Книга Проклятие демона - Роберт Энтони Сальваторе

Де’Уннеро произнес эти слова во весь голос и медленно пошел к своим сторонникам.

— …наш путь, — поправил он себя, — ведет нас не под крышу наглухо закрытого монастыря, равнодушного к стенаниям тех, кто умирает от розовой чумы у самых его ворот. Нет. Наш путь — это открытая дорога, где наши слова смогут достичь ушей каждого человека и помочь ему вновь обрести утраченную праведность!

Двор наполнился одобрительными возгласами. Гленденхук попытался было воззвать к братьям Сент-Гвендолин, но где его словам было соперничать с силой и действенностью слов Де’Уннеро!

Разгневанный Гленденхук смотрел прямо на Де’Уннеро. В глазах его читалась неподдельная ненависть.

— Вы пришли заявить о своих правах на монастырь, и теперь Сент-Гвендолин ваш, — простодушным тоном произнес Де’Уннеро.

— Одумайся, — сказал Гленденхук.

В отличие от Мачузо, в его голосе звучала не просьба и не мольба, а почти неприкрытая угроза.

— Ты выступаешь против учения церкви. Это опасный путь.

— И кто же отважится мне помешать? — спросил Де’Уннеро. — Кто рискнет нам противостоять? Твой приятель Фио Бурэй — прихвостень дряхлого Агронгерра? Или, может, король? Нет, брат, сейчас мы прекрасно понимаем истинное положение вещей. Мы понимаем, что церковь отошла от истины. Никто и ничто не собьет нас с правильного пути.

— Магистр Де’Уннеро! — в ужасе вскричал Мачузо.

— Присоединяйтесь к нам! — неожиданно и вполне искренне предложил Де’Уннеро. — Присоединяйтесь, пока весь мир окончательно не впал во тьму. Помогите нам вернуть церковь на праведный путь и тем самым положить конец бесчинству чумы.

Гленденхук с изумлением посмотрел на него.

— Время слов прошло. Настало время действий, — заявил Де’Уннеро.

— Ты считаешь, что чума — это кара Господня? — хрипло спросил Гленденхук.

— Обрушившаяся на людей, которые ее заслужили, — прорычал ему в ответ Де’Уннеро. — На тех, кто отвернулся от истины.

— Абсурд, — выдохнул Гленденхук.

— Нет, очевидность, — поправил его Де’Уннеро. — Я это вижу, и они тоже.

Он обвел рукой двор, указывая на братьев Сент-Гвендолин.

— Мы знаем истину, и никакие указы отца-настоятеля Агронгерра не собьют нас с пути.

— Ты не имеешь права… — начал магистр Мачузо, однако Гленденхук толкнул его в грудь, требуя успокоиться.

— Ты рискуешь навлечь на себя гнев отца-настоятеля Агронгерра и всех магистров Санта-Мир-Абель, — предупредил Гленденхук.

— А ты, брат Гленденхук, рискуешь навлечь на себя гнев Маркало Де’Уннеро, — угрожающе ответил Де’Уннеро и вплотную подошел к нему.

Поза самозваного настоятеля, выражение лица красноречиво напомнили Гленденхуку о репутации этого монаха. Маркало Де’Уннеро справедливо считался величайшим воином, которого когда-либо знали Санта-Мир-Абель и весь орден Абеля.

— И как ты думаешь, кому из нас придется хуже?

Вопрос этот не на шутку встревожил Гленденхука. Де’Уннеро видел у него в руке какой-то камень: графит, а возможно, далее магнетит. Но он знал, что Гленденхук не осмелится применить магию. Пришлый магистр понимает, что Де’Уннеро способен убить его одним точно нанесенным ударом. Нет, у Гленденхука никогда не хватало мужества, чтобы идти на подобный риск.

