Книга Великий Сатанг - Лев Вершинин

Черная земля. Белое небо. Черное небо. Белая земля. И ничего больше.

Интересно, эта ведьма все еще там?..

Невозможно разглядеть. И слава Богу.

«Неправильно», — сказал мальчишка. Сопляк! Можно подумать, он, Джанкарло, лишен сердца и ничего не способен понять. Но! Иного выхода просто не было. План вывоза фондов никак не предполагал эвакуацию двадцати сотен туземцев. Которые, кстати, не очень-то и стремились к эмиграции. Во всяком случае в последние дни погрузки.

Доктор искусствоведения плотно задвинул жалюзи, заложил руки за спину и, задумчиво насвистывая, прошелся взад-вперед по просторной каюте.

Последние дни…

Никак нельзя было предполагать, что они будут настолько выматывающими. Земля взбесилась; ветер хлестал нещадно, иссекая борта корабля водяными пулями вперемешку с ледяной крошкой; он рвал с травы палатки, и они, подхваченные шквалом, улетали в степь и долго кувыркались там, время от времени по-птичьи взмывая в воющее, искаженное мельканием туч небо…

Кони туземцев бесились. Они давно разбежались бы по степи, если бы не удивительная привязанность к хозяевам. Нестреноженные животные, дико ржа, убегали прочь, но потом возвращались, тревожно и напуганно зовя двуногих друзей.

Впрочем, испуганы были и туземцы. Радостно встретившие экипаж, охотно и споро помогавшие, с полунамека кидавшиеся выполнять любую просьбу, не говоря уж о приказе, они ни с того ни с сего стали инертны, притворялись то глухими, то недоумками, двигались, едва переставляя ноги и время от времени роняя тюки.

Это походило на саботаж. Но при всем этом туземцы, несомненно, боялись его, Джанкарло эль-Шарафи, и не смели не подчиняться. Ну что ж, отлично. Наверняка страх этот, ведущий к повиновению, есть побочное следствие применения пулеметов. Побочное, но весьма полезное.

И, разумеется, очень и очень помогла, спасибо ей, седая ведьма, претендующая на остатки былого лоска.

Джанкарло по сей миг так и не разобрался вполне: неужели эта одичавшая баба всерьез продолжает считать себя землянкой? Похоже, что да. Во всяком случае, попытки титуловать ее в соответствии со здешним этикетом были отвергнуты категорически и напрочь.

Вплоть до сегодняшнего утра Джанкарло эль-Шарафи не исключал возможности вывоза ее на Гедеон. В конце концов, технически это вполне реально; разумеется, свободных кают на корабле не имелось, зато двадцать девятый, последний по коридору грузовой отсек пустовал. Почти. Если не считать останков майора Нечитайло, должным образом подготовленных к транспортировке на родину.

Естественно, ни о каких удобствах говорить не приходилось, но бабенка привыкла и к худшему. Насчет питания проще; экипаж и он сам, полковник эль-Шарафи, безусловно, не отказались бы поделиться частью пайка с дамой, да еще и оказавшей Демократическому Гедеону столь ценные, да какое там! — попросту неоценимые услуги.

В компетенцию господина эль-Шарафи входило рассмотрение ходатайств об индивидуальной эмиграции; в крайнем случае Джанкарло мог бы позволить туземной королеве забрать с собою дочь. Дети — дело святое, а дикарки, в том числе и блондиночка Яана, чертовски раскованны, так что полет мог бы оказаться весьма и весьма интересным.

Если бы не случившееся на рассвете.

Никто из экипажа так и не успел понять, что же, в сущности, произошло?

Туземцы заканчивали погрузку. Они двигались вяло, неохотно, но тюков, еще не уложенных на место, оставалось не так много, и очевидная волынка уже ничему не могла помешать. Экипаж даже не покрикивал на прячущих глаза такелажников. Зачем? Было совершенно ясно, что даже с такими темпами еще до полудня отсеки заполнятся и станет возможным готовить «грузовик» к старту. Все было хорошо. По крайней мере предсказуемо. Но разве мог кто-нибудь предугадать, что в самый неожиданный миг, когда вдруг утих ветер и прекратился дождь, когда даже солнце ненадолго выглянуло из-за разорвавшихся туч, один из туземцев, тот самый парнишка, что все время крутился около блондинки, внезапно застынет на месте, словно услышав некий никому, кроме него, не ясный зов?..

Он замер, прислушиваясь. Потом медленно кивнул.

А спустя мгновение рука его резко взлетела в воздух, и горсточка молний, бледно сверкнув в скупом луче ленивого солнца, бесшумно прорезав расстояние, поразила стоящую в нескольких шагах туземную владычицу — точно в грудь, в живот, под сердце, в голову. Так! Так! Так! Так…

Нет, не совсем так. Единственный сюрикэн, полетевший неточно, прошел как раз мимо головы; он всего лишь чиркнул вдоль седого виска, вырвав клок кожи вместе с прядью волос, и улетел в степь. А остальные звезды-убийцы бессильно опали, глухо ударившись о невидимое под глухой накидкой железо.

Разве мог знать мальчишка, что со дня великой битвы Старшая Сестра не выходит к людям аршакуни, не надев под верхнюю одежду длинную кольчатую рубаху, давным-давно найденную в одной из руин и оставленную просто так, на всякий случай?..

На тот самый случай, который случился сегодня на рассвете.

Джанкарло поежился, пытаясь отогнать яркую, назойливо маячащую перед глазами картинку.

Парня убивали не долго, но страшно. Он успел только вскинуть руки и перепуганно, отчаянно, по-мальчишечьи заверещать; воздух прожужжал, рассеченный вдоль, — и обе руки, подпрыгнув, отскочили далеко в стороны, а из задранных к небу обрубков рванулись две алые, источающие пар струи.

– Андрэээээ! — Никто из экипажа не сумеет забыть этот крик.

Блондинка кинулась на старуху с места, как кошка, но та, даже не взглянув, сделала резкое движение, и девичье тело кулем рухнуло на траву. А сталь зашипела вновь; колени парнишки подломились, обезглавленное тело сделало несколько неуверенных шагов — и рухнуло, все еще непроизвольно содрогаясь.

А блондинка лежала лицом вверх, вполне целая, очень симпатичная и почти живая. Старуха скорее всего вовсе не собиралась ее убивать. Просто прыжок был чересчур стремителен, скоординировать отмашку нелегко было бы и молодому… и удар рукояти пришелся как раз в висок…

И тогда туземцы прекратили работу.

Не сговариваясь, один за другим они бросали наземь тюки и уходили в степь, не слушая окриков. Они уже не боялись Джанкарло. Они, похоже, уже ничего не боялись. А седую, безмолвно сидящую возле грузового трапа, они обходили молча, словно ее и не было здесь…

Именно в эту минуту полковник Джанкарло эль-Шарафи понял окончательно и бесповоротно, что туземку он с собой не возьмет. Ни за что. Ни при каком раскладе. Там, дома, слишком много тихих кретинов. К чему увеличивать их число, да еще за счет буйнопомешанных?..

Впрочем, туземная королева — бывшая королева? — ни о чем уже не просила. Даже не думала просить. Просто сидела на почерневшей траве, задрав голову, и тихо, без слов, на одной ноте выла, изредка сбиваясь на тоненький жалобный скулеж.

Возможно, она сидит так до сих пор. Если еще жива.