Книга Полный форс-мажор - Владислав Вишневский

— Так точно, товарищ генерал, только за инструментами в полк съездим.

— Что, это обязательно? — удивлённо спросил генерал.

— Конечно, — воскликнул полковник, и смутился. — Извините, товарищ генерал, я хотел сказать, так точно. Без инструментов никак нельзя, да и костюмы… — ему очень хотелось выиграть время, чтобы каким-то образом привезти сюда ансамбль песни и пляски. Оставленный там, в полку. Удивлять, так удивлять. Хотя, полковника Палия, с его джаз-бандой, он по близости не видел.

— Товарищ генерал, — неожиданно поддержал полковника генерал-лейтенант, авиатор, — Я предлагаю воспользоваться моей техникой, — он указал рукой в сторону вертолётов, безмолвно застывших в глубине поляны… — И мы кое-что за одно своё доставим. По-честному, так по-честному.

Генерал Коломиец вскинул брови, взглянул на авиатора, потом на Ульяшова, согласился.

— Ну, если по-честному. Полтора часа хватит? — спросил обоих.

— Так точно! — Ответил Ульяшов.

— Вполне, — ответил авиатор, и повернулся к высокому, спортивного сложения офицеру, стоящему рядом. Тоже видимо авиатору. На нём был лётный комбинезон и большой шлем в руках. Генерал-лейтенант что-то ему сказал… Тот кивнул головой, нашёл глазами полковника Ульяшова, улыбнулся ему, подмигнул, что-то коротко передал через вмонтированное в шлем переговорное устройство. Рукой при этом приглашая Ульяшова следовать за ним…

Уже через десять минут, два Ми-24-ых, урча двигателями и громко высвистывая лопастями винтов, оторвались от земли, поднялись, развернулись, оставив за собой пыльную воронку воздуха, ушли за горизонт…

Среди солдат немедленно возникло оживление. Известие о том, что сейчас пройдёт тот самый смотр, молнией пробежало, обрадовало всех, особенно «артистов». Понятно теперь стало, для чего в середине поля выстроились грузовые машины. Для них, для сцены. К тому же, майор Фефелов принялся за дело: организовал импровизированный «зрительный зал», без стульев. Большой кусок поля перед «сценой» — партер — оставил свободным, за ним, оконтурив зрительный зал, окружил боками вставшими БРДМами, как галёрку, за ним, вторым ярусом, встали армейские кунги оперативного штаба, связистов, техпомощь и… В сторонке, чтоб не мешал своим тарахтением, поставил машину дизель-генератор. Спецы протянули электрический кабель с гроздью розеток. Места всем хватило. Среди всего этого, хаотичного на первый взгляд людского муравейника, суетились, вспыхивали фотовспышками полковые журналисты и дивизионный кинохроникёр… Бойцы позировали с удовольствием, офицеры, кривясь в довольных усмешках, отмахивались… Такими и оставались на кадре, смешными. Непривычно всё и празднично. Усталости уже не чувствовалось. Только ожидание того самого праздника…

— Летят, летят! Вон они, вон… — Первыми закричали солдаты, кто на крышах высоких кунгов расположились, как на галёрке. — Летят! Ур-ра!

— Ур-ра! — подхватил и «партер»

72

Смотр! Смотр! Ур-ра!!

Когда солдаты-зрители, сидя на траве вперемежку с голубыми беретами десантников и фуражками пилотов и авиатехников, в полевой форме с оружием за спинами или на коленях, немного утихли, плотно окружив сцену, и генералы вместе с ними, и старшие офицеры полка, начал концерт… вернее смотр-концерт, вокально-инструментальный ансамбль «Поющее крыло». Вертолётчики вышли на сцену с гитарами, в беретах, в высоких ботинках, в голубых лётных комбинезонах, с нашивками фамилий пилотов и знаками принадлежности к российскому военно-воздушному флоту. Двое были со звёздами Героев России… «Ух, ты! Смотри-смотри!!» Это сразу все отметили, как трава от ветра в поле в разные стороны качнулись солдатские головы в партере и на галёрке: «Вот это да, Герои! Гляди, гляди! Настоящие! Ну так, вертолётчики! Видал, как они, там, на полигоне ракетами всё разбомбили. Герои!» Музыкантов хорошо видно было, всех. И тем, которые внизу сидели и тем, кто в «амфитеатре» и на «галёрке» расположились. Музыканты почти все молодые, загорелые, светились белозубыми улыбки, контрастировали с голубой формой, в руках держали сверкающие лаком инструменты…

Пели они хорошо. Даже здорово. И громко и стройно, и весело порой, порой грустно, до слёз грустно… «Рота».

Замолчал пулемёт, снег тихонечко тает, Кто за тех, кто живёт, кто от ран умирает… Рота уходит на небо, строем один за другим, Бог здесь давно уже не был, он ведь на всех нас один.

Обнявшись, ряд за рядом, зрители, поддавшись настроению, раскачивались в такт песни… Слушали. Многие, беззвучно шевелили губами, тоже подпевали.

— Эта песня посвящается российским солдатам, — объявил бас-гитарист, — тем, кто воевал в «горячих» точках.

Столько дней громыхает война, и устали от взрывов солдаты Столько дней не стоит тишина, почернели шинели, бушлаты Столько дней и бессонных ночей, даже собственный голос не слышно, Среди огненных дней, слыша гул батарей, ждут солдаты минуты затишья…

Генерал Коломиец слушал, угрюмо уставившись в одну точку. Авиатор генерал-лейтенант опустив голову… Генерал Золотарёв, закрыв глаза, откинув голову назад, руки на затылке…

А когда наступают они, когда всё вдруг вокруг замирает Кто так просто сидит, кто дымит, а кто спит, Но а кто на гармошке играет…

Чуть хриплым голосом, задушевным, с чувством пел высокий, с коротким седым волосом на голове, со звездой Героя на груди солист: «Вспоминает про девочку ту, что его провожала когда-то… Видно верит в мечту, и ещё в доброту, хоть её на войне маловато».

Исполнителям аплодировали долго, с галёрки свистели. Браво! Здорово! Ещё!

Особо бурными аплодисментами и восторженными выкриками — ну, это понятно! — приняли зрители известие о том, что они присутствуют на дебютном выступлении молодой и единственной солистки ансамбля Натали…

Девушка, молодая, очень красивая, даже очень-очень, как оценили зрители, с короткой стрижкой, улыбкой, яркими губами, в светлом брючном костюме, в туфельках на высоком каблуке, с открытыми плечами и руками, под взглядами молодых парней заметно смущаясь, на бурном вступлении оркестра, вышла к микрофону, легко, звонко и задорно исполнила ретро-шлягер 70-ых годов: «Рыжик»… И не вихлялась в общем, а изящно так, чуть приседала в припеве. Великолепным голосом спела, когда нужно игривым, когда нужно лиричным… и инструменталисты ей на три голоса вторили…

Руде-руде-руде-рудерик, а по-русски рыжик, Руде-руде-руде-рудерик, окажись поближе…

Сразу за этим, наступая на аплодисменты и крики «Браво!», исполнила «Песню Элизы» из оперетты «Моя прекрасная леди».