— Забирайте свой монастырь и радуйтесь, что я решил увести отсюда братьев, — ровным голосом произнес Де’Уннеро, устремив на обоих магистров немигающий взгляд. — Отныне все мы больше не подчиняемся вашим указам. Мы пойдем истинным путем ордена Абеля. Возможно, к нам скоро присоединятся и другие, в том числе даже магистр Гленденхук!

— Ты сошел с ума, — отозвался тот.

— Пророков часто называли сумасшедшими, — добавил Де’Уннеро.

Потом он поднял руку, и все вокруг смолкли.

— В путь! — приказал Де’Уннеро.

Он подал сигнал, и братья Сент-Гвендолин с радостными возгласами направились к монастырским воротам.

— Если ты попытаешься остановить нас, возможно, тебе это удастся, — со зловещим спокойствием сказал Де’Уннеро. — Но предупреждаю: я перережу тебе глотку.

Он замолчал и поднял руку. Точнее, мощную тигриную лапу, в которую давно превратилась одна из рук Де’Уннеро.

Магистр Гленденхук смотрел, как Де’Уннеро и почти все из оставшихся в живых двадцати семи братьев выходили из ворот монастыря Сент-Гвендолин. Каждый наклонялся над цветочным кордоном и срывал несколько цветков для защиты от чумы.

Итак, они покинули Сент-Гвендолин и церковь Абеля.

В тот день — пятый день лета восемьсот двадцать восьмого года Господня — в заблудившийся и сбившийся с пути мир пришли братья Покаяния. Их вел Маркало Де’Уннеро, бывший настоятель Сент-Прешес, бывший епископ Палмариса, бывший настоятель Сент-Гвендолин и величайший воин, каких когда-либо знала церковь Абеля.

ГЛАВА 25 ЛЕТНЯЯ ЖАРА

— Есть какие-нибудь новости из Палмариса? — спросил герцог Калас, восседавший на своем пегом мускулистом тогайранском пони.

Король Дануб, который ехал на белоснежном жеребце, повернулся в сторону герцога, намереваясь ответить. Но вместо него это сделала Констанция Пемблбери. Она ехала между ними на гнедой кобыле.

— Разве середина недели уже наступила? — ехидно осведомилась она, ибо все знали, что неделя только началась. — Не приберечь ли этот вопрос для середины недели, а еще лучше — для ее конца?

Герцог Калас сверкнул на нее глазами, но Констанция только засмеялась. Она пришпорила свою лошадь и поскакала впереди мужчин по ухоженному и окаймленному живой изгородью лугу, что расстилался за Урсальским замком.

— Я давно не получал известий от наших палмарисских друзей, — сказал король и добавил: — По правде говоря, я особо и не жажду знать, что там происходит.

— Вам не стоит забивать себе этим голову, ваше величество, — сказал Калас. — Жители Палмариса не отличаются благодушием, а война и стычки внутри города сделали его жителей еще жестче. Если бы вы повелели мне туда вернуться, я бы лучше отказался от титула герцога Вестер-Хонса!

Король Дануб удивленно вскинул брови, но потом лишь кивнул. Когда минувшей зимой Калас вернулся в Урсал, он чуть ли не в первый день недвусмысленно объявил, что ноги его больше не будет в этом гнусном Палмарисе.

— А знаешь, — переменил тему король, — я не перестаю думать о моем наследии.

— О вашем наследии? — с деланным удивлением переспросил Калас. — Вы победили демона-дракона и демона Маркворта, поставившего вверх тормашками церковь Абеля. Вы…

— Давай не будем преувеличивать моей роли во всех этих событиях, мой друг, — сказал Дануб. — Я, конечно, понимаю, что добрая память обо мне будет жить не один десяток лет, но есть вопросы, которые нужно решать именно сейчас. Мне думается, что уличные стычки в Палмарисе и большинство заварушек, что временами случаются в нашем благословенном Урсале, являются результатом скопления излишнего количества людей на довольно ограниченном пространстве. А мы оба знаем, что человеческой природе, во всяком случае большинству людей, присущи неуживчивость и разногласия.