Книга Водопад грез - Джоан Виндж

Перримид внезапно оказался рядом. Из-за барьеров из шлемов он крикнул:

— Джеби… Что с ним случилось? Что ты делал?

— Я ничего с ним не делал, — зло ответил я. — Я говорил Натазе. Мийа пыталась объяснить вам, что это такое место! Монастырь. Я предупреждал его.

Перримид исчез из поля моего зрения, возможно, поспешив передать Натазе то, что я сказал. Я заметил, как их маленькая группа медленно движется по диагонали через поле, удаляясь. Натаза нес Джеби и был похож на человека, которому выпустили кишки.

На краю поля я заметил стоящие фигуры — возможно, мать Джеби и те, кого она привела для поддержки. Их не пускала на территорию центра еще одна группа легионеров.

Я в последний раз оглянулся на Джеби и увидел, как Натаза передал его в руки матери, как на ее лице горе и радость сливаются в одну немыслимую эмоцию, а затем окружающие заслонили мальчика от меня. Ветер доносил до меня обрывки их голосов, но я не мог разобрать слов. Джеби молчал. Ничего, кроме тишины в моей голове.

Перримид все еще смотрел на меня, когда легионеры втолкнули меня в отделение и дверь за нами закрылась. Я еще раз попытался распахнуть свой мозг, но было уже поздно: то, что еще недавно было со мной, исчезло бесследно. Мой мозг был пуст, как глубокий космос, он не отзывался ни на то, что осталось за нашей спиной, ни на то, что творилось рядом. Службисты, снующие по глухим, мрачным коридорам станции, с равным успехом могли бы быть трупами. Мне нужно было пространство и время, чтобы узнать, произошли ли с моими пси-способностями в монастыре какие-нибудь перемены. Но мое время вышло.

Боросэйж уже ждал меня в комнате без окон — комнате для допросов. Я вздрогнул, хотя удивлен не был. В его руке был тот же щуп, и та же улыбка на лице.

— Хорошо, урод, — произнес он. — Мы снова здесь. Давай просто продолжим с того места, на котором прервались. — Он кивнул головой на железный стул с ремнями, на котором я очнулся, когда в первый раз оказался тут. — На этот раз нас не прервут, ты слишком далеко зашел, доказывая, что я был прав насчет тебя. Я должен поблагодарить тебя.

— Твердолобый мешок гноя, — сказал я по-гидрански.

— Говори на стандарте, ты, дерьмо!

— Лопай меня, трупоед, — сказал я на стандарте.

Его лицо пошло пятнами. Он выставил раскаленный прут.

Я ринулся вперед и головой сбил его с ног, с трудом сохранив равновесие, и бросился бежать.

Но не успел я сделать и трех шагов, как легионеры догнали меня, оттащили обратно и окружили, пока Боросэйж вставал. Тяжело дыша, он поднял щуп. Фахд держал меня за волосы, придавив другой рукой шею, так что я почти задохнулся. Боросэйж разорвал мою одежду и вонзил в меня прут. Я застонал.

Фахд отпустил мою голову, чтобы я мог дышать. Я хрипло сделал несколько судорожных глотков воздуха, слезы боли выступили в уголках моих глаз. Я поднял голову, когда запах горелого мяса стал таким сильным, что тошнота почти прошла. Снова руки сомкнулись на мне, чтобы я не мог и двинуться, а Боросэйж снова поднял щуп. Я закрыл глаза, поток человеческих и гидранских ругательств полился из меня, я был не в состоянии сдерживать его.

Но обжигающая боль не обрушилась на меня. Не обрушилась…

Я открыл глаза, тело мое дрожало, зубы сцепились в ожидании боли. Боросэйж стоял поодаль, его рука с шипом спокойно висела. Каким-то образом между нами появился Перримид. Они оба смотрели на меня с выражением, в котором я не мог разобраться.

Перримид отвел глаза — не для того, чтобы избежать ненависти в моих глазах, а чтобы взглянуть на что-то в своей руке. Лекарственный мешочек Воуно. Должно быть, я уронил его, пытаясь вырваться.

— К-киссиндра? — выдавил я наконец из себя. — Воуно?

— Все еще в больнице, — ответил он.

Облегчение отразилось на моем лице: Живы. По крайней мере они живы. Но когда я снова взглянул на него, я вдруг понял, что было в его глазах.

— Она еле выжила после крушения. Если бы спасательная команда немного задержалась…

Я опустил голову, слезы побежали по моему лицу.

— Я виноват. Я так виноват…

— Я говорил тебе, что он за дерьмо, — сказал Боросэйж чуть ли не с удовлетворением в голосе. — Вот почему ДНО наняло тебя, урод? Совершать за него грязные дела? Убивать невинных людей для этих бедных преследуемых гидранов, которые настолько беспомощны, что не могут делать это сами?

Я прикусил губу, чувствуя, как боль у меня в груди удваивается. Я не мог заставить себя посмотреть в лицо Перримиду, чтобы сказать, что все эти слова — ложь, страшная ложь, что тогда я не был себе хозяином. Я посмотрел на рану, которую нанес мне Боросэйж: пузырящаяся кровью дыра в груди. Казалось, будто кто-то пытался вырвать сердце. Мои ноги подкосились, и чьи-то руки в перчатках подхватили меня.

— Служба безопасности корпорации выполнила достойную восхищения работу по спасению моего племянника, — сказал Перримид Боросэйжу. — Кажется, это единственный возможный способ общения с террористами. Я приношу свои извинения за то, что я оспаривал ваши методы.

Боросэйж продемонстрировал все свои зубы в подобии улыбки. Он помахал щупом у меня перед глазами, отчего я съежился, сам же он следил за реакцией Перримида.

— Я рад, что ты понял это.

Лицо Перримида оставалось бесстрастным, профессионально непрозрачным, даже когда он украдкой бросил взгляд на мою выжженную грудь.

— Тау сделал правильно, выбрав тебя — и именно тебя, — чтобы уладить эту ситуацию, — пробормотал он. Его взгляд скользнул в сторону.

— Смертоносец, — сказал я на гидранском.

Перримид уставился на меня. Не знаю, отреагировал ли он так на тон моего голоса, или на то, что я произнес что-то, непонятное ему. Он с усилием отвел от меня глаза.

— Теперь, когда он у вас, что вы собираетесь с ним делать?

— Он обвиняется в терроризме, похищении ребенка, еще в полудюжине преступлений против законов корпорации. И, кроме того, он каким-то образом отправил нелегальное сообщение во внешний мир, — перечислил Боросэйж.

— Какое сообщение? — повысил голос Перримид. — Почему мне об этом не сказали?

— Это не в твоей юрисдикции, — ответил Боросэйж крайне самодовольно. — Этот сукин сын взломал программы защиты. Он послал сообщение ФТУ, что тут было все подстроено и чтобы они снова прибыли сюда и провели очередную проверку. — Он посмотрел на меня с искаженным лицом. — Сюда направляется еще одна команда — специальная инспекция, представляющая Испланески, главу Агентства контрактного труда, черт побери! — Его кулаки сжались.

Перримид выругался шепотом.

— Тау знает об этом? Когда они прибывают?

— Они не указали день, — пробормотал Боросэйж. — Но Тау желает, чтобы этот полукровка к тому времени заткнулся. Заткнулся… Вероятно, навсегда.