Книга Срединное море. История Средиземноморья - Джон Джулиус Норвич

В то время Барбароссе было около пятидесяти пяти лет. Ему еще оставалось прослужить султану около семи лет; в эти годы он действовал столь же блистательно, как всегда, но впредь ему пришлось сражаться на стороне в каком-то смысле необычного союзника — Франциска I Французского. Еще два года назад, в 1536 г., мы обнаруживаем турецкую эскадру, зимовавшую в гавани в Марселе; в последующие годы отношения между двумя державами — к негодованию остальной христианской Европы и даже многих французов, — казалось, становились все более сердечными. Для Франциска Турция являлась бесценным союзником, готовым сражаться с императором; для Сулеймана Великолепного представился не имевший аналогов шанс вызвать в рядах христиан раскол, более глубокий, чем когда бы то ни было прежде.

Участники этого немыслимого союза двинулись против общего врага только в 1543 г., однако когда это произошло, силы их оказались весьма значительны. В начале лета этого года не менее 100 турецких галер атаковали наиболее уязвимые владения Карла — Южную Италию. Налетев с юга, они разграбили Реджо — где, согласно одному свидетельству, Барбаросса захватил в плен дочь правителя и впоследствии взял в жены, — а затем, миновав Мессинский пролив, обрушились на побережье Калабрии, совершая набеги и грабя по мере продвижения. Прибыв в Гаэту, они взяли штурмом крепость и опустошили город. Через несколько дней они появились в устье Тибра и напали на Чивитавеккью, перед тем как направиться на место встречи с французами в Марселе (о чем предварительно условились).

Однако здесь начались сложности. Барбаросса не увидел и следа тех запасов вооружения и продовольствия, которые приказал подготовить, на которые рассчитывал и которые, как обещал Франциск, должны были ждать его. Представитель короля и командующий французскими галерами юный герцог Энгиенский рассыпался в извинениях — там и тут люди поднимали брови при виде преувеличенного (вероятно, показного) уважения, которое оказывали бывшему пирату все предводители французов, с кем тот общался, — но Барбаросса не скрывал ни недовольства, ни презрения по поводу столь непростительной халатности. Он был так зол, что едва не отказался, когда герцог Энгиенский предложил, чтобы объединенный флот отплыл вдоль побережья в Ниццу. Этот город, с конца XIV в. наслаждавшийся миром и процветавший под властью герцога Савойского, стал яблоком раздора между Франциском и Карлом почти с того самого момента, как началось их соперничество; теперь он подвергся наиболее жестокой бомбардировке за всю историю своего существования.

Если об осаде Ниццы в августе 1543 г. в городе сохранилась память до наших дней, то причиной этого стала храбрость одной героини, местной жительницы. Рано утром 15 августа турки и французы пробили брешь в стене возле одной из главных башен, и гарнизон был уже готов бежать, когда горожанка по имени Екатерина Сегурана вместе с несколькими храбрецами, призванными ею на помощь, встала у него на пути и заставила воинов сражаться. На время город был спасен, но Екатерина только отсрочила неизбежное. Всего неделю спустя, 22 августа, правитель сдал город. Поступая так, он, несомненно, ожидал, что ему будут предложены почетные условия сдачи, но за два дня Ницца была разграблена и сожжена. Как и следовало ожидать, винили в этом турок, но в действительности почти наверняка можно сказать, что за случившееся ответственны французские солдаты. Такого мнения, несомненно, придерживался Марешаль де Вильевиль, продиктовавший мемуары незадолго до кончины:

«Город Ницца был разграблен и сожжен, за что не следует проклинать ни Барбароссу, ни сарацин, ибо, когда это случилось, они уже были далеко от него… Ответственность за насилие была возложена на бедного Барбароссу, чтобы защитить честь и доброе имя Франции, более того — самого христианства».

Хотя османский флот вернулся на зимовку в Тулон, осада и взятие Ниццы стали первой и последней операцией, совместно осуществленной силами франко-турецкой коалиции. В 1544 г. Франциск заключил пакт со своим давним врагом Карлом V, а Хайраддин Барбаросса возвратился в Константинополь, где его встретили как героя (по пути он разграбил Эльбу, Прочиду, Искью и Липари с прилегающими к нему Эолийскими островами, причем все они являлись владениями империи). Через 2 года он умер в возрасте шестидесяти трех лет. Единственный сын его, о котором нам что-либо известно, Хасан, в свое время стал правителем Алжира — королевства, созданного его отцом и дядей, но истинным преемником старого пирата стал Драгут, столько лет помогавший ему (его прозвали «живая карта Средиземноморья»), Именно он продолжил его дело. Именно Драгут в 1551 г. вырвал Триполи после шестнадцатилетней борьбы из рук рыцарей ордена Святого Иоанна[222]; не кто иной, как он, 9 лет спустя полностью уничтожил испанский флот, посланный, чтобы выбить его оттуда. Впоследствии он получил в награду титул султана Триполийского, но ему так и не довелось вложить меч в ножны — в 1565 г., в возрасте восьмидесяти лет, он погиб в бою во время осады Мальты.

Но это уже другая история.

Глава XVI

МАЛЬТА И КИПР

Начало истории Мальты положили финикийцы, основавшие здесь факторию примерно в 800 г. до н. э. Учитывая количество греческих надписей, на острове, как это ни удивительно, по-видимому, никогда не было греческих колоний. Его стратегическое значение стало очевидно в ходе Пунических войн; Рим и Карфаген боролись за него, и он несколько раз переходил из рук в руки, пока наконец не попал под власть Рима в 218 г. до н. э. В течение следующих полутора тысячелетий история его была достаточно предсказуемой: он принадлежал Риму, Византии, арабам, норманнам. Первый из норманнских правителей, граф Рожер I, завоевал его в 1090 г. Существует предание, что он отрезал часть от своего алого знамени и дал ее мальтийцам, чтобы у них появился собственный флаг. Найдя, что она слишком мала, они прибавили к ней кусок белой ткани; белый и красный и поныне остаются цветами мальтийского флага (впоследствии на нем начертали еще и крест Святого Иоанна).

С падением норманнской Сицилии в конце XII в. Мальта была дарована в качестве феода Великому Адмиралу, но вскоре вместе с Сицилией стала владением Карла Анжуйского, а затем, после войны Сицилийской вечерни, — Арагонского королевского дома. Примерно в 1250 г. король Хайме I Арагонский изгнал отсюда всех мусульман — которые до этого момента, по-видимому, составляли значительное большинство населения острова — и Мальта осталась, по крайней мере формально, под властью испанцев, пока в 1530 г. Карл V не даровал ее рыцарям ордена Святого Иоанна. Всего через тридцать пять лет ей суждено было оказаться в центре средиземноморских событий.

На международной политической сцене в течение девятнадцати лет, прошедших со времени смерти Хайраддина Барбароссы в 1546 г. до осады Мальты в 1565 г., произошли значительные изменения в составе действующих лиц. Генрих VIII Английский и Франциск I Французский умерли один за другим с разницей всего в два месяца в 1547 г., а император Карл V в 1556 г. отрекся от престола и удалился в монастырь Юсте в Эстремадуре, где и последовал за ними в могилу два года спустя. Испанию он оставил своему сыну Филиппу II, империю — брату Фердинанду, но Фердинанд умер в 1564 г. и ему наследовал его сын, принявший имя Максимилиан И. В центре событий оставался лишь один из главных протагонистов прежнего времени. Султан Сулейман Великолепный разменял уже седьмой десяток, но на его физических и умственных способностях это никак не сказалось. То же можно сказать и о его амбициях.