Книга Постельные войны. Неверность, сексуальные конфликты и эволюция отношений - Робин Бэйкер

Возможно, пара в последней сцене, в частности мужчина, мог бы достичь большего репродуктивного успеха посредством неверности и спермовойны – но при данных обстоятельствах он не пошел на это. Репродуктивная стратегия верности и моногамии для данной пары оказалась тотальным успехом.

Хотя пара в Сцене 37 состояла в моногамных отношениях и соблюдала верность, все же и их коснулась тень спермовойны. Неважно, что ни один из них фактически не принимал участия в спермовойне. Их тела всю жизнь были готовы к войне, которой так и не случилось.

Тело каждого человека – без исключений – также всегда начеку. На протяжении всей репродуктивной жизни тело человека постоянно взвешивает вероятность войны и делает необходимые приготовления. Когда вероятность войны низка, некоторые приготовления производятся, но они минимальны (Сцены 12 и 22). Время от времени, однако, абсолютно каждое тело ведет себя таким образом, как будто ожидает начала спермовойны, – и когда такое происходит, такое ожидание является хорошей почвой для приготовлений к ней (Сцены 13 и 26). Но чаще это просто фантазия, и в приготовлениях нет необходимости – война не начинается. Но даже среди нашего поколения большинство мужчин по крайней мере раз в жизни в своих фантазиях отправляет сперматозоиды на войну – и, по крайней мере раз в жизни, большинство женщин поступают так же, развязывая спермовойну. Когда разворачивается война, тело каждого человека старается подготовиться наилучшим образом, если есть шанс, что война принесет ему репродуктивные преимущества.

Немногие задумываются о спермовойнах и их последствиях до того, как прочитают эту книгу. И все же, если бы такого феномена не существовало, человеческая сексуальность не была бы столь многогранна. Если бы не она, у мужчин были бы крошечные гениталии, которые производят малое количество спермы. Женщины не испытывали бы оргазмов, не было бы движений во время полового акта, люди не имели бы фантазий, не видели бы сексуальных снов, не мастурбировали бы, и все мы хотели бы заниматься сексом только порядка дюжины раз за всю свою жизнь – в тех редких случаях, когда зачатие было бы возможным и желанным. Секс и общество, искусство и литература – да фактически вся человеческая культура – были бы совершенно другими.

Тысячи лет спермовойн влияли на нас. Теперь же, совершив социальный и научный прорыв, мы можем изменить их облик. Общественное развитие привело к тому, что появились агентства по поддержке детей, поскольку государства пытаются переложить финансовую ответственность за детей, рождающихся у одиноких женщин, с общества на отсутствующих отцов. Что интересно, в этих попытках избежать или отсрочить подобную ответственность мужчины повсюду ответили развязыванием спермовойны, выражая таким образом сомнения в собственном отцовстве данного ребенка. В прошлом судебные споры о том, является ли мужчина отцом данного ребенка, оставались неразрешенными. Однако генетическая экспертиза подарила нам относительно убедительный метод проверки таких заявлений (Сцены 16 и 30).

Интересно наблюдать за тем, как мир, в котором появились агентства по поддержке детей и тесты на отцовство, может повлиять на сексуальные стратегии и на роль спермовойн.

Ответная реакция будет двоякой. Во-первых, мужчинам будет труднее заниматься сексом безнаказанно (Сцены 13 и 29). Нелегко будет отрицать свое отцовство и избежать ответственности за воспитание и обеспечение ребенка. Во-вторых, женщинам будет гораздо труднее обманывать мужчин и заставлять их растить чужих детей (Сцены 6, 8, 13, 16–18, 26, 31, 33 и 35). Нетрудно предугадать будущее, в котором станет нормальным, что мужчины оплачивают (или даже будут обязаны проходить!) тест на отцовство при рождении каждого ребенка, после чего вынуждены содержать этого ребенка по закону.

