Книга Terra Incognita: Затонувший мир. Выжженный мир. Хрустальный мир (сборник) - Джеймс Грэм Баллард

Вентресс на миг расслабился. Задрав одну ногу на подоконник, он критически оглядел Сандерса.

– Неблизкий путь, доктор, но его стоило пройти, не так ли?

Сандерс пожал плечами:

– Как бы там ни было, для меня его конец еще не настал: мне надо разыскать своих друзей. Тем не менее я с вами согласен – это потрясающий опыт. В этом лесу есть нечто чуть ли не омолаживающее. Вам не кажется…

– Конечно, доктор.

Вентресс повернулся обратно к окну, махнув рукой, чтобы Сандерс замолчал. На плечах его костюма неярким многоцветным палимпсестом переливался иней. Он обшаривал взглядом хрустальную растительность вдоль ручья. После паузы он сказал:

– Дорогой мой Сандерс, позвольте вас уверить, не только вы чувствуете это.

– Вы уже бывали здесь? – спросил Сандерс.

– Вы подразумеваете эффект deja vu? – Вентресс огляделся по сторонам, борода скрадывала мелкие черты его лица. Доктор Сандерс заколебался.

– Нет, в прямом смысле, – сказал он.

Вентресс не обратил на это внимания.

– Все мы бывали здесь, доктор, как вскорости поймет каждый, – если только на это хватит времени. – Последнее слово он произнес с особой, свойственной только ему тягучей интонацией, напоминающей похоронный звон колокола. Вентресс вслушался, как замирают последние отзвуки его голоса – отражаясь от хрустальных стен, словно затихающий реквием. – Но при этом я чувствую, что как раз оно-то у нас всех и иссякает, доктор, – вы не согласны?

Доктор Сандерс пытался растереть свои руки, чтобы вдохнуть в них хоть каплю тепла. Пальцы казались хрупкими и бесплотными, и он невольно оглянулся на пустой камин, раздумывая, снабжена ли дымоходом эта ниша, витиевато украшенная с обеих сторон большущими золочеными дельфинами. И все же, несмотря на морозный воздух, доктора знобило скорее от возбуждения, чем от холода.

– Иссякает время? – повторил он. – Я об этом еще не думал. И как вы это объясните?

– Неужели это не очевидно, доктор? Разве ваша собственная «специальность» не дает ключа к разгадке? Конечно же, проказа, как и рак, прежде всего болезнь времени, результат перенапряжения в попытке превозмочь эту особую среду, разве не так?

Доктор Сандерс кивал в ответ на слова Вентресса, наблюдая, как оживилось его напоминающее череп костистое лицо, стоило ему заговорить об этом предмете, который он, по крайней мере на первый взгляд, казалось, презирал.

– Это все теория, – согласился он, когда Вентресс закончил. – Это не…

– Недостаточно научно? – Вентресс откинул назад голову. Повысив голос, он провозгласил: – Взгляните, доктор, на вирусы: кристаллическая структура свидетельствует, что они не живые, но они и не мертвые, – и однако они невосприимчивы ко времени! – Он провел рукой по подоконнику и сгреб полную горсть хрустальных зерен, а затем разбросал их по полу, словно стеклянные шарики. – Мы с вами скоро им уподобимся, Сандерс, как, впрочем, и все живое. И будем не живы и не мертвы!

Под конец своей тирады Вентресс отвернулся и снова принялся придирчиво оглядывать лес. На левой щеке у него, словно далекая молния, предвещающая конец грозы, подергивался мускул.

– Почему вы ищете Торенсена? – спросил доктор Сандерс. – Из-за его алмазных копей?

– Не будьте идиотом, – грубо бросил через плечо Вентресс. – В этом лесу драгоценные камни повсюду, доктор. – Он презрительно соскреб пригоршню кристаллов с ткани своего костюма. – Если хотите, я насобираю вам алмазов Хоупа на целое ожерелье.

– Что вы здесь делаете? – ровным голосом спросил Сандерс. – В этом доме?

– Здесь живет Торенсен.

– Что? – Сандерс еще раз недоверчиво оглядел претенциозную мебель и зеркала в золоченых рамах, припоминая здоровяка в синем костюме за рулем «крайслера». – Я видел его всего несколько мгновений, но мне кажется, что все это не в его духе.

– Вот именно. Никогда не встречал такого дурного вкуса. – Вентресс кивнул сам себе. – А поверьте, как архитектор чего я только не повидал. Весь этот дом – жалкое посмешище. – Он указал на один из диванов с островерхой инкрустированной спинкой, которая превратилась в сверкающую пародию на картуш в стиле рококо, перевитый напоминающими козлиные рога гирляндами. – Людовик Девятнадцатый, не иначе…

Увлекшись остротами в адрес отсутствующего Торенсена, Вентресс повернулся спиной к окну. Глядя мимо него, Сандерс увидел, как увязший в ручье крокодил пытается приподняться на подгибающихся ногах, будто намереваясь вцепиться в невидимого прохожего. Прервав Вентресса, Сандерс показал на крокодила, но его опередил чужой голос:

– Вентресс!

Сердитый окрик донесся слева, из-за окаймлявших лужайку кристаллических кустов. Секундой позже в стылом воздухе прогремел выстрел. Вентресс, разворачиваясь, отпихнул одной рукой Сандерса в сторону, и пуля угодила в потолок прямо у них над головами, сбив вниз большой кусок кристаллической массы, который разлетелся у самых их ног мириадами одинаковых лезвий. Вентресс отпрянул назад и тут же наугад выпустил пулю в кусты. Отзвуки выстрела разнеслись среди окаменевших деревьев, оживляя их яркие цвета.

– Пригнитесь! – Вентресс, согнувшись, перебежал к соседнему окну и просунул дуло ружья между покрытыми инеем оконными стеклами. На мгновение парализовавшая его паника осталась позади, он был опять во всеоружии и, похоже, даже радовался происходящему. Он всмотрелся в сад и выпрямился, когда донесшийся издалека треск веток выдал путь отступления невидимого противника.

Вентресс пересек комнату и подошел к Сандерсу, который стоял, прижавшись спиной к стене, рядом с окном.

– Все в порядке. Он ушел.

Сандерс поколебался, прежде чем сдвинуться с места. Он оглядел обступившие лужайку деревья, стараясь по возможности остаться незамеченным. На дальнем краю лужайки застывшая в обрамлении двух дубов белая беседка преобразилась в огромную хрустальную корону. Стекла ее мозаичных окон мерцали, будто выложенные самоцветами; казалось, что за ними кто-то движется. Вентресс, однако, в открытую встал перед окном, обозревая пространство внизу.

– Это был Торенсен? – спросил Сандерс.

– Кто ж еще.

Казалось, что эта короткая стычка помогла Вентрессу расслабиться. Небрежно покачивая ружье на сгибе локтя, он расхаживал по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы получше изучить оставленную пулей в потолке отметину. По каким-то причинам он, очевидно, решил, что в этой междоусобице Сандерс принял его сторону, – быть может, потому, что Сандерс однажды уже спас его от нападения в туземной гавани Порт-Матарре. Сандерс, правда, действовал чисто инстинктивно, что, конечно же, не составляло для Вентресса тайны. Вентресс, очевидно, принадлежал к категории людей, ни перед кем не чувствующих себя в долгу, в чем бы этот долг ни выражался. Сандерс догадывался, что на самом деле Вентресс ощутил какую-то искорку близости, проскочившую между ними во время путешествия на пароходе из Либревиля, и что он целиком основывается в своих симпатиях и антипатиях на подобных совершенно случайных моментах.