Книга Последняя дверь последнего вагона - Владимир Ильин

Надо же, я его все-таки вывел из себя. Даже сомнения возникают: такая искренняя боль звучит в голосе этого палача цивилизации. Наверное, именно так и проявляется скрытая мания: одной рукой убивать, а другой — гладить по головке несчастных детишек… Однако пора оставить в покое мистику и перейти к более насущным делам. В частности, надо во что бы то ни стало выудить из него нужную информацию. Если даже он не врет насчет заминированного коммуникатора и жить мне осталось считанные минуты, то лишнее знание никогда не повредит.

— Кстати, о казни, гражданин Мостовой, — небрежно продолжаю я. — Она не состоится.

— Почему же? — прищуривается эта отвратная особа, чувствующая себя хозяйкой положения.

— Палач запил, веревка прогнила, топор затупился, а вдобавок ко всему тот, кто правит нашим миром, объявил всеобщее помилование, — скороговоркой откликаюсь я.

«Девчонка» хмурится:

— А если серьезно, без этих натужных экзерсисов в юморе?

— Несколько дней назад ОБЕЗу, на который я работаю… то есть работал до недавнего времени… удалось найти и обезвредить штуковины, которые вы заготовили перед смертью. Так что все ваши усилия оказались напрасными… сударь. Вы проиграли, и проиграли по-крупному!..

Однако реакция Дюпона на мое заявление оказывается неожиданной. Не выпуская из рук черной пластмассовой коробочки, он откидывается всем телом назад и заливисто, от души хохочет.

Смейся, смейся, придурок… Как известно, особенно хорошо смеется тот, кто смеется последний раз в жизни.

— Напрасно смеетесь, — говорю я. — Знаете, почему я отсутствовал столько времени? Меня использовали «раскрутчики», чтобы я помог опознать вас в новом облике… А когда они нашли способ обезвредить вашу угрозу, необходимость в этом отпала. Иначе, по-вашему, почему я вернулся в этот город? Кто бы меня отпустил до решения проблемы?

Однако «девчонка», сидящая перед мной, продолжает хохотать.

— Не… не… могу!.. — с трудом выговаривает «она». — Ну и шутник же вы, сударь!.. Решили выдать шестерку за туза, чтобы выведать мои карты?.. Поверьте, вам тоже было бы смешно, если бы вы знали всю правду!..

— Да? — делаю кислую гримасу я. — Что ж, выкладывайте свою правду, и посмеемся вместе…

— А правда заключается в том, — говорит, внезапно оборвав смех, Дюпон, — что никаких взрывных устройств, никаких мощных ядерных зарядов и прочих штучек, способных уничтожить ваш мир, я не устанавливал… Да это и не входило в мои планы — уничтожать ваш мир. Хотя, признаться, такое искушение имело место, и не раз…

Словно беззвучный гром раскалывает небо надо мной, и я на секунду перестаю слышать своего собеседника.

— Жаль, что вы не усвоили основы системологии, — продолжает тем временем Дюпон. — Иначе давно бы додумались, что любая система не может существовать без подсистемы, которая выполняет ее запросы. Конечно, можно начхать на системологию и рубануть сплеча по тому, что вам не нравится… как это, кстати, вы неоднократно и делали… Взять хотя бы ваш проект по использованию северных рек для орошения южных пустынь… Или массовое истребление, по вашему мнению, опасных хищников… Или стремление любой ценой добиться улучшения климата… Так и в нашем случае: если бы я уничтожил вас всех, то наш мир испытал бы так называемый «демографический взрыв». Двадцать миллиардов новых душ, родившихся в один день, — представляете, какие будут последствия?.. А потом — ни одного нового ребенка! Навсегда… Не-ет, Сабуров, гибель вашего мира была бы настоящей катастрофой и для нашего…

— Но тогда какого черта вы устроили это шоу с посмертным завещанием? Вы же не могли предвидеть, что вас реинкарнируют и тогда вы сможете упиваться нашим отчаянием и страхом!

— А разве не достаточно знать, что твои противники сходят с ума, пытаясь найти спасение от несуществующей опасности? Своего рода моральная вендетта… Ну и, разумеется, с экономической точки зрения такая комбинация могла принести жирные дивиденды. Если бы ваши коллеги не пытались скрыть правду от населения, то в мире давно воцарился бы хаос. В частности, резко обесценились бы деньги, золото, прочие ценности. Если вовремя подсуетиться, то потом, когда бардак закончится, можно стать самым богатым человеком на Земле… Поймите, сударь, само по себе богатство меня не интересует. Оно мне необходимо лишь как вспомогательный инструмент для выполнения главной задачи… Кстати, реинкарнация мне тоже пойдет на пользу. Кто же заподозрит ребенка, да еще и девочку, если, например, ее детсад взлетит на воздух? Или если в компот детишкам кто-то подсыплет цианистого калия?

Вот почему погибли рыбки в аквариуме! Спасибо тебе, хулиган Борька, иначе вместо рыбок корчился бы в предсмертных судорогах я. И Саша Королев — тоже…

— И вы хотите, чтобы я считал вас борцом за светлые идеалы? — интересуюсь я. — После того, как вы отправили на тот свет миллионы японцев — и не только их?!. После того, как по вашему приказу Слепые Снайперы безжалостно взрывали и расстреливали мирных людей — женщин, детей, стариков?!. Да вы просто подонок!.. И вы ответите за это! Обещаю!..

Вдали над крышами домов возникает какая-то блестящая точка, которая стремительно вырастает в размерах. Шестиместный джампер. С яркими буквами на борту и на брюхе: ОБЕЗ.

Он закладывает крутой вираж, а потом почти бесшумно опускается на крышу в десятке метров от нас.

М-да. Очень изящная операция. Как удар колуном по фарфоровому сервизу… Неужели обезовцы в Дейске ни сном ни духом не ведают ни о реинкарнации, ни о Дюпоне? Небось решили, что надо всего-навсего снять с крыши двух пятилетних оболтусов, покате не свалились…

Я напружиниваюсь, готовясь прыгнуть на Дюпона, если он попытается выкинуть какой-нибудь фортель, но, к своему удивлению, вижу, что «Ирка» остается безмятежно спокойной. Даже некое подобие интереса возникает на ее некрасивом личике. Словно мы присутствуем на съемках очередного эпизода супербоевика.

Дверца джампера со стороны пилота распахивается, и на крышу спрыгивает не кто иной, как Гульченко. Мой «второй папа», как он сам себя окрестил однажды. Рука его завершает начатое еще в кабине движение, извлекая из-за спины какой-то продолговатый темный предмет…

Откуда здесь взялся Гульченко? Неужели Астратов поручил ему следить за мной? Но тогда почему он прозевал мою погоню за Дюпоном?

Эти вопросы проносятся в моей голове за доли секунды, и ответ на них не заставляет себя долго ждать.

Парализатор в руке «раскрутчика» издает характерный сухой треск, похожий на звук сломавшейся ветки, и двухдюймовая игла с черным оперением вонзается в мою ногу. Ту самую, которая ноет к непогоде от старого пулевого ранения. Уже падая на нагретый солнцем бетон, я слышу, как Дюпон негромко говорит обезовцу: — Спасибо, сударь, что прервали нашу беседу… Если б вы знали, как этот осел надоел мне своими суконными истинами!

* * *

Доза, которая содержалась в игле, видимо, была рассчитана на взрослого, потому что на неопределенное время я теряю сознание.