Хотя две древние поведенческие стратегии придут в упадок, альтернативные стратегии, которые сейчас встречаются очень редко, станут более успешными. Например, женщины будут более свободны в своем выборе и смогут иметь детей от нескольких мужчин. Кроме того, что они выиграют от этого с точки зрения генетики, они также смогут получать долгосрочную финансовую поддержку от нескольких мужчин (Сцена 18). Заводя детей от нескольких мужчин, женщины по-прежнему смогут развязывать спермовойны, чтобы их потомки-мужчины были конкурентоспособны в плане репродуктивности (Сцена 21). Но больше женщины не будут рисковать своим партнером, оказывающим им поддержку, в результате такой стратегии. Конечно, станет проблематичнее, если не совсем невозможно, скрывать свои действия от партнера, но в то же время у них не будет в этом необходимости. Фактически у них не будет необходимости иметь партнера в принципе. И даже если у них появится партнер, его уход не станет такой большой трагедией, как это было в прошлом. В свою очередь, мужчины могут использовать эту потенциально растущую независимость женщин в свою пользу. Им больше не надо бояться, что их обманом заставят растить чужого ребенка, – если они примут этого ребенка, то примут осознанно, рассудив, что больше выиграют от этого, нежели потеряют (Сцена 15). Они даже могут рассчитать дополнительный доход, который будет получать партнерша, имея детей от других мужчин, и это может помочь им вырастить собственных детей более успешно.

Хотя подобное поведение мужчин и женщин может привести к тому, что долгосрочные отношения станут все большей редкостью – и определенно будут другими по своей природе – вероятно, они не исчезнут совсем. Мужчины так же будут пытаться охранять партнерш, избегая спермовойны (Сцена 9), а женщины – по-прежнему пытаться найти партнера, который поможет им справиться с прочими, не касающимися финансов аспектами воспитания детей (Сцена 18). Но финансовые приготовления и способность определить отцовство могут в значительной степени сократить такие отношения по времени: они будут длиться до тех пор, пока не выполнят две свои основные функции. Репродуктивная жизнь и мужчин, и женщин сведется к построению успешных взаимоотношений, которые будут длиться столько, сколько необходимо для того, чтобы произвести на свет одного или двоих детей.

Среди мужчин репродуктивного успеха, скорее всего, добьются те, кто будет обладать здоровьем и статусом, даже в большей степени, чем сейчас (Сцена 18), – вследствие работы подсознательного. Это объясняется тем, что и для получения алиментов мы обращаемся к законодателям! Только богатые мужчины будут способны иметь детей с несколькими женщинами, и, следовательно, только такие мужчины станут мишенями для многих женщин. Мужчины победнее, получив лишний шанс осеменить женщину, окажутся под давлением, в итоге будут скрываться еще тщательнее, чем сейчас.

Некоторые вещи, конечно, останутся неизменными. Ничто – ни ранняя кастрация, ни хирургия головного мозга, ни гормональные имплантанты – не отменит подсознательную потребность людей иметь так много внуков, как только возможно. Ничто не отменит подсознательную потребность мужчины иметь столько детей и со столькими женщинами, сколько позволят его гены и обстоятельства. И так же ничто не остановит женщину от подсознательных попыток заполучить лучшие гены и обеспечить наилучшую поддержку своим детям, какую только обстоятельства и ее собственные гены позволят.

Вынужденная политика «одна семья – один ребенок» в Китае четко показала, как основные репродуктивные стратегии приспосабливаются к социальным переменам. Такое законодательство успешно снизило и без того низкую рождаемость (1,6 ребенка на каждую женщину). Но также оно изменило и соотношение полов (посредством выборочных абортов и детоубийств – Сцена 16) до 1,6 мальчика на каждую девочку. Почему? В сущности, такое принуждение влияет в большей степени на женский репродуктивный успех, нежели на мужской. Успешный мужчина (такой, как те, которые придумали и навязали гражданам эти законы?) по-прежнему может иметь много детей, если сумеет тайком осеменить многих женщин и выиграть спермовойну. Напротив, единственный способ, с помощью которого женщина может обеспечить себе большее количество внуков, чем ее современницы, – родить успешного сына. Мужчина тоже, конечно, выигрывает с точки зрения репродуктивности, становясь отцом успешного сына. Каковы бы ни были разумные причины для того, чтобы желать рождения сыновей, люди дошли до того, что готовы убить дочерей, как в современном Китае. Биологическая реакция в точности показывает, чего они ждут, пытаясь увеличить свои шансы на репродуктивный успех.