Книга Крестьянские восстания в России в 1918-1922 гг. От махновщины до антоновщины - Юрий Васильев

30 октября — 4 ноября 1920 г. произошло восстание в Молькинском хошуне (улусе) Ангарского аймака Иркутской губернии, населенном бурятами. Основу повстанцев составили середняки и бедняки. Организаторами восстания являлись представители коренной национальности улуса Молька — буряты Улаханов Иосиф, Балдаев Гавриил, Развозжаев Иннокентий, Харлов Лука, Сабидаев Степан, Шодоров Матвей. Восстание было направлено против продовольственной политики власти. Проводились перевыборы исполкомов местных советов, аресты коммунистов. Одновременно с Молькинским хошуном восстание охватило также Кохинский хошун {15: 565— 566,570—571, 576}.

В Верхоленском уезде в ноябре 1920 г. произошло восстание бурят в Ленском хошуне Эхирит-Булагатского аймака, основную часть повстанцев составляли середняки и бедняки. Отряд повстанцев около 80 человек, большинство которого составляли буряты, 14 ноября предпринял наступление на город Верхоленск, однако вынужден был отступить вверх по реке Лене {15: 585,591}.

Районом длительного по времени повстанчества являлась хакасская территория Енисейской губернии между Ачинским и Минусинским уездами. Многие местные жители, хакасы, понимая советскую власть как власть сугубо русскую, относились к ней враждебно. С осени 1920 г. на хакасских землях действовали повстанческие группы А. Аргуцаева, С. Астанаева, Ф. Карачакова, А. Кийкова, Н. Кулакова, И. и Е. Родионовых, Н. Соловьева и И. Шадрина (Мотыги). Летом 1921 г. они объединились под командованием Н.И. Соловьева {16}. Осенью повстанцы часто распадались и многие их участники расходились по улусам, сбывая награбленное и ведя разведку. Оставшиеся оседали на зимовку в надежном месте, чтобы весной, собрав новых сторонников, вновь начать действия. К осени 1921 г. численность соловьевцев уменьшилась до 200, к 1922 г. — до 40, но с объединением повстанческих групп летом 1922 г. насчитывала до 500 человек. В отряде Соловьева находили пристанище лица, бежавшие от произвола местной власти, ранее даже служившие в милиции или состоявшие в РКП(б), хакасы-подростки, дезертировавшие с лесозаготовок, охотники, лишенные коммунистами оружия, любители вольной жизни, а также те, кого повстанцы увозили насильно. Лица, какое-то время жившие в тайге, воспринимались местными коммунистами как бандиты и в дальнейшем были вынуждены защищать себя. Хакасская беднота составляла 70—80% всех соловьевцев.

Соловьеву удалось вовлечь в повстанчество значительную часть хакасского населения. Отряд повстанцев был организован по типу кавалерийской части, в которой установили относительный порядок. Конец соловьевщины был предопределен прибытием частей Красной армии и чоновских отрядов, использованием советской властью заложничества и наказаний. Главной же причиной была потеря повстанцами опоры среди хакасского населения. Устав от грабежей и насилия, оно выставило в поддержку чоновцев более тысячи истребителей. В ноябре—декабре 1922 г. повстанцам под ударами ЧОН и частей регулярной Красной армии пришлось покинуть свою главную базу и бежать из района, потеряв убитыми и сдавшимися основную часть повстанцев. Сам Соловьев с небольшой группой скрылся в тайге (убит в 1924 г. в селе Соленое Озеро Минусинского уезда). В целом восстание способствовало ускорению решения вопроса о создании Хакасского уезда {17}.

В крупнейшем в советской истории Западно-Сибирском восстании протест против насильственных методов политики военного коммунизма объединил многонациональное крестьянское население Сибири. Примечательно, что в Тарском уезде на севере Омской губернии первыми восстали Карагайская и Тукузская волости, населенные преимущественно инородцами. В сообщениях советского военного руководства отмечалось, что в Петропавловском уезде — на юге Омской губернии — инородцы объявили «нечто вроде газавата» {18: 199, 326}.

В северных уездах Тюменской губернии (Тобольском, Сургутском, Березовском) в восстании принимали участие самоеды (совр. саамы, ненцы), остяки (совр. ханты), манси, татары. В Тобольском районе в марте 1921 г. советские войска вели ожесточенные бои за Истяцкие, Бегитинские, Карагайские, Кляшевские и Индерские юрты, в Тарском уезде — юрты Аксурка, Салинские, Решинские юрты {18: 656, 662}.

