оплошность. Но если это не удалось и ушастая добыча успела задать стрекача – в погоне у кошака есть шансы только в течение нескольких секунд: спринтер он, ни разу не марафонец. Поэтому и преследует он этого кролика только эти несколько секунд. Собственно, таковы же в этом плане и все кошачьи, включая и настоящего большого тигра – сильны в броске, но слабы в погоне, так что не исключение тут тартесский кот ни разу, а наглядное подтверждение общего правила.