Книга Гостья из тьмы - Тамара Маккинли

– Фин? – позвала она. – Фин, где ты? Я должна рассказать тебе… Должна объяснить тебе все…

Корчась от боли, она легла на кровать и провалилась в темноту.

Когда Матильда пришла в себя, то почувствовала что-то мокрое у себя между ног. Из последних сил она дотянулась до дневника на столе, схватила карандаш и начала писать. Фин должен узнать. Но если ребенок выживет, он должен вырасти подальше от этого проклятого места, от этой страшной тайны. В этом доме совершилось слишком много грехов…

Карандаш выскользнул из ослабевших пальцев Матильды и покатился по полу. Она написала все, что смогла. Ребенок не может больше ждать. Он хочет жить. А ее конец уже близок…

Глава 20

Дневник выпал из рук Дженни, она уткнулась в подушку и безудержно разрыдалась. Самые страшные слухи оказались правдой.

Она села в кровати, оплакивая Матильду и Фина, и сорвала медальон со своей груди. Матильда умерла, но что случилось с Фином? И что стало с ребенком – настоящим наследником Чуринги?

Дженни вытерла слезы; вопросы, вспыхивавшие в голове, требовали ответов. Фин оставил здесь дневники Матильды с умыслом. Он хотел, чтобы их прочли.

– Но кому он их оставил? – прошептала она. – Хотел ли он, чтобы их ребенок когда-нибудь узнал эту страшную тайну?

– Говоришь сама с собой? – послышался голос Дианы. – Черт, дело принимает дурной оборот!

Дженни всхлипнула, пытаясь взять себя в руки. Но она знала, что лицо и заплаканные глаза говорят сами за себя.

– Что случилось, Джен? – спросила Диана, опускаясь на кровать и обнимая ее за плечи.

– Матильда вышла замуж за Фина!.. – всхлипнула она, расплакавшись вновь.

– И что? – пожала плечами подруга. Она внимательно посмотрела на Дженни и усмехнулась: – Не говори мне только, что рыдаешь, потрясенная такой романтической любовью. Джен, ты поражаешь меня.

Дженни вырвалась из ее рук.

– Ты не понимаешь! – кричала она, вытирая слезы. – Фин был сыном Матильды!

Карие глаза Дианы расширились.

– Ничего себе! – выдохнула она.

Дженни подняла дневник и протянула его подруге.

– И это еще не все, Ди. У них родился ребенок. Питер не имел право покупать это место, и я тоже не имею права здесь жить! – Она достала из кармана медальон. – И даже это не мое. Он принадлежал Матильде, а до нее – Мэри. Неудивительно, что на меня так действовали эти дневники.

Диана не дотронулась до дневника и строго посмотрела на нее.

– Ерунда, Джен! Питер имел полное право купить эту ферму, если она была выставлена на продажу. Может быть, ребенок отказался от нее. И кто бы на его месте не отказался, учитывая, что́ здесь произошло? – пожала Диана плечами. – Хватит, подруга. Ты просто распустилась и позволила всему этому слишком влиять на тебя. Тебе надо бросить читать эти проклятые дневники и усмирить свое богатое воображение.

Дженни медленно покачала головой. Что-то во всем этом было не то – слишком много вопросов оставалось без ответа. А она должна была докопаться до правды.

– Все-таки прочти, пожалуйста, и скажи, что ты об этом думаешь.

Диана поняла, что ей не отвертеться. С тяжелым вздохом она взяла дневник и начала читать, примостившись на кровати, а закончив, долго молчала, нахмурившись.

– Думаю, что все это слишком трагично и должно быть похоронено навсегда, – сказала она наконец. – Ребенок или умер, или решил избавиться от этого места. И в этом нет никакой загадки. Просто факт. Что касается медальона… – Она взяла его у Дженни и рассмотрела поближе. – Питер, возможно, нашел его здесь, когда решил купить Чурингу, и подумал, что это прекрасный подарок для тебя.

Дженни почувствовала растущее раздражение.

– Ну как ты не понимаешь?! – с досадой воскликнула она. – Дневники здесь оставлены по какой-то причине. Она должна быть… – Дженни перевела дыхание. – Если ребенок выжил и продал ферму, зачем он их здесь оставил? Чтобы кто-нибудь узнал тайну его рождения? Он же не идиот! Почему он их не уничтожил?

– Джен! – взмолилась Диана. – Не начинай все сначала!

Дженни вдруг схватила ее за руку.

– А что, если ребенок не знает правды? Что, если Фин специально оставил здесь дневники в расчете на то, что он когда-нибудь вернется? Что тогда?

– Пустые предположения, – отрезала Диана.

Дженни схватила медальон и направилась к выходу.

– Сейчас увидим, – бросила она.

– Куда ты? – донесся до нее встревоженный голос подруги.

– Звонить Джону Уэйнрайту! – крикнула она через плечо.

Диана догнала ее и схватила за руку.

– Оставь это, Джен! Пусть все останется как есть. Радуйся Чуринге – живи своей жизнью. У всех старых драгоценностей своя страшная история. Поэтому они так интересны. Но дневники должны вернуться в прошлое. Ты уже ничего не можешь исправить или изменить, Джен. Что было, то было.

– Но я хочу узнать, Ди, что с ними со всеми случилось! Почему Питер купил Чурингу? А кроме того, я многим обязана Матильде.

Она отвернулась и, пока набирала номер, услышала, как Диана упрямо ворчит:

– Если я не могу тебя вразумить, это сделает твой Уэйнрайт, вот увидишь.

Дженни услышала гудки, затем голос с английским акцентом.

– Алло, Джон? Здравствуйте! Это Дженнифер.

– Алло, дорогая. Добрый день! Чем могу быть вам полезен?

– Я хочу знать, как и почему Питер купил Чурингу?

– Я уже объяснял вам это, – уклончиво ответил адвокат.

– Джон, – сказала она твердо, – я знаю все про Матильду и Фина. И я ношу медальон Матильды. Медальон подарил мне Питер на прошлое Рождество, сказав, что он связан с тем сюрпризом, который ждет меня на день рождения. А теперь я хочу узнать, как он нашел Чурингу и этот медальон. И что случилось с тем человеком, который является настоящим наследником фермы.

Джон Уэйнрайт надолго замолчал.

Дженни бросила взгляд на подругу, и они обе наклонили голову к трубке. Дженни вдруг стало холодно, несмотря на жару в кухне, и, хотя ей хотелось узнать правду, что-то внутри противилось этому.

– Что случилось, Джон? Что вы скрываете от меня?

В ответ послышался вздох и шуршание бумаг.

– Это долгая и очень запутанная история, Дженнифер. Возможно, вам лучше вернуться в Сидней, и мы поговорим обо всем?

Дженни чуть не улыбнулась, услышав нотку надежды в его голосе.

– Я бы предпочла, Джон, чтобы вы рассказали мне ее сейчас. Кроме того, она не может быть такой уж сложной.