Книга Люси Салливан выходит замуж - Мэриан Кайз

— Он ничего не говорил о твоих трусах, — заверил меня Дэниел.

— Вот и хорошо.

— Насколько я понял, у него даже не было времени рассмотреть их, так быстро ты их скидывала… Я шучу, шучу, — быстро добавил он, заметив мой грозный взгляд.

Мои мысли снова вернулись к Карен.

— На самом деле она не считает, что мы встречаемся как влюбленные, — решила я, проанализировав услышанное. — Она знает, что мы просто друзья.

— Согласен, — подхватил Дэниел. — И я ей сказал то же самое, что мы с тобой просто друзья.

И мы дружно засмеялись.

Глава шестидесятая

Наверное, я ужасно рассердилась на Карен. Только этим я могу объяснить свое участие в последовавшем за тем Большом Сеансе Перемывания Косточек.

Это было некрасиво, неблагородно — обсуждать свою подругу и соседку за глаза. То, что я обсуждала ее с мужчиной, еще более усугубляло мою вину. Но я человек, и мне тоже свойственны человеческие слабости.

Беспомощна в постели, подумать только! Да как ей не стыдно говорить такое!

Сплетни были чем-то вроде «Макдональдса» для моей психики. Время от времени я поддавалась соблазну, но потом всегда чувствовала себя отвратительно. А через десять минут снова была голодна.

— Расскажи мне, что произошло у вас с Карен. Что ты такого сделал, что она возненавидела тебя как злейшего врага? — спросила я у Дэниела.

— Даже не знаю, — пожал он плечами.

— А я знаю: ты вел себя как эгоистичный подлец и разбил ей сердце.

— Ты действительно так считаешь, Люси? — расстроился Дэниел.

— Ну-у… да.

— Но ведь это не так, — горячился Дэниел. — Я себя так никогда не веду.

— А как ты себя ведешь? Я хочу понять, почему ты не сказал ей, что любишь ее, — произнесла я и приготовилась услышать всю подноготную отношений Карен с Дэниелом. Пусть знает, как называть меня слабачкой в сексе!

— Я не сказал ей, что люблю ее, только потому, что я не люблю ее, — вздохнул Дэниел.

— Почему ты не любишь ее? — удивилась я. — Что в ней не так?

И тут я затаила дыхание. Несмотря на все те отвратительные вещи, которые Карен сказала о Дэниеле — и обо мне, — мне было очень важно, чтобы Дэниел повел себя по-джентльменски и не ответил ей тем же Я не забывала, что мы с Карен женщины, а значит — союзницы в нашей борьбе с мужчинами.

Мне можно было подпортить репутацию Карен, раскрыв несколько ее секретов, но Дэниелу не позволялось отзываться о ней иначе, как с огромным уважением и пиететом. По крайней мере, пока я не разрешу.

— Люси, я бы не хотел говорить о Карен ничего, что могло бы показать ее в невыгодном свете, — изрек он, тщательно подбирая слова и внимательно следя за моей реакцией.

Ответ был правильным. Мы оба облегченно вздохнули.

— Я понимаю, Дэниел, — кивнула я важно.

Итак, приличия и правила были соблюдены, и о них можно было на время забыть. Теперь я хотела услышать про Карен все. И чем хуже окажется это все, тем лучше.

— Я не буду рассматривать Карен в невыгодном свете, — пообещала я. — Можешь рассказывать.

— Люси, — заколебался Дэниел, — я не уверен… это выглядит не очень красиво…

— Все в порядке, Дэниел, ты уже доказал мне, что ты порядочный, благородный человек, — подбодрила я его.

— Правда?

— Правда, — покривила я душой. — А теперь рассказывай, черт бы тебя побрал!

Дэниела, как и всех мужчин, надо было уговаривать, чтобы они посплетничали. Они только притворяются, что они не любят сплетни, но на самом деле ничто не доставляет им большего удовольствия, чем как следует очернить кого-нибудь за глаза.

— Люси, если я тебе расскажу кое-что (обрати внимание, я говорю «если»), то пообещай, что все это останется строго между нами, — строго произнес Дэниел.

— Само собой, — закивала я головой. Интересно, дождется Шарлотта моего возвращения домой или уже ляжет спать?

— Пообещай, что даже Шарлотте ты ничего не скажешь, — добавил он.

Вот гад!

— Ну-у, Дэниел, можно хотя бы Шарлотте-то что-нибудь рассказать?

— Нет.

— Ну, пожалуйста, — ныла я.

— Нет, Люси. Если ты не пообещаешь мне, что будешь молчать, я ничего тебе не стану рассказывать.

— Обещаю, — пропела я.

Пообещать можно было все что угодно. Я же не поклялась.

Дэниел с трудом сохранял суровое выражение лица. Еще чуть-чуть — и его губы расползутся в улыбке. Мне было приятно осознавать, что я еще могла рассмешить его.

— Хорошо, Люси. — Дэниел сделал глубокий вдох. — Только учти, что я не хочу сказать о Карен ничего плохого.

— Молодец, — одобрила я.

Наши глаза встретились, и я увидела, что уголки его губ опять упорно ползут вверх. Он отвернулся в сторону, якобы для того, чтобы взглянуть на посетителей паба, но я видела, что он просто пытается скрыть улыбку.

Карен совершила большую ошибку, оскорбив одновременно и меня, и Дэниела. Это объединило нас, и, пока нанесенные ею раны не заживут, мы с ним будем союзниками. Ничто не сплачивает двух человек так крепко, как общая обида на третьего.

Дэниел откашлялся и приступил к делу. Наконец.

— Тебе может показаться, что я пытаюсь во всем обвинить Карен, — начал он, — но знай, что я ей не очень-то и нравился.

— Мне кажется, что пытаешься во всем обвинить Карен.

— Но это так, Люси, поверь мне! Она была равнодушна ко мне.

— Ты грязный лжец! — отругала я его. — Она была без ума от тебя.

— Ничего подобного, — сказал он с неожиданной для меня горечью в голосе. — Она была без ума от моего банковского счета — каким она себе его воображала. Но на самом деле она перепугала мою задолженность банку с моими накоплениями.

— Ох, Дэниел, ну что ты говоришь! Ни одна женщина не станет встречаться с мужчиной из-за денег.

— А вот Карен встречалась со мной именно из-за денег. Размер был для нее очень важен — размер кошелька.

Я бы рассмеялась, если бы Дэниел не был таким грустным.

— И она все время пыталась изменить меня, — продолжил он свою печальную повесть. — Ее не устраивало во мне буквально все, и от этого она раздражалась.

— А как она пыталась изменить тебя? — спросила я.

— Она говорила мне, чтобы я серьезнее относился к работе. Что я недостаточно амбициозен. И она заставляла меня учиться играть в гольф, потому что, по ее мнению, все крупные, серьезные сделки заключаются на поле для гольфа, а не в кабинетах.