Книга Накануне мировой катастрофы - Юрген Граф

В 1989 и 1993 годах вышли две неоднократно упоминавшиеся мною в ходе этого семинара книги Жана-Клода Прессака, который попытался доказать существование газовых камер для убийства людей с помощью «косвенных улик преступления» в немецких документах. Его ревизионистские критики смогли, однако, дать каждой из этих «косвенных улик» альтернативное, не криминальное толкование. Ввиду огромных уступок ревизионистам, которые сделал Прессак, для ортодоксальных историков Холокоста его книги оказались снарядами, разорвавшимися в канале орудия.

Работы Прессака — особенно первая — были последней полусерьезной попыткой противопоставить ревизионистам какие-то аргументы. Две самые известные антиревизионистские книги, которые вышли позже, «Отрицание Холокоста» Деборы Липстадт и «Казус Освенцима» Роберта Яна ван Пелта, представляли собой явный шаг назад по сравнению с Прессаком, поэтому я не буду говорить о них подробно.

Короче, сторонникам ортодоксальной версии Холокоста объявлен шах и мат. Их аргументы кончились. Это стало ясным уже в конце 70-х — начале 80-х годов, когда вышли работы Бутса, Штеглиха и Фориссона, которым не удалось противопоставить ничего серьезного. Уже тогда наметилась тенденция, которая с тех пор резко усилилась: превращение Холокоста в своего рода религию. Это была очень умная стратегия, потому что религию нельзя опровергнуть научными аргументами.

Сначала Холокост объявили «дьявольским» событием, радикально отличным ото всех прочих исторических трагедий, по сравнению с которым меркнут уничтожение Дрездена, атомные бомбежки Хиросимы и Нагасаки, гибель людей от голода в осажденном Ленинграде, Архипелаг ГУЛАГ или массовые убийства, совершенные красными кхмерами в Камбодже. Французский еврей Жан Даниэль пишет:

«Только Дьявол мог выдумать такое, Дьявол-технократ, сидящий на вершине сошедшей сума науки… Мне осталось ни малейших следов. Адский процесс, совершенное преступление» .

Идея, что «ни малейших следов» Холокоста не осталось, потому что его не было, конечно, не могла прийти Жану Даниэлю в голову.

Наряду со швейцарским ревизионистом Артуром Фогтом, который в своем маленьком самиздатском журнале «Аврора» постоянно указывал на религиозную сторону официальной картины Холокоста, особенно внимательно исследовал этот феномен поляк Томаш Габись. В журнале «Станник» (1996, № 2 и 1997, № 1) он опубликовал две статьи, отрывки из которых под названием «Религия Холокоста» появились в 1999 году в «Фиртельяресхефте фюр фрайе Гешихтсфоршунг» . У религии Холокоста, по Габисю, есть:

— свои святые места, прежде всего, Освенцим;

— свои священные книги, например, Дневник Анны Франк;

— свои священники, например, Эли Визель;

— свои храмы, например, музей Холокоста в Вашингтоне;

— свои реликвии, например, «софа из волос убитых в Освенциме евреев» в иерусалимском мемориале Яд Вашем;

— свои еретики, например, знаменитый аббат Пьер, который в 1996 году во Франции выразил солидарность с проревизионистским философом Роже Гароди и позже был вынужден формально принести извинения; один польский журнал сообщил об этом случае в статье под названием «Грех аббата Пьера». Поддержав Гароди, этот священник совершил не только ошибку, но и грех!

Студент: Об аббате Пьере я не слышал, но Гароди долгое время был главным философом французских коммунистов.

Ф. Брукнер: Верно. Позже он принял ислам, и никто не поставил ему это в вину. Но когда он опубликовал в значительной мере ревизионистскую книгу «Основополагающие мифы израильской политики» истерически взвыла вся правящая интеллектуальная и политическая каста Франции, и Гароди позже был приговорен к крупному штрафу.

Студент: Вернемся к тезису Томаша Габися. То, что есть мемориалы и музеи Холокоста, не кажется мне доказательством превращения Холокоста в религию. Ведь и у нас есть мемориалы и музеи в память жертв войны.

Ф. Брукнер: Это верно, но кто в России объявил бы грехом тезис Виктора Суворова (Резуна), согласно которому нападение Германии на Советский Союз было превентивным ударом?

Главный признак религии Холокоста это объявление Холокоста мистерией, рационально необъяснимой, так что лучше и не пытаться понять ее разумом. Так Эли Визель, один из верховных жрецов этой религии, пишет:

«Холокост — это священная мистерия, тайну которой знает только духовенство выживших» .

В своих воспоминаниях Визель утверждает:

«Газовые камеры лучше оставить закрытыми от нескромных взглядов. И от воображения » .

Студентка: Тот, кто так пишет, вряд ли заинтересуется научным исследованием событий.

Ф. Брукнер: Конечно. Еще ясней выражается другой верховный жрец религии Холокоста, франко-еврейский кинорежиссер Клод Ланцман:

«Если бы я нашел фильм — тайно снятый фильм, так как съемка была запрещена , — снятый эсэсовцами, в котором было бы показано, как 3000 евреев — мужчин, женщин и детей — умирают вместе, задыхаются в газовой камере крематория II в Освенциме, я бы не только его не показал — я бы его уничтожил» .

Студентка: Это поразительно! Значит, если бы Ланцман нашел совершенно неопровержимое доказательство Холокоста, доказательство, которое одним ударом заставило бы замолчать всех ревизионистов мира и сделало бы ненужными все антиревизионистские законы, он бы его уничтожил. У этих людей явно больная психика.

Ф. Брукнер: О психике Ланцмана не менее выразительно свидетельствует следующая цитата:

«Если Освенцим нечто иное, чем просто ужас истории, сотрясаются основы христианства. Христос — Сын Божий, который до конца прошел все, что может вынести человек, и вытерпел самые жестокие страдания… Если Освенцим — правда, то есть человеческие страдания, с которыми просто несравнимы страдания Христа… В таком случае, Христос — ложь, и он не принес спасения» .

То, что Освенцим это опровержение Христа, а вместе с ним и христианской религии, — мотив, часто повторяющийся у еврейских авторов, пишущих о Холокосте. Так Эли Визель считает:

«Умный христианин понимает, что в Освенциме умер не еврейский народ — в нем умерло христианство» .

Студентка: Если «разумный христианин» понимает, что христианство в Освенциме умерло, почему же он остается христианином?

Ф. Брукнер: Вот именно! То, что Освенцим был якобы конечным результатом христианской юдофобии, — другой лейтмотив еврейской литературы о Холокосте. Так польский еврей по фамилии Гринберг пишет:

«Ненависть, которая привела к этому преступлению, выросла из христианского антисемитизма. Этот антисемитизм действительно сделал из евреев избранный народ — избранный для Освенцима» .

С исторической точки зрения все это, конечно, нелепость, хотя бы потому, что был христианский антииудаизм, но никогда не было христианского «антисемитизма», т. е. церковной юдофобии на расовой основе, и потому что национал-социалистическая система, которую обвиняют в ужасах Освенцима, не может быть названа «христианской». Сам Гитлер гораздо чаще говорил о «Провидении», чем о Боге, и в верхушке партии наряду с протестантами и католиками были и язычники, такие как Альфред Розенберг, книга которого «Миф XX века» изобилует нападками на христианство. Но кого из приверженцев религии Холокоста беспокоят факты?