Переход на сторону повстанцев частей отдельного Казанского стрелкового полка, сформированного для подавления восстания, советское военное командование объясняло национальными особенностями. При наступлении в районе Ярково 2 марта на сторону повстанцев перешли красноармейцы 4-й роты 2-го батальона Казанского полка с пулеметами. В Тюменском уезде Ярковский район был населен преимущественно мусульманами. Рота красноармейцев, перешедшая к повстанцам, также состояла из мусульман (татар и чувашей). Аналогичный случай произошел и с другой ротой Казанского полка {18: 699}.

Существенные особенности протестное движение имело на Северном Кавказе. Данный многонациональный и густонаселенный регион отличался своеобразием, связанным с этнической пестротой и глубоким влиянием ислама и исторических традиций в этом регионе. Особенностью региона являлась также историческая вражда терских казаков и горских народов. Сунженская линия казачьих станиц разъединяла Ингушетию на две части. Горско-казачья вражда определяла главное содержание социальных противоречий на Тереке. В 1918—1919 гг. большевики нашли в лице горцев активного союзника, с осени 1920 г. прежние союзники стали непримиримыми врагами, в результате чего значительная часть горского населения Северного Кавказа поддержала и приняла участие в восстании Н. Гоцинского. В чем причина подобной кардинальной трансформации взаимоотношений горцев с Советской властью?

Сложная и запутанная ситуация на Северном Кавказе была далека от классической марксистской схемы. В тактике большевистской партии на Северном Кавказе проявился объективный учет реального соотношения сил, при необходимости — тактический отказ (там, где это ей было нужно) от строго классовой линии, приводивший к желаемым результатам. Отношения к национальным общественным группам строились не только по классовым признакам. Политика большевистской партии на Северном Кавказе продемонстрировала умелое манипулирование общественным сознанием с целью решения конкретной прагматической цели — привлечения на свою сторону национальностей, отличающихся глубокой религиозностью и консерватизмом. Причем роль религии и религиозных деятелей, с точки зрения коммунистов, не носила на Северном Кавказе однозначно негативной и враждебной оценки, характерной для ортодоксальной коммунистической доктрины.

Сложившаяся в большевистском руководстве оценка всего казачества как «сплошной контрреволюционной массы» обусловила ставку на поддержку горцев. II Терский областной съезд, проходивший с 16 февраля по 15 марта 1918 г., принял «Закон о социализации земли», сделав тем самым первый шаг к решению аграрного вопроса в пользу горцев. 22 мая 1918 г. III съезд народов Терека принял резолюцию, в которой наркому земледелия предлагалось «немедленно приступить к урегулированию чересполосицы путем переселения для уравнивания национальных границ применительно к закону о социализации земли». В этих целях переселению подлежали казачьи станицы Сунженская, Акки-Юртовская, Тарская и Фельдмаршальская. В результате этого акта ликвидировалась часть казачьей Сунженской линии.

С этого времени в лице вооруженных отрядов ингушей и чеченцев, часто возглавляемых духовными лицами, Советская власть получила самоотверженных защитников, выступавших за нее в критические моменты, в частности, во время Терского восстания казаков летом 1918 г. Горцы оказали поддержку власти во время попытки казаков захватить Владикавказ 6 августа. На съезде представителей аулов, проходившем в селе Базоркино, горцы заявили о своей готовности помочь Советской власти. К концу марта 1920 г. совместными действиями Красной армии и горских партизан Северный Кавказ был освобожден от белых. Осетины, ингуши, кабардинцы, дагестанцы, балкарцы были проникнуты сознанием могущества новой власти и доверием к ней. Примечательно, что многие решения аулов в поддержку Советской власти принимались «согласно духу шариата и революции». В те дни Северо-Кавказский ревком заверял дагестанцев: «Религию, нравы, ваши обычаи, весь внутренний уклад горцев советская власть оставляет в полной неприкосновенности и сделает все к тому, чтобы горцы Северного Кавказа стали истинно свободными в своем национальном развитии и самоопределении» {19}. Ленин в телеграмме Реввоенсовету Кавказского фронта на имя Г.К. Орджоникидзе требовал: «Еще раз прошу действовать осторожно и обязательно проявлять максимум доброжелательности к мусульманам, особенно при вступлении в Дагестан. Всячески демонстрируйте и притом самым торжественным образом симпатии к мусульманам, их автономию, независимость и прочее. О ходе дела сообщайте точнее и чаще» {20}.