Книга Тропою тайн - Эйлин Гудж

«Дружище, я буду тосковать по тебе», — мысленно произнес Тони, поднимая стакан с пивом.

Несколько человек из группы психотерапии подошли к нему. Рослый и тощий мужчина в твидовом костюме оказался Эриком Сандстремом, преподавателем истории из Фордхэма. Затем ему представился молодой пуэрториканец по прозвищу Мондо, в красной бандане на голове. А мужчину в костюме в тонкую полоску и в очках — судя по виду, брокера с Уолл-стрит — Тони видел на одной из фотографий, которые раньше висели на стенах в квартире Долана.

Несколько танцовщиков из прежней труппы Долана — гибкие, мускулистые мужчины и стройные женщины, словно скользившие над полом, — столпились вокруг пианино, в углу, где брат Долана в ускоренном темпе исполнял мелодию «Сделай кого-нибудь счастливым». Чаки, в отличие от худого и поджарого Долана, был крупным и коренастым, носил рубашки в клетку с закатанными рукавами и бейсболки. Сегодня на нем была бейсболка, ранее принадлежавшая Долану. Чаки улыбался, перебирая клавиши, но в глазах у него стояли слезы.

Сестры Тони, Карла и Джина, вошли в зал в тот момент, когда Чаки плавно перешел к другой песне. Карла поцеловала Тони в щеку; ее облегающие брюки и длинный свитер с пандой на груди ничем не напоминали траурный наряд. Когда все они были детьми, Карла часто ходила по пятам за Тони и Доланом, как собачонка, но Долан никогда не сердился на нее. А потом появилась Элли в ярко-красном платье и крепко обняла Тони.

— Я слишком часто привязываюсь к своим пациентам, — призналась она. — Но Джимми был особенным. Мне будет недоставать его.

У Тони перехватило горло. Он взял два бокала шампанского с подноса официанта и предложил тост:

— За Долана! Дружище, если на небесах ты не оказался в первом ряду, католическая церковь в долгу перед тобой.

— Ты веришь в Бога? — спросила Элли.

— Конечно… каждое Рождество и на Пасху, а иногда, в зависимости от настроения, и по воскресеньям. А ты?

— В детстве религиозные принципы так долго вбивали мне в голову, что однажды я поклялась больше никогда не переступать порог церкви. Но в последнее время мне кажется, что Бог — лишь еще одна жертва скверной рекламы. — Она усмехнулась.

Понимая, что Элли имеет в виду Скайлер и свою удачу, Тони вдруг почувствовал, как что-то сдавило ему грудь. Он уставился в обращенное на север окно студии и засмотрелся на далекий шпиль Эмпайр-Стейт-билдинг, возвышающийся над зданиями офисов вдоль Пятой авеню.

— Тони, с тобой все в порядке? — Элли тронула его за руку.

— Наверное, всему виной шампанское, — предположил он. — К таким напиткам я не привык. Я из тех парней, что предпочитают «будвайзер»… Твоя дочь может это подтвердить.

Элли вопросительно подняла бровь.

— Вы со Скайлер… — начала она, осеклась и тихо добавила: — Понимаю, это не мое дело, но все-таки волнуюсь.

— Ты хочешь знать, подходим ли мы друг другу? — уточнил Тони. — Да, мы одно целое. — Тони указал на ее пустой бокал: — Хочешь еще шампанского?

Элли покачала головой:

— Спасибо, мне уже пора. С Элизой осталась миссис Шоу, а у нее сегодня назначен визит к дантисту. — Серьезно посмотрев на Тони, Элли продолжила: — Я хочу кое-что сказать тебе. Обычно я не даю советы даже своим пациентам. Моя задача — помогать людям самостоятельно находить решения. Но ради тебя я сделаю исключение. — Ее глаза напомнили Тони глаза Долана: их блеск ослеплял. — Тони, если ты любишь Скайлер, не дай ей уйти. Догони ее. Я же видела, каким становится ее лицо, стоит заговорить о тебе.

Тони пожал плечами:

— Наверное, мы действительно слишком разные.

— И ты в это веришь?

— В то, что мы разные? Конечно. — На минуту он задумался. — Но до сих пор это нас не останавливало.

— Значит, не должно остановить и сейчас. — Задержав взгляд на его лице, Элли ушла.

Тони провел в студии еще около часа, пока гости не начали расходиться. Лишь некоторые из них выглядели подавленными, и Тони хотелось встряхнуть их, хотя он сам был на грани слез. Тони почти слышал насмешливый, укоризненный голос Долана: «Старина, возьмись за ум!»

Сегодня Тони дежурил с полуночи до семи утра, но вдруг понял, что ему не терпится вскочить в седло и выехать на ночные улицы. На дежурстве он на время забудет о Скайлер. Ему придется всецело отдаться работе.

Но рано утром отнюдь не долг заставил Тони осадить коня перед голубым навесом над крыльцом здания на Парк-Уэст, где они со Скайлер впервые занимались любовью.

Спешившись, он завел Скотти на тротуар. Швейцар разинул рот, увидев, как Тони обматывает поводья вокруг алюминиевого столба, поддерживающего навес. Но когда Тони попросил его созвониться со Скайлер, парень пробудился к действию так стремительно, словно ему дали пинка.

— Если она дома, попросите ее спуститься в вестибюль, — добавил Тони.

Наверное, Скайлер спит. Швейцар разбудит ее, и она рассердится, особенно узнав, что ей надо тащиться вниз. Но Тони не мог бросить Скотта на произвол судьбы.

Через несколько минут заспанная Скайлер вышла из лифта. Поверх ночной рубашки она накинула бежевый плащ. Тони мысленно выругал себя. Скайлер явно встревожилась. А чего еще он ожидал, разбудив ее в такую рань?

— Тони, что случилось? — Она схватила его за руку и потянула к двум резным старинным креслам по обе стороны от мраморного стола.

— Я должен был увидеть тебя, вот и все, — ответил он.

— Ночью? Ты спятил? — Скайлер отшатнулась; ее лицо выразило недоверие и гнев.

Волосы Скайлер были встрепаны, глаза припухли, от нее пахло детской присыпкой. Тони знал, что сегодня их дочь находится у Элли, но тем не менее представил себе, как Скайлер спит, свернувшись клубком на кровати и прижимая к себе Элизу. У него дрогнуло сердце.

— Пожалуй, так, — отозвался он. — Наверное, я и вправду спятил, потому что постоянно думаю о тебе.

— Ради Бога, Тони, я недавно уснула…

Он сжал ее запястье.

— Прости, что разбудил тебя. Но раз уж мы заговорили об этом, разреши задать тебе несколько вопросов. Сколько ночей ты лежала без сна, глядя в потолок, хотя изнемогала от усталости и у тебя слипались глаза? Сколько раз просыпалась ранним утром, чувствуя себя так, будто кто-то припарковал у тебя на груди «лендровер» с работающим двигателем? Так вот, если худшая из твоих бед — знакомый, который вытаскивает тебя из постели в половине второго утра потому, что не может прожить без тебя и часа, считай, тебе крупно повезло.

Сонливость Скайлер как рукой сняло.

— Зачем начинать все заново? — с болью спросила она. — Чего ты от меня хочешь? — Это была мольба побежденного, отдающегося на милость победителя.

Еще немного, и Тони решил бы сдаться, но что-то мешало ему уйти.

— Я жду от тебя откровенности, — объяснил он. — Если ты не любишь меня, так и скажи, и таких разговоров больше не будет.