Книга Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени - Дмитрий Михайлович Абрамов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Письма…» писались в период с 1892 по 1896 гг., в самый разгар подготовки С. Д. Шереметевым своего труда по угличским событиям и позволяют определить ход и динамику процесса исследования. В конце концов, Бестужев-Рюмин принимает концепцию графа, однако в переписке предлагает ему ряд своих вопросов, в том числе и о роли патриарха Филарета в Тушине.
Ответам на них посвящено «Угличское событие», написанное с благословения Бестужева-Рюмина, отмечавшего, что «путь, выбранный Вами, самый надежный. Если до сих пор Смутное время оставалось книгой за семью печатями, то причиной было отсутствие детальной разработки; в такой разработке на первом плане стоят взаимные отношения деятелей, разумеется, на общих основаниях условий времени…» (Н. К. Бестужев-Рюмин Письма Н. К. Бестужева-Рюмина С. Д. Шереметеву о Смутном времени. – СПб., 1898. С. 8.). Этот методологический посыл был в полной мере реализован графом в своих трудах…
С. Д. Шереметев, современник расцвета «государственно-юридической школы», по своим методологическим взглядам и манере исследования был близок к М. П. Погодину. Его исследования отличали психологизм, личностный подход к описанию исторического процесса, основным объектом его разработки становились судьбы людей на арене исторических событий. Отсюда и проблематика его работ о Смутном времени, где нет целенаправленного стремления рассмотреть социальные процессы, политическую борьбу. (Правда, попытка такого рода, естественно, рассматривается, но она не является главной в исследовании). Здесь нет и оценки глобальных сдвигов в общественном сознании и в истории государственных институтов (как у Ключевского, Платонова), а есть стремление разобраться в психологии поступков героев Смутного времени.
«Сложное и загадочное Угличское событие, – писал С. Д. Шереметев, – …побуждает исследование других путей, других „беспристрастных показаний“, вопрошая даже землю, ради некоторого частного освещения отдельных событий Смутного времени». (Шереметев С. Д. От Углича к морю Студеному //) Подобная формулировка глобальной исследовательской задачи определила всю теоретическую и методологическую основу исторических изысканий графа, посвященных Смутной эпохе.
Интерес графа к сюжетам Смутного времени объясняется во многом и тем, что его предки принимали активное участие в этих событиях. Петр Никитич Шереметев сражался с войсками самозванца, но не был лишен сомнений в правильности своего выбора. Известны его слова: «Трудно воевать с природным государем». Василий Петрович Шереметев был стольником на свадьбе Лжедмитрия и Марины Мнишек. Считается, что при его участии был убит Прокопий Ляпунов. Иван Петрович Шереметев одно время воевал в войске атамана И. М. Заруцкого. Федор Иванович Шереметев принимал участие в обороне Кром против Самозванца, но, как и многие другие, в мае 1605 года принес ему присягу. Он поддерживал патриарха Гермогена, считавшего необходимым избрать на царство русского царя, но, как член «Семибоярщины», подписал приглашение на русский престол польского королевича Владислава. На всем протяжении «осадного сидения» в Кремле он заведовал Казенным двором. Именно Федор Иванович в 1613 году склонял Земский собор к избранию царем Михаила Романова (Барсуков А. П. Род Шереметевых. Т. I–VIII, СПб., 1881–1904.). В 1618 году Федор Иванович вел переговоры с Польшей о заключении мира. За это он получил награды: шубу соболью с золочеными пуговицами; кубок серебряный и золоченый; прибавку к жалованью в размере ста рублей; вотчину в 500 четвертей земли. (Временник императорского Московского общества истории и древностей Российских. Кн. 5. М. 1850.).
Не один год работал граф над интересующей его темой. Он придавал ей большое значение и считал, что отголоски Смутного времени проникли и в XVIII век. «Царевич Алексей и его злополучное „дело“ до сих пор еще не выяснены, но важно то, что по признанию одного из главных заговорщиков, Суздальского архиепископа Досифея, главою заговора был никто другой, как царевич Дмитрий Углицкий. Он будто бы явился Досифею, указывая ему необходимость подняться на Петра». (Шереметев С. Д. Заметка по поводу Семибоярщины. СПб. 1906. С. 17.). Слухами о его исторических изысканиях «полнилось» научное сообщество. В июне 1892 года друг Шереметева, предводитель дворянства Можайского уезда Алексей Константинович Варжневский писал ему: «Как продвигается твое „Угличское событие“? Москва полна о нем слухами. Тебя даже в ереси обвиняют. Но ты не обращай внимания…» (РГАДА. Ф. 1287. Оп. 1. Д. 78. Л. 14.). Шереметев не обращал внимания на слухи, окружающие его многолетний труд по истории Смутного времени в России, но довести его до конца и опубликовать ему так и не удалось.
Спустя почти два десятилетия писатель и историк К. Валишевский заметил: «Смерть маленького Дмитрия в Угличе научно не доказана. Я позволю себе еще прибавить, что хотя историческая критика в России, по соображениям не строго научного характера, все еще далека от признания этого предварительного сведения, а все же в последнее время несколько приблизилась к нему. И может быть, решительный шаг (в изучении Смутного времени) был бы уже сделан, если бы книга графа Шереметева – труд долгих лет – вышла в свет, но вряд ли можно надеяться, что она может быть издана в ближайшем будущем и что мы познакомимся доподлинно с теми документами и новыми обстоятельствами, на которых основано убеждение автора, находившегося в наиболее благоприятных условиях для того, чтобы черпать прямо из источников, даже таких, которые недоступны большинству ученых». (Валишевский К. Смутное время. 1911. С. 51.). Что же увидел Сергей Дмитриевич в тех исторических документах, которые до него видели и изучали многие и многие историки? Какими новыми материалами, позволившими по-другому взглянуть на то далекое время, воспользовался он?
Основными сюжетами исторических исследований графа становятся политическая борьба придворных группировок после смерти Ивана IV, внешние контакты Московского государства и «государевых людей» – как официальные, так и на уровне частных сношений, в период до и после рокового события в Угличе, а также гипотеза о спасении якобы убиенного царевича и вывозе его в один из северных монастырей на Двине. Особое внимание граф будет уделять «женскому фактору» в подоплеке исторических
