Книга Дети Силаны. Натянутая паутина. Том 1 - Илья Крымов

Один из оглушенных вазой при моем приближении сбросил заторможенность и попытался схватить выроненный пистолет, но едва спас руку от клинка. Перекувырнувшись через спину, он тоже достал меч, и мы сошлись. Я сразу почувствовал, что привычное преимущество в длине рук и оружия куда-то улетучилось, враг был слишком вертким и сильным, не уступал скоростью реакции и просто отлично владел оружием. Едва не лишившись скальпа, я все же поймал его на ложном выпаде и вогнал клинок в брюшину. Зачарованная сталь пронзила плотную кожу куртки, кольчужную подстежку и плоть, причем последняя оказалась самым сложным препятствием, будто не мясо и потроха, а мореное дерево. Не будь клинок создан магами и алхимиками, возможно, сломался бы.

– Хозяин, он уходит!

Моя горничная, с ног до головы в крови, отшвырнула оторванную руку и бросилась к закрывавшемуся потайному ходу, в котором скрылись Луянь Чэн и евнух. Демоны худо-бедно покончили с сопротивлением, обошлось без потерь, но ранены были многие. На ходу увлекая их за собой, я бросил Себастине клинок, а сам подобрал пистолеты. К моменту, когда оба магазина оказались проверены, она уже пробила стену насквозь. Вместе мы ринулись вниз по лестнице.

Под своим жилищем пайшоанец заложил целый комплекс подземелий, складов для неживого товара и камер для живого. Нам пришлось гнаться за ним по лабиринту, полному взбудораженных охранников, – наверху штурмовые группы уже прорывались внутрь дворца, спровоцированные стрельбой. Крики отдавались эхом от стен, беглец требовал нашей смерти, но там, где пробегали ташшары, любое сопротивление исчезало, не успев начаться. Нам с Себастиной оставалось лишь не поскальзываться на крови, и мы почти настигли Луянь Чэна в одном из круглых залов-перекрестков, когда беглец вместе с несколькими охранниками нырнул за железную дверь.

– Стой! – поспешно крикнул я дракулине, которая уже собралась сорвать преграду с петель.

– Хозяин?

– За этой дверью сосредоточен весь тот страх, который я почувствовал наверху. Посмотри.

Рядом на стене имелась вешалка, а под ней лежали изорванные противогазы.

– Они все надели по одному, а лишние уничтожили, чтобы те не достались нам. Возможно, за дверью враждебная атмосфера. Наши действия, хозяин?

– Задерживаем дыхание, я не упущу этого сукина сына! Симон, двигаетесь первыми!

– Слушаюсь, хозяин.

Моя горничная впилась в металл пальцами, сминая его как фольгу, и вырвала дверь из проема. По правде говоря, я не очень верил, что сразу же подвергнусь ударной дозе БОВ[53], ведь впереди прослеживалось наличие достаточного числа источников эмоций, сиречь живых существ, но дыхание все же задержал.

За дверью оказался длинный, слабо освещенный проход, дальняя часть которого терялась в густевшей темноте. Мы быстро двинулись вперед, но на бег сбиваться не решались: разлитые вокруг желтые облака страха предостерегали от этого. Ташшары вскарабкались на стены и потолок, чтобы продолжать путь по ним.

Вскоре стало окончательно ясно, что мы попали в один из самых крупных тюремных блоков – склад живого товара, иначе говоря. В зарешеченных камерах с обеих сторон коридора жались к дальним стенам разумные различных видов. Они смотрели на нас, испуганные и тихие, многие закрывали рты и носы, словно от дурного запаха.

Вдруг из мрака вынырнула высокая фигура в традиционном пайшоанском платье, тусклый свет ламп облизнул ее голову, полностью замотанную в бинты. Все прояснилось – эта паскудная тварь Чэн держал в своих подземельях кайшун-ки, да еще и без ри[54]!

Чудовище приближалось неспешно и плавно, плыло, а не шагало, пряча руки в широких рукавах. В одной из камер послышался испуганный всхлип, и кайшун-ки молниеносно врезался в решетки, протягивая внутрь когтистую ладонь. Металл, преградивший ему дорогу, явно был зачарован, ибо простую сталь такие существа рвали не хуже Себастины.

Я громко прищелкнул пальцами и демонстративно зажал нос, приказывая не дышать. Было неизвестно, как это существо отнесется к порождениям иного мира, однако проверять не хотелось. Пользуясь случаем, мы проскользнули мимо, однако вскоре нарвались на целых пять тварей, которые устроили пир посреди коридора, держа в когтях охранников Луянь Чэна. Кайшун-ки являлись вампирами, но вместо крови высасывали из смертных саму ки – энергию жизни.

Те четыре с половиной минуты, на которые я мог задерживать дыхание, подходили к концу, и легкие требовали новой порции воздуха, что являлось проблемой. Ведь эти слепые и глухие существа искали пищу именно по дыханию: дышит – значит, живое. В сравнительно узком пространстве несколько этих тварей могли хорошо покромсать даже Себастину, при этом обычный свинец им был не страшен, а зачарованный клинок… кто знает? Оставались еще когти ташшаров, но они уже подвели один раз за сегодня.

Углекислый газ рвался наружу, и я не смог удержать крошечного выдоха – один из вампиров отпустил иссушенную мумию и неуверенно заскользил к нам.

Горничная посмотрела на меня сквозь полумрак и бросилась. Она хорошо понимала, что я чувствовал, и готова была держать натиск на необходимое время, однако что дальше? Сколько их здесь еще, и как далеко смог уйти Луянь Чэн, откупившись своими людьми? Следовало торопиться.

– Башь’йоу фудон сзя! – выкрикнул я, когда вампир подобрался вплотную, чем отшвырнул его прочь и выдал нас с потрохами. – Симон, задержите их и постарайтесь не сдохнуть!

Кайшун-ки ринулись на новую добычу, перегораживая всю ширину прохода длинными когтистыми руками. Со стен бесшумно спрыгнули ташшары, и завязалась пугающе тихая, но яростная драка. Себастина схватила меня за руку и опрометью бросилась вперед, она твердо решила не терять больше и мгновения.

Преследуемые воплями рабов из камер, мы добрались до второй двери, которую срывать с петель не стали. Она даже не была заперта. Когда мы оказались с другой стороны, Себастина захлопнула и смяла ее край, заклинивая створку. Сам металл не мог остановить кайшун-ки, но могли чары, наложенные на него заклинателем.

Мы оказались на небольшой подземной пристани, устроенной прямиком в системе сточных вод под Арадоном. Широкая грязная река текла мимо, унося вдаль лодку с едва заметным кормовым фонариком. Мы опоздали, Луянь Чэн испортил три стоявшие у пристани лодки и уплыл на четвертой.

– Хозяин, возможно, я смогу догнать их вплавь. Хозяин?

Они радовались. Они испытывали облегчение. Они верили, что спаслись. Следя за этим, я распалил свой Голос до боли, создавая огромную сферу влияния, и сделал то, что всегда получалось лучше всего, – внушил им страх, иррациональный ужас перед открытым пространством. Я наделил их агорафобией.