Книга Царь Иисус - Роберт Ранке Грейвс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Главный архивариус вежливо поздоровался с Иисусом, который ответил ему с не меньшей вежливостью.
— Господин, не ты ли Иисус из Назарета?
— Да, меня так зовут.
— Ты израильтянин?
— Да.
— Разве двадцать лет назад те, кто строил Святая Святых Храма, не говорили тебе, чтобы ты не преступал здешнего порога, пока не снимешь с себя обвинения в незаконном рождении?
— Я — законный сын и родился в Вифлееме..
— Наверно, ты говоришь о деревне в Галилее — Вифлееме в Завулоне?
— Нет, я говорю о Вифлееме в Иудее, на который указывали пророки.
— Откуда нам знать, что ты не незаконнорожденный? Кто из достойных людей мог бы подтвердить это?
— Ессеи в Каллирое. Вскоре после того, как римляне стали править здесь, я пришел жить в их общину.
— Кто мог бы засвидетельствовать это?
— Симеон и Осия, свободные ессеи из Вифании. Оба они люди достойные. Мы были там вместе.
Главный архивариус не ждал ничего подобного. Он думал, что Иисус смутится, промямлит что-нибудь противоречивое и выставит себя на посмешище перед своими последователями. Тогда он переменил тактику.
— Симеона и Осию мы спросим, — хмуро сказал он. — А ты яви милость, ответь нам, по какому праву ты подстрекал людей изгонять из базилики царя Ирода почтенных торговцев священной птицей и меновщиков нечистых денег?
— Ты задал мне четыре или пять вопросов, на которые я уже ответил. Будь добр, ответь мне всего на один вопрос. Ты, конечно, слышал о моем родиче Иоанне Крестителе, или Иоанне из Аин-Риммона, которого галилейский тетрарх Ирод Антипа обезглавил в крепости Махерон? Он крестил моих учеников и меня и помазал нас пророками. Настоящий ли он пророк Господа или самозванец?
Главный архивариус попал в затруднительное положение. Он знал, что галилеяне, заиорданцы и жители горного юга почитают Иоанна как великого пророка, и признать его самозванцем — значило оправдать ненавистного Антипу, навлекая дурную славу на священство. В то же время признать его пророком значило признать самого Иисуса, потому что со всех сторон только и слышалось: «Иоаннов плащ укрыл его родича Иисуса».
Он повернулся, напрасно ища помощи у начальника Храмовой стражи. В конце концов он сказал:
— Пророк он или самозванец, откуда мне знать?
— Тогда как мне ответить тебе, по какому праву? Толпа радостно загудела, захлопала в ладоши, а ученики даже засветились от гордости, и один только Иуда из Кериофа удивился и опечалился. Почему Иисус отказался от того, в чем строго приказывал следовать им? Почему, когда его спросили о правах, он сослался на Иоанна? Почему он не сказал, что говорит именем Иеговы? И самое ужасное. Зачем он, квиетист и пророк мира, внушает зилотам и ханаанеянам буйные мысли о военной славе?
Иисус поднял руку. Призвав всех к молчанию, он рассказал священникам притчу:
— Был некий хозяин дома, который насадил виноградник, выкопал в нем точило и, отдав его виноградарям, отлучился. Через три года по условию он послал слугу взять плату, но виноградари прибили слугу и выгнали ни с чем. Тогда он послал другого слугу, и они разбили ему голову, и третьего слугу тоже чуть не убили. Хозяин, узнав об этом, рассердился и послал к виноградарям собственного сына, которого очень любил, чтобы он взял плату и потребовал возмещения за побои, ибо решил, что они постыдятся его сына. Но виноградари сказали друг другу: «Это наследник, пойдем убьем его и завладеем наследством его. Хозяин далеко, и нам ничего за это не будет». Сладкоречивый сын первосвященника, ты, который улыбнулся, услышав, что Божий пророк Иоанн был принесен в жертву прелюбодейке из Сепфоры, признайся, разве не злоумышлял ты вчера вечером убить сына Давида, рожденного в Вифлееме Иудейском?
Главный архивариус потерял дар речи и долго простоял с разинутым ртом, пока не пришел в себя.
— Пойдем, пусть этот сумасшедший говорит что хочет, — сказал начальник Храмовой стражи, дергая архивариуса за рукав.
Когда же они повернулись, чтобы уйти, оставляя за Иисусом поле боя, он послал им вслед еще одну стрелу:
— Ты говорил, что строители Храма отвергли меня. Разве ты не знаешь псалом, в котором царь Давид сказал: «Сильно толкнули меня, чтобы я упал, но Господь поддержал меня»? И еще: «Сотворите мне врата прав ды: войду в них, прославлю Господа. Камень, который отвергли строители, соделался главою угла».
Толпа все увеличивалась, и Иисус еще долго проповедовал ей.
Приехавший на Пасху в Иерусалим Ирод Антипа был встревожен. Слуги донесли ему, что Иисус подстрекает паломников против него самого и против Иродиады, считая их убийцами Иоанна Крестителя, и он не знал, на что решиться. В Иудее у него не было никаких прав. К тому же он был в плохих отношениях с Великим Синедрионом, с Высшим судом и с римским прокуратором Понтием Пилатом, которого не очень давно обидел тем, что не поддержал его, когда в нарушение Закона Понтий Пилат повелел воинам в Иерусалиме носить щиты с именем императора. Но Иисус недаром звал его лисой. Ирод Антипа знал один вопрос, на который Иисус наверняка затруднился бы ответить, и знал человека, который мог задать его, — это был его злоязычный управитель Хуса.
Хуса не побоялся пойти в Храм. Он явился во Двор язычников, коленями и локтями проложил себе дорогу в толпе и, став неподалеку от Иисуса, прервал его криком:
— Вопрос! У меня есть вопрос к тебе!
Ученики постарались утихомирить его, но он продолжал кричать:
— Вопрос! Вопрос!
— Спрашивай, нетерпеливый человек, — сказал в конце концов Иисус.
— Скажи, Закон разрешает нам платить цезарю подушную подать?
Все сразу поняли, что для Иисуса приготовили ловушку. Он, только что говоривший о прошлой славе, должен был открыто противопоставить себя римлянам.
— Ох, — вздохнули все, кто был во Дворе язычников.
А Иисус, словно не поняв, переспросил:
— Подушную подать? А какими монетами евреи платят цезарю? У тебя есть хоть одна посмотреть?
Хуса достал завернутый в платок новенький серебряный динарий. Иисус долго рассматривал его, крутя так и этак, а потом опять спросил:
— Пожалуйста, скажи, кто этот печальный человек в лавровом венке?
Все громко захохотали, и прошло немало времени, прежде чем голос Хусы был услышан.
— Это Тиберий Цезарь Август, римский император.
Иисус с отвращением бросил монету.
— Как ты осмелился принести ее в Храм? — возмущенно воскликнул он.
Но Хуса не испугался его гнева. Подобрав монету и аккуратно завернув ее в платок, он громко ответил:
— Это твоя вина. Я хотел поменять ее в базилике, но ты разогнал всех Менял. Теперь же, когда ты видел ее и держал в руках, не медли больше и ответь мне.