Книга Руны и зеркала - Елена Клещенко

– Апчхи!

Хуво слегка повернул голову, скосил глаз – обзор у него был градусов двести, оранжево-карие глаза доходили почти до ушей, – мотнул хвостом-морковкой, свисающим между сиденьем и спинкой кресла.

– Антон, ты опять не помыл свою ча-ашку. – И голос как у земной собаки, когда она зевает, – тонкий, гортанный, с присвистом.

– Извини, сейчас помою.

– Надо сразу мыть. Это пра-авило, Антон. Пилот должен быть аккуратным. Вы, хьюманы, очень плохо дрессируетесь.

– Мы вообще не дрессируемся, – проворчал Антон, ставя чашку в посудомойку. Хотел добавить «это по вашей части», но не стал, видимо, оранжерея помогла. Хуво, к счастью, тоже заткнулся и опять погрузился в билеты.

Да, я ксенофоб. Не могу привыкнуть. Эта его морда топориком – два профиля почти без фаса, нос черным пятачком, вровень с передними зубами… А еще он во сне стучит хвостом. Будто палкой выбивают матрас. И он ЗАНУДА, вот в чем главная проблема.

…когда тебе говорят: узнай его и пойми…

Саитов

ай-Дарри

Куири -

высветило табло над дверью. Наконец-то! Антон и Хуво ломанулись в аудиторию, и только заняв места, увидели, кого посадили к ним третьим. Третьей. Или…

Возьмите сдутый жилой купол расцветки «Земля-лето-лес», сверните кое-как, не по инструкции, потяните вверх и отпустите, чтобы получилась типа голова, укрепите в верхне-передней части два круглых радужных стекла, и вот вам довольно точный макет гродаса. На курсе их было всего пятеро.

Шарообразное, буро-зеленое, поблескивающее тусклым глянцем, в крупную складочку и мелкий пупырышек. Обтянуто золотой сеткой с бляшками, целомудренно скрывающими яркие пятна на шее… ну, там, где у нас, млекопитающих, шея, – чуть ниже головы. А на голове очки с радужными стеклами.

– Злдратуйте, – говорило оно так, будто язык не помещался во рту. – Мое условное имя Марианна Куири. Фем-бис.

Антон покосился на Хуво. Лицо его сделалось бледно-серым, а выражение – как у пса, который захватил в пасть муху и не знает, что делать дальше.

Мишка из триста четвертой группы регулярно отмечал свой второй день рождения – третьего числа, когда ему дали два наряда и не взяли патрулировать высокую орбиту, а катер потерял управление. А поскольку база делала оборот вокруг планеты за тридцать стандартных дней и Мишка этот цикл произвольно называл годом, праздновал он довольно часто – каждое третье число, если имел возможность. На один такой землянский междусобойчик Антон почему-то взял с собой Хуво, и Мишка подбил его на слабо съесть соленый огурец. То был единственный раз, когда ботан пропустил три дня по болезни. Сплохело ему неописуемо, доктор даже вливал Хуво их эпсилонский физраствор, чтобы предотвратить обезвоживание, и всячески ругал за неосторожность с алиенской кухней. С тех пор, если кому-нибудь требовалось грубо прервать серию сентенций о порядке, долге и самодрессировке, достаточно было помянуть огурец. Буро-зеленый, глянцевый, пупырчатый… Короче, на Хуво в данной ситуации рассчитывать не приходилось, нужно было брать контакт на себя.

– Фем-бис? – Улыбочка вышла так себе, но собеседнику-немаммалу все равно. – Это очень интересно, вот у нас всего два пола. Давай я расскажу, что знаю об этом, а ты меня поправишь, если ошибусь. (Всё как учили на занятиях по взаимопониманию.)

– Ага.

– У вас четыре пола: мужской, женский – коричневые, мужской-бис и женский-бис – зеленые, как ты. Мужской образует пару с женским-бис, женский – с мужским-бис… эм-м…

Про специфическую социальную роль бесплодного секса зеленых с зелеными и коричневых с коричневыми Антон тоже помнил – вот это действительно было интересно, однако он сомневался, прилично ли об этом рассуждать инопланетникам.

– …В обоих случаях дети могут родиться всех четырех полов, так?

– Не родиться.

– Э-э…

– Мы икромечущие, – за радужными очками раскрылись и закрылись две лепестковые диафрагмы.

– А, да, извини. А говорят о фем-бис на элосе – местоимение «оне», глагольное окончание «у». Точно?

– Точно.

Оне улыбнулусь. Увидев ея улыбку, Антон внутренне содрогнулся, но виду не подал.

– Ты на пилотском учишься?

– На медицинском. Буду корабельным врачом.

– З-з… это здорово. (Только бы не в моем экипаже.) Ты располагайся, профессор сейчас подойдет.

– Ага.

Оне селу. Растеклусь по соседней скамейке, как шмат герметика, и полезлу кривой лапкой в напузную сумочку. По комнате распространялся незнакомый сырой запах. Слизи, наверное. Хотя на взаимке объясняли, что слизи у них никакой нет, просто фактура кожи такая.

Антон повернулся к Хуво. Тот уже приобрел более естественный для себя цвет и задышал тише.

– Ты как? – шепотом спросил Антон.

Хуво скорчил бодрую гримасу, подражая человеческой мимике, и показал коротенький большой палец.

Нормальный, по сути, парень. Симпатичная морда, то есть лицо, похож на киношного благородного оборотня. Надо, Саитов, ценить, что имеешь. А поселили бы тебя с гродасом?..

…перерождается в неприязнь к тому, кого не знаю и знать не хочу…

– Всех приветствую, – произнес голос Олега Белого, популярного на Земле актера. – Меня зовут Эремий Твас, я буду принимать у вас экзамен по математическому анализу. Профессор Уилсон, к сожалению, нездоров.

– О, о, – чуть слышно сказал Антон. Марианна нервно выбросилу язык сантиметров на двадцать вперед и тут же прикрылу рот лапкой.

Об этом разумном по училищу ходили легенды. Голосование секретной студенческой сети помещало Эремия Тваса по прозвищу Многочлен в первую десятку Не Самых Любимых Преподов всех учебных заведений Пространства. Что ж за день-то сегодня такой…

Эремий Твас на несколько очень тихих секунд остановился перед столом Марианны, а затем двинулся к кафедре четкой иноходью, пощелкивая и постукивая. Был он похож на рака мантиса и еще немного на личинку стрекозы. Треугольная голова, два мелкофасеточных глаза – шары матово-черного стекла на стебельках, между ними еще четыре простых глаза. Ротовой аппарат, который не хочется разглядывать детально – много члеников, щетинок и шевеления. Вертикально поднятая грудь в поперечных полосах сегментов. Верхняя пара коммуникативных конечностей, угрожающе зазубренных, вторая пара – хватательные, разветвленные на три пальчика. Массивное веретенообразное брюшко поддерживают три пары ног. На груди укреплен переводчик с динамиком – собственные органы акустической коммуникации артроподов для звуков элоса, на котором говорили все сотрудники, имеющие внутренний скелет, никак не приспособлены.

Серповидный коготь уперся крутым изгибом в экран.

– Антон Саитов. На последней контрольной вы не решили одну из четырех задач.