Книга Перебежчик - Алексей Вячеславович Зубков

не теряя ни на минуту. И прикрывали. Когда вы прозевали смену наблюдателей у Лепажа, куда, по-вашему, они подевались? У Тарана перед вами мы сняли из бесшумки часового, иначе бы вы там сразу попали в засаду. Вы и так там влипли во встречный бой и еле выжили.

— Какого часового?

— Вот-вот. Не удивились, что на шухере никто не стоит?

— Там же не армия, чтобы часовые стояли.

— Вы все равно чуть не погибли. И японцы эти еще.

— Патрульная машина не случайно шла за нами? — спросил Уинстон.

— Это была наша машина.

— А ключ от наручников? — спросил Колоб.

— Оставили на всякий случай.

— А музей? — спросила Ингрид, — Там нас всех чуть не убили.

— За Колоба давали сто тысяч… — сказал Уинстон.

— Погодите-ка, — Колоб хотел сделать какой-то жест недоверия, но уронил руку обратно на кровать, — Бабло баблом, но как все эти спортсмены и автоматчики нас нашли в музее? Мое фото раздали всей городской шпане?

— Здесь наша ошибка. Мы упустили одного человека, который был на Даче Громова, не участвовал в перестрелке и тихо ушел. Он тут же прибежал на другую малину и рассказал, что Колоб ходит по городу с каким-то стрелком, который одет как денди, лысый, со шрамом на щеке и с отстреленным ухом.

— Да уж. Такую особую примету за километр видно. Но разве он не увидел, что меня забрали японцы и заплатили Тарану? Не мог же он сбежать раньше.

— Видел. А ночью вся Петроградская сторона слушала перестрелку с патрулем. Шума было на весь район, и никого не задержали. Сколько «Рыл» с вооруженными бандитами ездит ночью по Петроградской стороне?

— То есть, все узнали, что я в городе, что за меня в натуре дают сто кусков и что со мной ходит особая примета. Вот же суки! В русском городе никто даже не думает, что услужить япошкам за их вонючее бабло ни разу не по понятиям!

— Я говорила, — сказала Ингрид, — Преступники всегда предатели.

— Не все же.

— Все.

— А Студент, а Лепаж?

— Студент сам сказал, что он не блатной. А кто такой Лепаж?

— Подпольный хирург, — ответил Уинстон.

— У врачей свой кодекс чести. Они не живут по понятиям пациентов.

Колоб открыл рот, чтобы что-то сказать, не нашел слов и закрыл.

— Спортсменов мы не ждали. Кто-то опознал вас в метро, выследил до музея и вызвонил банду, — продолжил Степанов.

— Автоматчиков ждали? — спросил Колоб.

— И их не ждали. Но мы поставили телефон музея на прослушку, когда узнали, что вы туда поедете. Серьезные люди обзванивали точки продажи оружия. Когда очередь дошла до музея, Мишико сказал, что вы уже тут и покупаете целый арсенал. Зная, кто такой Колоб, они поехали подготовленными.

— А погоня? Машины, которые появились, когда мы уже убегали?

— Кто-то из спортсменов или из автоматчиков слил информацию третьим. Они приехали позже и просто не полезли в перестрелку внутри. Ждали, пока Колоб выйдет своим ходом или вперед ногами. Мы упустили беглеца с Дачи Громова, слишком поздно поняли, что за вами придут и недооценили силы противноков. Но все равно подстраховали вас на всякий случай как с Тараном, только немного серьезнее. Лейтенант Нильсен в бронекителе, заряженный СКС в витрине и прикрытие с бесшумками.

— Какое еще прикрытие?

— Я снял бандита, который стоял на шухере у заднего входа. И обоих автоматчиков. Ты не удивился, что они не выскочили, пока вы вертелись на парковке?

— Как ты туда попал? Было же закрыто.

— Мы еще до открытия музея отключили сигнализацию, зашли внутрь, подменили СКС. Я сидел на верхней площадке задней лестницы.

— А если бы мы не справились? — спросил Уинстон, — Ты бы мог помочь в зале.

— Это было ваше боевое слаживание. Как на фронте. При боевом слаживании группа должна самостоятельно выполнить задачу. Вы с Ингрид должны были сыграть любовь с первого взгляда при Колобе и завербовать влюбленную девушку в банду. Если бы я вмешался, может быть, спас бы вас, а может и опоздал бы, но операцию бы мы вместе провалили.

— Но ты говоришь, что все равно вмешался.

— Обеспечил отход. У вас не было задачи самостоятельно ликвидировать всех противников в здании.

— Машина тоже ваш подарок? — спросил Колоб.

— Конечно. На ней только что не написано, что из спецгаража. Ты не заметил, что она бронированная?

— Ну ее вроде пробивали…

— Стекла держали пистолет и картечь, колеса подкачивались на ходу. Бак с резиновой подкладкой, герметизирующей пробоины. Жалюзи перед радиатором. Двигатель повышенной мощности и внедорожная подвеска.

— Да я подумал, что она как-то хорошо держится. Просто про «Вольво» говорят, что они по жизни крепкие. Я же не водитель, чтобы настолько разбираться.

— За вами шел наш броневик и вертолет. За городом мы задавили глушилкой радиоволну ГАИ, чтобы дать вам оторваться. И патроны в музее наш подарок, и катер наш подарок.

— Патроны и катер мы сами решили, — начал Колоб.

— Попробовать вернуться в музей вам предложили Смит и Нильсен, потому что мы их пригласили через евросигнал. Про катер вам рассказала Нильсен. Мы знали, что сходняк будет на корабле, и что Нильсен имеет опыт хождения на маломерных судах и стрельбы из пулемета. «Тип Д» подходил наилучшим образом. Нильсен за день до встречи с вами уже сделала на нем круг почета, а еще днем раньше восемь часов провела на стрельбище с инструктором по «Максиму». В последний момент штатного матроса из яхт-клуба заменил наш человек. Если бы вы не справились с дизелем, он бы вел катер вместо Студента.

— Но почему вы заранее решили, что мне понадобится катер с пулеметом? Я сам принял решение только когда узнал о смерти Сандро.

— Потому что мы просчитывали вариант, когда японцы могут убить Сандро до сходняка. Ты человек жесткий, а японцы и местные блатные уже обозначились как твои враги.

— И вы не помешали японцам убить Сандро?

— Как бы мы помешали? Забрали бы его на броневике сразу с трапа самолета?

— Хм… верно. А вообще как вы в это все влезли, если вам связали руки на уровне генералов?

— Действия Смита и Нильсен легендировались для руководства как боевое слаживание. Как просто тренировка перед настоящим делом на мелких внутренних врагах, которых не жалко.

— Просто тренировка? Но эта парочка ведь специально на понт меня брала, чтобы устроить разборку. Студент сначала считал, что они подстава, потом, что психи. Могло выйти по-другому. Наши западные коллеги говорят, что месть это блюдо, которое надо подавать холодным. Я бы разобрался с каждым по отдельности без лишнего шума.

— Это ты сейчас так говоришь, — ответил Уинстон, —