Книга Идущие в ночь - Владимир Васильев

Вот как! Интересные веники. Не слишком ли много тебе известно, а, недомерок?

У меня, безусловно, имелись три монеты. У меня имелось куда больше трёх монет, да к тому же я мог расплатиться и не монетами, а самоцветами, или, там, пряностями. Но потому всё это у меня и не переводилось, что я не спешил делиться своим кровно заработанным с разными пронырами вроде этого.

— Послушай, борода, — я сменил тон на выдержанно-миролюбивый. — Неужели я похож на человека, у которого есть целых три монеты?

— Та похож на человека, — нагло ухмыльнулся карлик, — у которого есть целых сто тридцать семь монет в кошеле на дне вот этого двумеха, тридцать монет рассыпным серебром в другом кошеле — в сумке, шестьдесят три самоцвета в шкатулке рядом с первым кошелем, в двумехе, по тридцать четыре меры хадасского перца и корицы…

Я невольно разинул рот. Тьма! Да я сам не знал, сколько именно у меня осталось монет!

— …я уж не говорю об оружии и мелких, но ценных безделушках, которыми можно расплатиться, — закончил карлик. — Так что не пудри мне мозги, уважаемый.

— М-да, — протянул я. — Может, ты заодно знаешь, как меня зовут?

— Нет, — спокойно ответствовал карлик. — Это мне ни к чему.

Но ухмылка и не подумала сойти с его самодовольной бородатой рожи.

— А теперь меня послушай, грамотей, — я резким движением схватил его за ворот и рывком приподнял в воздух. — Сейчас я возьму нож, который тебе так по нраву. Вот этот, хадасский. И вспорю тебе брюхо. А потом затолкаю тебе кишки в глотку. Идёт?

Карлик изумлённо мигнул.

— Но… я же тогда не расскажу тебе о надписи!

Я рассмеялся. Далась ему эта надпись! Путь к У-Наринне я и так видел яснее ясного. С холма на юг, а потом отклониться к востоку немного. Всего и делов-то, что прислушаться к себе.

— Я знаю, куда иду, и без твоей паршивой надписи, — проворчал я. — Просто ты мне не понравился. И надоел до маленьких джерхов.

Неожиданно карлик извернулся, пихнул меня ногой в живот и вырвался. Упал на четвереньки, но проворно вскочил и намерился шмыгнуть куда-то за камень, но позади него неслышно возник Корняга, даже не скрипнув ни единого раза, и от души приложил подобранным где-то корявым сучком по темени. Карлик безмолвно рухнул мне под ноги.

— Молодец! — похвалил я Корнягу. — Правильный пень!

Тот едва не засветился от гордости.

— Да чего там! Пара пустяков. Мне он тоже не понравился…

Я ухмыльнулся.

— Я даже знаю почему, дорогуша.

Корняга насторожился.

— И почему?

— Потому что он слишком похож на тебя. Такой же нагловатый и самоуверенный враль. Было бы странно, если бы вы друг другу понравились!

За спиной фыркнула карса. Карлик очнулся было, но, увидев совсем рядом с собой зубы, жёлтые глаза и кисточки на ушах, снова лишился чувств. Тури брезгливо понюхала бороду карлика и отошла в сторону.

«Ну? — вопрошал её взгляд. — Долго мы собираемся тут торчать?»

— Нет, недолго. Сейчас потрясу этого уродца и дальше поедем. Потерпи чуточку, милая, ладно?

Карса равнодушно распахнула розовую пасть. Зубки у неё и впрямь производят впечатление!

Я легонько похлопал карлика по щекам, но тот либо притворялся, либо действительно перепугался сильнее, чем мне показалось.

— Может, бросим его? — с сомнением протянул Корняга. — На кой он нам?

Но я уже принял решение и не собирался его менять. Карлику я задам всего один вопрос. Задам — и уеду.

— Не думаю, что ты поступаешь правильно, — ответили мне. Я сначала хотел прикрикнуть на обнаглевшего сверх всякой меры Корнягу, но тут сообразил, что голос-то звучал не его.

Распрямился я быстрее освобождённой пружины.

У камня сидел на толстом бревне, которого ещё секунду назад не было, Жош. Мой приёмный отец. Погибший много кругов назад при резне в Храггах.

Дыхание у меня перехватило. Тьма! Что происходит?

— Здравствуй, Моран. Я рад, что ты всё ещё жив.

— Кто ты?

— Тот, кого ты видишь. Анхайр Жош.

— Но ведь ты умер в Храггах!

— Не далее как несколько дней назад ты тоже умер. И что же?

Действительно — что же? Я, широко распахнув глаза, глядел на Жоша.

— Где ты был все эти круги?

— Это неважно, Моран. Я — нигде, и пребуду там вовеки, если вы с Тури сделаете всё, как надо. Я умоляю тебя, не совершай ошибки.

— Ты говоришь об этом карлике?

— Не только. Но и о нём тоже.

— Но зачем мне надпись на камне? Зачем мне этот мелкий вымогатель с нечистой бородой и бегающими глазками? Я знаю, как идти в У-Наринну. Прекрасно знаю.

Жош устало прикрыл глаза, и от этой до боли знакомой картины у меня перехватило дух.

— Путь в У-Наринну лежит через каждого из нас. Каменный лес пророс в людских душах — там лишь холод и мрак. Холод, мрак и камень. Куда подевались тепло и свет? Куда подевалась доброта? Как ты можешь придти в У-Наринну, не найдя пути среди мёртвого камня собственной души? В лабиринте, где ты обречён скитаться до конца дней? Неужели тебе нравятся холод, мрак и камень, Моран? Неужели тебе не хочется, чтоб внутри было светло и тепло, как в Храггах, пока их не отыскали следопыты Чистых братьев?

Слова застряли у меня в горле. Я снова почувствовал себя маленьким и глупым щенком рядом с матёрым, седым и умудрённым долгой жизнью вулхом.

Тьма!

— Что с тобой, Одинец? — удивлённо проскрипел Корняга. — С кем ты разговариваешь?

Он что, никого не видит?

Я обернулся к нему. Пень, помахивая дубинкой, стоял совсем рядом. Жоша он действительно не видел — понять это было несложно. И карса не видела, просто равнодушно сидела поодаль и пялилась на меня, явно скучая и не в силах уразуметь — почему мы не продолжаем путь.

В тот же миг Жош вместе с бревном исчезли, а карлик снова притворился бесчувственным и зажмурился. Думал, я не замечу.

— Так-так, — я легонько пнул его. — А теперь отвечай, но только правду. Это твоя работа? Я имею в виду морок.

Наверное, что-то изменилось в моём голосе, потому что бородач ответил. Смиренно, и, похоже, правдиво.

— Моя.

— Я так и думал.

Корняга в ожидании веселья поигрывал сучком-дубинкой, готовый пустить его в ход в любой момент. Нет уж, пень, не будет тебе веселья.

— И второй вопрос, старик. Мне действительно важно знать, что именно написано на этом треклятом камне?

На этот раз карлик ненадолго задумался.