Книга Греческое сокровище. Биографический роман о Генрихе и Софье Шлиман - Ирвинг Стоун

— Этими плитами отмечены могилы, и я их найду. Показал ей развалины здания, бывшего, по его мнению,

царским дворцом: было раскопано уже семь комнат, самая большая тринадцать футов на восемнадцать. В свое первое посещение Микен они поднимались на самый верх горы и видели там внешний дворик Атрея, откуда древний царь любовался своей сокровищницей. И теперь Софья в глубине души сомневалась, могут ли быть эти палаты дворцом Атрея и Агамемнона. Но вслух ничего не сказала: она знала, Генри способен поменять свое мнение на противоположное в тот момент, когда уже описывает находку в дневнике. Но ведь он ищет истину, блуждая в потемках доисторического времени, а кто до него туда заглядывал?

Возвратились в Харвати, переоделись. Дома ждала телеграмма: император Бразилии со своей свитой пожалует в Микены в воскресенье утром осмотреть раскопки. Едет он из Коринфа.

— Если дон Педро решит провести здесь воскресенье, надо устроить для него обед, — сказала Софья.

— Но в Харвати нет достаточно просторного помещения, чтобы вместить такую большую компанию, — заметил Генри. — Почему бы нам не придумать нечто из ряда вон выходящее… давай-ка наведем чистоту в сокровищнице Атрея, поставим там столы и устроим обед при свечах.

Софья громко захлопала в ладоши, точь-в-точь как маленькая Андромаха.

— Чудесно! Это будет незабываемый для дона Педро день, если он такой, как ты мне рассказывал. Сокровищница на тебе, я придумаю меню, а Иоанна с дочерьми приготовят прекрасный обед.

Генри немедленно послал одного из сыновей Деметриоса в Аргос отправить телеграмму епископу Теоклетосу Вимпосу; он приглашал епископа в Микены отслужить молебен и пообедать с императором доном Педро. Ехать в Микены полдня, но Генри был так уверен в приезде Вимпоса, что снял ему комнаты в доме мэра Харвати.

Епископ Вимпос приехал в субботу. Генри и Софья повели его посмотреть сокровищницу Атрея. Он пришел в восхищение от ее архитектуры, от длинного хода, который вел к дверному проему, перекрытому на высоте семнадцати футов двумя огромными плитами из полированного камня.

Епископа провели в круглый зал, диаметр которого равнялся пятидесяти футам, такой же была его высота. Зал освещался только полосой света, падавшей из дверного проема.

— Этот купол сделан из хорошо обработанных плит твердой брекчии, которые уложены правильными сужающимися кольцами одно над другим с величайшей точностью, — объяснял Генри. — Плиты ничем не связаны и держатся лишь силой собственной тяжести. Начиная с четвертого ряда плит и выше в каждой видны правильно расположенные парные дырочки, во многих еще торчат остатки бронзовых гвоздей. У этих гвоздей были плоские головки, по всей вероятности — другое объяснение трудно найти, — на них крепились бронзовые розетки, украшавшие внутреннюю поверхность толоса. Гомер говорит:

Все лучезарно, как на небе светлое солнце иль месяц.

Было в палатах любезного Зевсу царя Алкнноя;

Медные стены во внутренность шли от порога и были

Сверху увенчаны светлым карнизом лазоревой стали…[29]

— Грандиозно! — глубоко вздохнув, воскликнул Вимпос— Но почему вы показываете мне сначала эту усыпальницу, а не ваши собственные находки?

— Всему свой черед, — улыбнулся Генри. — Ну, во-первых, потому, что именно здесь вы будете обедать с императором Бразилии. А во-вторых, я хотел узнать, сможете ли вы завтра утром, когда приедет дон Педро, отслужить молебен под этим куполом? Послушать вас, конечно, захочет вся деревня, а церквушка в Харвати крохотная, и четверти желающих не вместит.

Взгляд Вимпоса скользнул вправо—там темнела четырехугольная камера, высеченная в скале. В ней царил непроглядный мрак, пол был покрыт метровым слоем истлевшего помета летучих мышей. Генри пробовал здесь копать, нашел огромную чашу, возле нее скульптуру из известняка. Как видно, в этой камере совершались ритуальные жертвоприношения. Но об этом он промолчал.

— Вы хотите, чтобы я отслужил молебен в этой сокровищнице или в гробнице, где обитали древние боги?

— Если это возможно.

— Вполне возможно. Я захватил с собой напрестольную пелену, свечи, кадило и чашу для святой воды. Но будет ли это благопристойно?

Генри и Софья промолчали.

— Какую религию исповедовали в Микенах?

— Политеизм.

— Прочитав вашу книгу «Троянские древности», я написал вам письмо, в котором советовал меньше думать о языческих богах и больше о христианском.

— Я предпочитаю не помнить об этом письме. Оно недостойно нашей дружбы.

Лицо епископа вспыхнуло.

— Принимаю ваш упрек. И чтобы досадное недоразумение навсегда забылось, завтра утром отслужу здесь молебен. Христос могущественнее Зевса. Завтра я освящу это языческое капище и обращу его в православный храм.

Дон Педро со своей свитой приехал утром. Следом за ним явились префект Аргоса и полицмейстер Нафплиона. Генри и Софья очень обрадовались, увидев, что императора сопровождает в качестве официального лица их старый друг Стефанос Куманудис, профессор философии Афинского университета и секретарь Археологического общества, благодаря которому были спасены многие древние памятники в Афинах: театр Диониса, стоя Аттала. Весь облик дона Педро дышал благородством. Крупная античной лепки голова, могучая грудь римского сенатора, грива седых волос, большие темные глаза.

Сейчас дону Педро было пятьдесят; на бразильский престол он вступил пятнадцати лет. Он был известен в Южной Америке как мудрый и просвещенный правитель. В 1850 году он запретил торговлю рабами, а пять лет назад освободил всех рабов[30]. Он ввел в стране прогрессивные реформы, был покровителем и поклонником наук и искусств, способствовал распространению образования. Особенно было приятно Генри в доне Педро то, что он знал наизусть Гомера, читал его книгу о Трое и сам попросил турецкое правительство, чтобы раскопки в Трое ему показал доктор Шлиман. Подобно Генри, он был энтузиаст, любил выдвигать идеи и гипотезы, особенно в археологии.

Дон Педро и его друзья подъехали к сокровищнице в трех экипажах, которые Генри нанял в Аргосе. За императорским кортежем шли харватцы, растянувшись по извилистой дороге как паломники. Епископ Вимпос стоял за импровизированным алтарем, по обеим сторонам которого горели свечи, отбрасывая блики на красную пелену. Было очень красиво и таинственно. Генри подвел бразильцев к самому алтарю. Сам он, Софья, Стаматакис и Куманудис встали позади августейшего гостя вместе с префектом Аргоса и полицмейстером Леонардосом. За ними выстроились мэр Харвати и семья Дасисов. Вскоре все остальное пространство толоса заполнили сотни харватцев и жители ближайших деревень.