Книга Дежавю - Татьяна Шмидко

– Трусы! Жалкие трусы! Если вы мужчины, то нападайте открыто! Или смелости не хватает?

Хотя бравада выглядело эффектно, она все-таки была уловкой. Я знал, что за каждым окном притаился оборотень, готовый напасть. Тяжелый смрад псины доносился до меня даже через канал с мутной водой.

– Как ты живешь в такой вони от псов? – спросил я его.

– Кто, кто это? – спросил он, беспокойно разглядывая мой силуэт на крыше дома напротив.

Одним движением я перепрыгнул канал и остановился около него. Венецианец жадно изучал меня, пытаясь понять, как меня победить. Я молчал.

Венецианец бегло осмотрел окрестности, и догадка придала ему сил:

– Ты один? – спросил он удивленно. А сам думал, как же подать знак о нападении оборотням.

– Получил мое письмо? – спросил я, изучая его.

Венецианец решил, что мои соратники погибли, уничтожая оборотней, которые делали вылазки за едой из замка. Он решил, что я остался один. И достаточно молод. Не стал его сразу убивать, – значит, слабак, любящий пофилософствовать. Он ликовал про себя, потому что считал, что сможет справиться со мной, если не силой, так давлением на слабые места. К тому же он обладал даром убеждения – не удивительно, что оборотни согласились с ним сотрудничать! У него появилась надежда дожить до утра. Он лихорадочно прикидывал чем меня подкупить. Ведь последний смертельный бой с намного превосходящим противником отменялся. А обольщать и увещевать он умел.

Я почувствовал, как волна ментального принуждения окатила меня. Щит помог справиться с атакой Венецианца. Он впервые почувствовал сопротивление и понял, что рассчитывать на сотрудничество не приходится. Тогда он щелкнул пальцами и, разбивая огромные витражные окна, на залитую лунным светом террасу выскочили последние выжившие оборотни. Вид у них был достаточно жалкий – ввалившиеся глаза и тусклая шерсть клочьями. В их мыслях я не увидел преданности Венецианцу, только страх за свою судьбу и желание выжить любой ценой. Если могли бы – давно бы сбежали.

Венецианец приготовился напасть, угрожающе зарычав, но я мгновенно наслал на его соратников полный паралич.

Подойдя к Венецианцу, я внимательно его рассматривал. Он обладал величественной осанкой, приятным голосом и безупречными манерами. В нем было что-то царское.

Такой, как он с легкостью поведет за собой массы, сможет установить законы и править всем железной рукой. И тут одна прекрасная мысль озарила меня, и я злорадно улыбнулся.

– Не надо было натравливать бедных собачек на меня, – сказал я, глядя ему в глаза.

Через пару секунд вокруг нас, на холодных каменных плитах, лежали семеро мертвых, истощенных мужчин. Мысль о том, что это было хладнокровное убийство с моей стороны, я отбросил – я отомстил им за убитых вампиров. Венецианец не мог двигаться, но понимал что произошло. Все его существо горело от ненависти ко мне и желанием жить. Я понимал его – только получить бессмертие и тут же его потерять. Но для таких, как он, нет будущего. Я подошел вплотную к нему и сказал:

– Так как это последняя ночь твоей темной и жалкой жизни, то я отвечу на твои вопросы. Я генерал Прайм Ван Пайер, в доме которого сейчас находишься. Это раз. Я один, потому что мою армию, друзей и врагов ты уничтожил, а тех, которые остались живы, я спрятал от тебя в надежном месте. Это два. И при другом стечении обстоятельств – не будь ты жадной, тупой скотиной, ты бы действительно правил миром вампиров. Мне как раз нужен тот, кто будет олицетворять политическую власть в мире бессмертных.

В глазах Венецианца я увидел алчный блеск. Он на секунду замечтался. Представил себя на своеобразном троне, в окружении бледной свиты. Хорошая идея, я ее использую. Только он представил себе еще кое-что. Толпа людей, живущие, как скот в загонах, существующих только для того, чтобы быть источником крови. И Земля, принадлежащая вампирам и оборотням. Бессмертные оборотни и вампиры, сосуществующие на условии главенства вампиров. Все богатства человеческой цивилизации принадлежали единственному властелину – Луиджи Дель Касти, бессмертному полубогу. Я видел такое не впервые, поэтому не очень удивился.

– Ого! Да у тебя были грандиозные планы относительно человечества! Вижу, что ты расстроен. Не быть тебе полубогом. А жизнь будет продолжаться своим чередом – люди, подобием которым мы с тобой являемся, все так же будут просыпаться и засыпать, плакать, радоваться и влюбляться. А от тебя не останется даже пыли. А теперь мне пора возвращаться домой, в Испанию.

Дель Касти ядовито подумал: «Тебе некуда возвращаться! Я заразил человечество такой болезнью, которая выкосит всех! Европа опустеет, останется только горстка людей! Понадобятся годы, чтобы все стало таким как сейчас. А Испания уже заражена! Люди там мрут, как мухи!»

Я представил Адель, которая умирает от этой болезни, и от ужаса вскрикнул. Когда эхо вернуло мой вопль, Венецианец дернулся – из-за шока я ослабил ментальное принуждение и тот смог пошевелиться. На его лице расползлась победная усмешка. Не долго думая, я схватил Венецианца за голову и, с треском раскалываемого камня, потянул ее на себя. Последней мыслью этого предателя было: «Ты всегда будешь одинок!»

Я с ненавистью смотрел на окаменевшие глаза врага, его самодовольную улыбку и от злости разбил его голову на тысячи мелких кусков, поставив точку в этой истории о жадности и предательстве.

Дель Касти завез в Европу чуму? Добрался ли вирус до Калельи? Эти вопросы роились в моем сознании. Меня охватило такое беспокойство, что я еле мог удержаться, чтобы не броситься через моря и горы к Адель прямо сейчас! Но сначала я избавился от тел оборотней, и останки Венецианца сгорели в большом камине на первом этаже. Тяжелый запах дыма смешался с невыносимым смрадом оборотней, который, казалось навсегда въелся в стены моего бывшего дома. Они, словно вандалы, разрушили и украли все, что было возможно сломать и унести. Прекрасные гобелены, фрески на стенах, изысканная мебель – все было испорчено. Дом потерял свое лицо и стал ненавистен мне, потому что из его стен отдавались приказы на уничтожение вампиров. Мне хватило минуты, чтобы все обдумать. Через четверть часа я без сожаления покидал дом, в котором разгорался пожар, а в камине лежали «доказательства» моей смерти.

Декабрь 1347 года после Рождества Христова

Испания, Королевство Арагон, городок Калелья

Ранний снег ложился на землю белым покрывалом. Он медленно гасил сочные краски осени на южных цветах. Снег покрыл ветки деревьев и тишина была наполнена легким звоном водяных кристалликов, которые падали на крышу опустевшего дома, в котором никто не жил уже достаточно долго. Он давно сгорел и опустел.

Я стоял перед ним и старался не сойти с ума. Адели нигде не было – иначе бы я почувствовал. Как часто я представлял себе возвращение – открывается дверь и счастливая Адель бежит в мои объятья. Ведь я же оставил ее на попечении матери и слуг, оставил Катарине немалые средства и беспокоился только о том, чтобы чума не унесла жизнь Адель. Но вот я стою около разоренного дома, а вокруг – ни души…