Книга Добро пожаловать в мир, малышка! - Фэнни Флэгг

Впервые она солгала, когда пошла за разрешением на работу. Назвалась вымышленным именем Марион Чапмэн: имя от одной подруги, фамилия от другой. Отец ее сейчас хорошо известен в медицинских кругах, его имя то и дело появляется в газетах в связи с разными негритянскими организациями. К чему унижаться, пытаясь убедить всех, что она дочь знаменитого негритянского врача? Все равно никто не поверит, к тому же работа-то всего на несколько месяцев.

Но время шло, и ей все больше нравилось работать у Лили. Нравилось быть Марион Чапмэн — простой работницей без лишних проблем. Лили нашла ей квартирку в районе Йорквилля, где жили преимущественно немцы. Она ела немецкую еду, слушала знакомую музыку. И писала отцу: «Здесь совсем как дома, в Вене».

Она ничего не знала о политических убеждениях Лили. Для нее это была просто милая женщина, давшая ей работу. В то лето она ни о чем не думала, и, хотя скучала по папе, в Нью-Йорке ей нравилось. Нравилось быть среди своих. Но продолжалось это недолго. Прочитав в газете о том, что Тео лишили награды, она представила, как он раздавлен. Музыка — его жизнь. Человек тонкий, легковозбудимый, — страшно даже подумать, что он может с собой сделать. Она звонила, но не дозвонилась, поэтому немедленно взяла билет на поезд и помчалась в Сан-Франциско, но, пока добралась, он успел снова исчезнуть. Надеясь, что Тео вернется, она осталась в Сан-Франциско и устроилась работать в универмаге, ссылаясь в качестве рекомендации на предыдущее место работы. Он не вернулся. Наконец она сдалась и решила возвращаться в Вашингтон к отцу. Но встретила Джина Нордстрома. Она не собиралась влюбляться, но начиная с первого раза, когда они пошли ужинать и он заказал это глупое розовое шампанское, она уже ничего не могла поделать. Она с самого начала собиралась рассказать Джину про отца и брата. Собиралась, но после того, что случилось с Тео, когда люди узнали, кто он, она боялась его потерять, и чем сильнее влюблялась, тем больше боялась. Она не знала, как он отреагирует на то, что в ней течет негритянская кровь, даже если ее всего лишь капля. Он был такой открытый, может, ему и все равно было бы, но жизнь научила ее: когда дело касается расовых вопросов, ни в чем нельзя быть уверенной. Притворяясь белой, она слышала, как милейшие с виду люди говорят кошмарные вещи. И продолжала откладывать разговор.

Всякий раз, как они проходили мимо чернокожего человека или группки чернокожих солдат, она напрягалась, боясь, что Джин ляпнет что-нибудь недостойное. Но он ни разу ничего не сказал.

А затем сделал ей предложение. Она знала, что нужно сказать до свадьбы. Нужно дать ему шанс отступить, если он захочет, но шла война, город просто обезумел, мальчики каждый день отправлялись на фронт, и не все вернутся живыми. В тот год казалось, что весь Сан-Франциско торопится пережениться, отчаянно стремясь провести вместе хоть несколько дней. Когда они узнали, что корабль Джина отплывает, сказать ему просто не было времени, по крайней мере, так она себя убеждала.

Когда они на следующий день подъехали к зданию суда, по всему кварталу вилась очередь из пар, все нервничали и смотрели на часы. Она сказала клерку, что у нее нет свидетельства о рождении, что оно пропало при пожаре. Клерк был недоволен, но все же выдал им свидетельство и отпустил. Она не должна была лгать, но в тот день она была безнадежно влюблена, а Джин уезжал. Она, как и сотни остальных, не могли трезво думать о завтрашнем дне, они просто хотели пожениться сегодня.

Только спустя неделю она осознала всю серьезность своего поступка. Джин уехал. И тут ее начали мучить угрызения совести. О чем она думала? Почему она это сделала? Неужто она была в таком любовном тумане, что сама начала верить в Марион Чапмэн, в то, что человека по имени Маргарет Ле Гард не существовало? Неужто она была такая дура, чтобы верить, будто он никогда не узнает?

