Книга Месс-менд. Части I и II. - Мариэтта Сергеевна Шагинян

на меня своими серыми, прищуренными, ненавидящими, сверкающими, милыми глазами, он оттолкнул меня и закричал, что я «женщина чужого класса», обманщица, враг и что он не верит мне ни на полушку, а я расплакалась и убежала, так и не узнав ничего насчет выхода из класса. Значит, он в Зузеле. Он меня ненавидит. Он кричит на меня теми самыми губами, которые… О Кот, если б ты знал, какие у него бедные, милые, трогательные, просящие, детские губы и какой он тихий, когда он в лихорадке. Я вовсе не хочу, чтоб у него всю жизнь была лихорадка, но я добьюсь, чтоб он меня полюбил, хотя бы для этого мне пришлось поджечь свой собственный класс.

Остаюсь, Кот, при твердой решимости продолжать борьбу и больше не пускаться в слезы, потому что это глупо.

Грэс,

не знаю, чья по фамилии.

Глава двадцать восьмая

Сенсации министра Шперлинга

Большой особняк министра Шперлинга, одолженный ему в пожизненное пользование его другом, фабрикантом рыболовных удочек, освещен ярким светом. К особняку министра то и дело подлетают экипажи. Из экипажей выходят гости. Министр дает торжественный вечер, на который приглашены только избранные. Чтоб не проник никто из посторонних, вокруг дома стоит целая группа сыщиков, в вестибюле сторожит наряд полиции и постовые жандармы всего района удвоены в числе. Министр Шперлинг должен демонстрировать у себя новейшее химическое открытие, только что сделанное знаменитым химиком Гнейсом и доставившее в руки франко-германской лиги универсальное средство борьбы.

Гости поднимаются по лестнице и переходят в залу. Все партии сегодня в мире: крупнейший аграрий, барон фон Чечевица, известный тем, что поддерживал социалистических депутатов картофелем в голодные годы, находится тут рядом с фабрикантом клея Лурзе. Непримиримый генерал Дюрк беседует с представителем Общества пацифистов. Французский посол ухаживает за немецкой актрисой, а принц Гогенлоэ — за женой французского посла. Банкир Вестингауз шепчется с другом министра Шперлинга, фабрикантом рыболовных удочек, пока его жена, блестяще одетая, побеждает сердца двух химиков и заведующего государственной обороной.

— Мы, сударыня, выведены из терпения! Вопрос о ликвидации преступного Советского Союза — это вопрос двух-трех месяцев! — ораторствовал заведующий обороной.

— Но разве они нас трогают?

Заведующий обороной кашлянул; на него смотрело два прелестных серых глаза.

— У них… гм… грандиозные завоевательные планы. Я дам вам почитать кое-какие издания пацифистского общества. И потом, сударыня, приблизьте ко мне ваше ушко… Между нами говоря, не особенно важно, имеют ли они эти планы или нет. Важно то, что Европа больше не может выносить их в своей среде без вреда для всей цивилизации.

— Значит, это борьба двух классов?

— Если угодно, да.

— Но… я бы хотела знать, можно ли переходить из одного класса в другой?

Заведующий обороной расхохотался от всей души. Она была положительно прелестна.

— Переходить из класса в класс! Вон там стоит херр Андреас Фицкус, фабрикант рыболовных удочек, — он разговаривает с вашим мужем. От него вы можете получить справку, как члены рабочего класса работают на нашу мельницу…

— А мы? — робко настаивала Грэс. — Я хочу знать, можем ли мы работать на их мельницу?

— Не бойтесь, моя дорогая! — рыцарски воскликнул заведующий, найдя своевременным поцеловать ей ручку и перевести стрелку сразу на пять минут, как делают грубые уличные часы с простым механизмом. — Мы никому не позволим работать на их мельницу, даже если найдутся дураки, которые этого захотят.

Вокруг загремели стульями. Гости двинулись в кабинет министра, откуда уже доносились взволнованные голоса. Два молодых химика вынырнули перед Грэс:

— Сударыня, сейчас будут происходить опыты… Если позволите!

Грэс порхнула, просунув ручку в предложенную ей руку. Они вошли вслед за другими в кабинет, где были расставлены ряды стульев, а за длинным столом расположился старичок в красной феске с лучистыми морщинами на маленьком, смешном личике и с такими нежными пальцами, точно он делал искусственные цветы, а не химические опыты.

— Доктор Рудольф Гнейс, знаменитый химик, — шепнул Грэс заведующий обороной. Он усадил ее в удобное кресло первого ряда, принес ей афишку, а сам не без грусти откланялся — место его было за председательским столом, рядом с министром, французским послом и генералом Дюрком.

Грэс заглянула в афишку. Там стояло:

ХИМИЧЕСКОЕ ВКРАПЛИВАНИЕ ЭЛЕМЕНТА «Э»

В МЕТАЛЛИЧЕСКИЕ СПЛАВЫ

1. Проба снаряда.

2. Проба бронированной поверхности.

ВЛИВАНИЕ ЭЛЕМЕНТА «Э» В ЯДОВИТЫЕ ГАЗЫ

1. Проба хлора.

2. Проба азотистых соединений.

— Милостивые государи и государыни, — начал министр Шперлинг, вставая с места и делая обворожительный поклон. — Позвольте мне, хотя я и не химик, если не считать годичного курса лекций, прослушанных мной у профессора Крейцнаха по совету моего дорогого друга Александра Фицкуса, только что получившего чин тайного советника, — поздравим его, господа! (Все встают, аплодисменты) — что, впрочем, совершенно вне всякой связи с его удивительным вниманием ко мне, как главе государства, выразившемся в предоставлении такому бедняку, как я… — о, господа, поблагодарим его! (Аплодисменты) — вот этого самого роскошного дворца… Но что именно хотел я сказать? Да, я не химик, что, впрочем, и не требуется от человека, держащего руль — сперва своей партии, потом своей партии и семейного очага, потом своей партии, семейного очага и государства! (Продолжительные аплодисменты.) Но… и здесь, господа, как и всюду, есть «но». Я пацифист, убежденный, глубочайший и неумолимый противник войн, как и вся моя партия. Я никогда не допущу, пока руль в моих руках, чтоб он… чтоб он забирал бы против течения!! (Браво. Бурные аплодисменты.) И если на нас идут несметные полчища предателей и разрушителей цивилизации, то мы не смеем дать себя уничтожить. Вот причина, по которой мы идем навстречу нашим недавним противникам (овации французскому послу), и вот причина, почему доктор Рудольф Гнейс по специальному моему указанию изобрел пора-зи-тельное средство!..

Министр Шперлинг махнул в воздухе ручкой с таким видом, как если б он прощал все грехи ближнего своего, и мягко упал в кресло.

Глава двадцать девятая

Опыты доктора Гнейса

Доктор Рудольф Гнейс позвонил в колокольчик. Вошел дюжий парень с угрюмым выражением лица. Это был Зильке. Он держал в руках хрустальную чащу с густым красным сиропом и поставил ее перед химиком.

— В этой