Книга 50 знаменитых самоубийц - Елена Кочемировская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После этого случая Алена Галич поняла, что подруге необходимо серьезное лечение. Еще в детстве, когда бабушка ездила с ней по всему миру, американские врачи говорили, что при такой нагрузке ребенку необходимы консультации психолога. И теперь Галич договорилась, что Нику на три месяца положат в клинику в США, добилась скидки на лечение. Но когда американцы согласились, мама Ники внезапно увезла ее в Ялту. А там она попала в местную психиатрическую больницу после буйного припадка, чего раньше с ней как будто бы не случалось. Вызволяли ее оттуда не мама и не бабушка, а все та же любимая преподавательница и… Костя.
Потом Ника вернулась в Москву. В свою комнату, оставшуюся от матери и ее второго мужа, которые уже давно развелись. Она продолжала приглашать то подруг, то друзей. Так появился Саша, в прошлом талантливый актер, который служил в театре у Розовского, но был выгнан за пьянство. В последнее время они с Никой преподавали в детском театральном кружке на окраине Москвы. Ну и, конечно же, выпивали.
Саша, сыгравший довольно неприглядную роль в судьбе Ники, вызывал безоговорочное доверие бабушки: «Это удивительный человек, мы ему полностью доверяли… Я знала: если они вместе, он ее оберегает. Я была спокойна. Саша – удивительный человек. Саша актер, талантливый парень. За Никушей он ухаживал, как за ребенком. Лелеял ее».
К тому времени в грузной, усталой, потухшей женщине уже нельзя было узнать блистательную Нику Турбину, держащую в восхищенном оцепенении тысячные концертные залы.
11 мая 2002 г. Ника разбилась насмерть, выбросившись из окна пятого этажа. Ее друзья узнали об этом случайно, только через восемь дней. Почему так? «У Ни-куши дома не было телефона, – объясняла Алена Галич. – Я два раза давала ей деньги на установку, но каждый раз они пропивались. Месяца три назад она купила себе «мобильник», но вскоре пропила и его. В начале мая я была занята переездом на новую квартиру – закрутилась совсем. К тому же Саша скрывал ее смерть от всех. Насколько я знаю, он просто беспробудно пил, и ему некогда было заниматься похоронами Ники».
18 мая, узнав о смерти подруги, Алена помчалась в морг больницы Склифосовского – проститься. Увиденное ужаснуло ее: Нике даже цветов никто не принес, а у гроба топтались пьяные Сашины дружки. Прощаясь с ней, Алена обещала исполнить ее мечту: издать книгу стихов. Полупьяный Саша бродил рядом с гробом и вставлял свои комментарии, было такое ощущение, что он боялся, как бы Ника вдруг не очнулась и не заговорила.
Потом Саша выпроводил Алену с сыном из морга, убедив ее, что тело кремируют прямо в больнице. И он, и дружки тоже ушли – они направлялись куда-то выпивать. Алена не сообразила, что он врет и при морге нет никакого крематория. Обман раскрылся вечером, когда ей позвонила подруга, которая, приехав проститься с Никой, увидела, как служащие тащили гроб с приколотой к нему запиской: «На кремацию в Николо-Архангельский крематорий». Они ругались, что им никто не оплатил «погрузочно-разгрузочные» работы. Единственное, что она смогла сделать, – дать денег «грузчикам», чтобы те не швыряли гроб с Никой. Вот так Ника Турбина, которая больше всего на свете боялась остаться одна, отправилась в последний путь без единого близкого человека рядом.
Когда произошла трагедия, мать Ники находилась в Ялте. Саша позвонил ей и рассказал о случившемся: мол, Ника и ее приятели находились в квартире и выпивали. Вечером они позвали Нику сходить погулять, вдруг она подошла к окну и выпрыгнула из него. Бабушке Саша рассказал совсем другую историю: якобы в квартире они были втроем – он, Ника и ее подруга Инна. Когда у них кончилась водка, Саша и Инна ушли в магазин, а в это время Ника выбросилась из окна. Однако непонятно, насколько можно доверять его словам; существуют также версии о несчастном случае и даже убийстве.
Так или иначе, в справке о смерти Турбиной в графе «причина смерти» стоит прочерк. А в медицинском заключении указано, что смерть наступила в результате травмы, но ручкой дописано: «Падение с пятого этажа, место и обстоятельства травмы неизвестны». Милицию попросили дать письменное подтверждение того, что ее гибель не была самоубийством, чтобы похоронить Нику по церковному обряду.
Ее отпевали через сорок дней после смерти в Москве в Высоко-Петровском монастыре. Алена Галич добилась, чтобы прах ее ученицы захоронили на Ваганьковском кладбище.
Она утверждала, что Ника и в последние годы постоянно писала стихи, о существовании нескольких сотен неопубликованных стихов дочери говорит и мать. Да и сама Ника уверяла, что пишет, только ничего не помнит на память – из-за алкоголя, а блокнот со стихами куда-то запропастился.
В ялтинской квартире Ники Турбиной все осталось так же, как в 1974 г., когда она родилась: трехкомнатная квартира на пятом этаже, творческий беспорядок, узкий коридорчик, темные маленькие комнаты и огромное количество книг, стопками лежащих рукописей и картин. Комната Никуши – самая большая в квартире. Кровать, стол и стеллажи с книгами. Никакой роскоши и совсем мало уюта. Одна стена красная, другая синяя, третья – зеленая… В общем, творческая обстановка, способствующая появлению гения, но, увы, не помогшая ему реализоваться, найти себя во взрослой жизни.
По мнению обожавших Нику ялтинцев, ее погубили столичные соблазны и амбиции семейства. А ее родственники считают, что причиной смерти их девочки стали людская черствость и зависть. Бабушка даже написала пьесу о жизни Ники, в которой обличила «бездушную толпу», «черную силу жалких людей». В общем, получается, что виноваты все и никто.
И последнее. Утверждать, что талантливый человек талантлив во всем – величайшее заблуждение. Неправда, что ребенок, с малых лет занимающийся искусством, обязательно вырастет светлой, сильной, полноценной личностью. Увы, это далеко не так. На глазах многих людей из «поэтического Моцарта» Ника Турбина превращалась в маргинала, абсолютно неприспособленного к жизни. Она так и не сумела справиться с собственной жизнью, смириться с непоэтической действительностью.
(род. в 1901 г. – ум. в 1956 г.)
Горькие слова Анны Ахматовой оказались пророческими не только для опальных «инженеров человеческих душ», но и для, казалось бы, самого преданного советской власти писателя – Александра Фадеева. Его хрестоматийную биографию можно было бы считать образцовой, если бы не самоубийство, которое, на первый взгляд, кажется совершенно нелогичным.