Джин должен знать, но не письмом же сообщать такое. Может, просто исчезнуть опять? Но нет, слишком она его любила. И дала клятву, что скажет, как только он вернется домой. Но он не вернулся.

Месяц прошел со смерти Джина, когда она обнаружила, что беременна. Проплакав много ночей, она долго думала, что делать, и наконец решила. Теперь о возвращении в Вашингтон не может быть и речи. Она не хочет, чтобы этот ребенок столкнулся с тем, что пришлось пережить ей и Тео, так и не понявшим, к какой расе и к какому миру они принадлежат. Она хотела, чтобы их с Джином ребенок вырос свободным от этих проблем, свободным от нее. Это самое меньшее, что она могла для него сделать. После рождения малыша она отвезет его родителям Джина в Элмвуд-Спрингс. Она написала Нордстромам, и они были счастливы, ждали ее приезда.

Итак, решено. Она отвезет младенца и через несколько дней просто исчезнет, словно никакой Марион Чапмэн никогда не существовало.

Она планировала вернуться к отцу и вести прежнюю жизнь. Он стар, болен, и она ему нужна. Только одного она не учла: с какой силой привяжется к белокурой девочке с глазами Джина.

Пыталась уехать — и не могла. Каждый день просыпалась с мыслью: надо — и не ехала. Наконец написала отцу, рассказав, что она наделала и почему не может вернуться домой. Ей было страшно тяжело, но она нужна дочке. Нордстромы приняли ее с радостью и особо не расспрашивали о прошлом. Это жена Джина, а это ребенок Джина, что еще нужно знать? Жизнь в маленьком городке в центре страны оказалась именно такой, как описывал Джин, — замечательной. Она работала в универмаге братьев Морган и радовалась, что дочка растет счастливым ребенком. Дене как раз исполнилось четыре, когда мир ее матери снова развалился на части.

Через пять дней после дня рождения Дены в Элмвуд-Спрингс приехал Тео. Сначала она рассердилась, что он заявился без предупреждения, а потом он показал статью Иды Бейли Чамблес, где та интересовалась ее местонахождением. И вдруг он признался, что убил ее и что его может искать полиция. Услышав это, Марион перепугалась, что он привел полицию прямо к дверям ее дома. Он умолял спрятать его, позволить остаться, но она отказалась и прогнала его. Она очень любила брата, но Дена была для нее главнее. Нельзя втягивать Нордстромов в расследование убийства, нельзя раскрывать им, кто она такая и что она все это время лгала. Ей пришлось умолять Тео держаться от них подальше, но он был в ужасном состоянии, и она не была уверена, что он не вернется.

На следующий день она собрала Дену и уехала из Элмвуд-Спрингс. Нужно было удрать от Тео как можно дальше. Но куда? Из страны уехать нельзя: австрийский паспорт зарегистрирован на ее настоящее имя, Маргарет Ле Гард, а получить новый на имя Марион Чапмэн она не могла. Человека с таким именем не существовало. У нее не было официальных бумаг, которые можно было использовать в качестве документа, а связывать Дену с фамилией Ле Гард она не хотела. Она оказалась в западне, попавшись на собственной лжи. Поэтому они с Деной начали переезжать с места на место, чтобы Тео их не нашел, но это было непросто. Он ее находил. И становился все требовательней, просил все больше денег. И каждый раз она говорила, что выручает его в последний раз, но не тут-то было. Прогонять его было очень больно. У него никого не осталось с тех пор, как умер отец. Дня не проходило, чтобы она о нем не думала и не мучилась чувством вины. Но прошлое не изменишь. Теперь она обязана думать о Дене. Она сделала все, чтобы ее защитить, даже отвернулась от родного брата и отца. Она снова стала пользоваться на работе именем Чапмэн вместо Нордстром, чтобы, если, не дай бог, возникнут проблемы, у них с Деной были разные фамилии. Она сожгла все фотографии, на которых была с Джином, уничтожила их свидетельство о браке.