Книга Школа обмана - Борис Пугачев

— У нас нет такой информации.

— Плохо. Нужно достать. Нам в посольство соваться не с руки, а вы можете. Посмотрите, в крайнем случае будем вместе их вычислять.

— Мы не хотели бы в этом участвовать.

— Замазаться боитесь?

— Не хотим. Вы уж как-нибудь без нас.

— Ладно. Оставим эту тему.

В этот момент зазвонил телефон. Родик, извинившись, поднял трубку и услышал тихий голос Оксы: «Родик, приезжай. Мне что-то совсем плохо. Похоже, кровотечение».

— Буду через пятнадцать-двадцать минут. Потерпи, — ответил он и обратился к присутствующим: — Мне надо срочно уехать. Очень важное личное дело.

— Помощь нужна? — спросил Алексей.

— Нет, спасибо. Это личное.

— Успехов. Мы тоже рванем…

— Что случилось? — спросил Родик, входя в гостиничный номер.

— Думаю, что надо ехать в больницу, делать повторное выскабливание.

— Слово-то какое. Откуда знаешь? Что болит? Температура есть? Градусник я не успел купить. Дай лоб потрогаю.

— Температуры вроде нет, а вот кровотечение не прекращается. Наоборот, усиливается.

— Да, лоб холодный. Руки тоже холодные. Может, так и должно быть?

— Нет. Я знаю. Лучше поехать в больницу.

— Говорил я, что следовало там остаться и под общим наркозом все делать. Сама пойти сможешь?

— Конечно. Отвернись. Я приведу себя в порядок.

По тому, как заволновались медики, Родик понял: ситуация серьезная. На него никто не обращал внимания, хотя он несколько раз пытался задавать вопросы.

Оставив попытки все прояснить, но не желая исчезать из поля зрения медиков, он присел на одиноко стоящий у входной двери стул. Время текло очень медленно, и в душе Родика нарастало беспокойство. Ему стоило огромных трудов удерживать себя на стуле. Наконец появилась женщина в белом халате и спросила: «Кто Жмакин?» Родик мгновенно вскочил, подбежал к женщине и в волнении спросил:

— Что произошло?

— Папаша… ой, извините… Совсем забегалась сегодня. Гражданин… Жмакин. Ваша жена пока останется у нас.

— Что-то серьезное?

— Вы как думаете? Грех совершать— не серьезно? Ребеночек уже не маленький был. До всего добраться сразу не получилось… Да вы уж так не волнуйтесь. Поезжайте домой, выспитесь и утречком возвращайтесь.

— Спасибо. Вот, возьмите, конфеток себе купите.

— Что вы, не надо…

— Возьмите, возьмите. Не обижайтесь, я от души. Может быть, какие-то лекарства привезти? Еду? Фрукты?

— Ничего не нужно. Ей сейчас не до этого, спит она. Не волнуйтесь, у нас есть все необходимое.

— Хорошо. Вот мой домашний телефон. Если вдруг что-то… Позвоните, пожалуйста. Я тут рядом живу.

— Да есть у нас ваш домашний телефон. Не переживайте так. Мы, бабы, и не такое выдерживаем. Думаю, что поводов вызывать вас ночью не будет. Завтра заберете ее домой.

Родик, чувствуя беспомощность, попрощался и медленно спустился по лестнице. Постояв в слабоосвещенном дворе, он все же решился поехать домой…

В квартире царил обычный беспорядок, связанный с давним отсутствием женщин. Родик подошел к бару и налил водки, но, поднеся стакан к губам, отдернул руку — подумал вдруг, что может понадобиться в трезвом состоянии. Он разделся, лег, но уснуть никак не удавалось. Родик ворочался с боку на бок, то укрываясь одеялом с головой, то отбрасывая его в сторону. Помучившись, он поднялся и побрел в столовую. Любимое кресло привычно приняло его тело, но на душе спокойнее не стало. Родик взял со столика недочитанную книгу, однако и чтение не захватило его. Он все время возвращался к одному и тому же абзацу, стараясь сосредоточиться на содержании, но мысли разбегались и суть ускользала. Отложив книгу, Родик начал перебирать кассеты с видеофильмами и, наконец, остановил выбор на диснеевских мультфильмах. Столовая наполнилась резкими звуками. Но всегда радующие его персонажи сейчас показались наивными, примитивными и недопустимо стилизованными. Даже сюжеты вызывали раздражение.

Родик выключил телевизор. Тревога, подогреваемая ночным безмолвием квартиры, росла и захватывала все его существо, не позволяя спокойно сидеть. Он заметался по комнатам в поисках какого-либо занятия. Вымыл грязную посуду, переставил ракушки и камни, вытерев ладонью накопившуюся под ними пыль, извлек давно валявшиеся под кроватью книги и журналы, аккуратно убрал их в шкаф, вывалил из портфеля бумаги и перебрал их, скомкав ненужные. Беспокойство не отпускало. Время, казалось, остановилось, и пришло ощущение, что он навсегда останется в этой тревожной ночи. За окном еще не было видно никаких признаков рассвета. Невыносимость ожидания вызвала нечто, похожее на клаустрофобию — не хватало воздуха.

Он оделся и вышел на улицу. Двор был темным и безмолвным, только враждебно шумели деревья. Родик сел в машину и вырулил на освещенную пустынную дорогу. Он медленно поехал, надеясь найти кафе или магазин, но работали только светофоры, красный сигнал которых он игнорировал, полагая, что гаишники в это время уже спят. Вдалеке показалась человеческая фигура, и Родик, желая хоть с кем-то поговорить, притормозил около нее, открыл стекло и предложил подвезти. Мужчина подозрительно посмотрел на него и категорически отказался.

Родик осмотрелся по сторонам, решая, что делать дальше, и наткнулся взглядом на дом Александра Николаевича. Приятные воспоминания о встречах с этим удивительным стариком отвлекли его от переживаний. В голове мелькнула шальная мысль: «А не зайти ли к нему в гости?» Глянув на панельные часы и поняв, что еще или уже около четырех часов утра, Родик постарался отбросить эту идею, но она не уходила из головы. Сознание предлагало несколько оправданий такому бесцеремонному поступку и настойчиво убеждало, что Александр Николаевич будет только рад.

«Он одинокий. На работу вставать не надо, выспится днем. Идти с пустыми руками неудобно, но и пить водку не время. Подброшу ему под подходящим предлогом денег. Старику это важнее», — думал Родик, поднимаясь по лестнице к знакомой квартире.

Александр Николаевич на удивление быстро открыл дверь.

— О, Родион Иванович! Приветствую, батенька, приветствую.

— Извините, Александр Николаевич, за столь поздний… вернее, ранний визит. Долго не решался, но вот зашел…

— Очень хорошо сделали. Я по-стариковски ночами сплю плохо. Вот и сегодня еще не ложился. До полуночи пописывал, а потом почитывал…

— Еще раз извините наглеца. Я так обычно не поступаю.

— Я тоже у вас на улице при первом знакомстве денег попросил. И тоже так прежде не поступал. Да бросьте вы расшаркиваться! Проходите, милости прошу. Что-то случилось? У вас очень озабоченное лицо… Я полностью к вашим услугам. Хотя от меня, от старика, какая может быть польза? Но чем могу…