Книга Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели - Василий Звягинцев

Дуггуры в этом смысле оказались еще более последовательно-консервативными. Им человеческие наука и техника были интересны не больше, чем обитателям муравейника соседняя железнодорожная станция. Вот биологические объекты — высших обезьян и пребывающих в первобытном состоянии туземцев — они к себе забирали, в качестве генетического материала.

Шульгину стала понятна суета дуггуров на базе Таорэры. Именно генетический материал, первосортный, неизвестным и, наверное, неведомым для них способом модифицированный, был целью десанта. Правильно он с ребятами поступил, ликвидировав эту банду. Но это ведь случилось на много лет позже нынешнего момента?!

— Ну, а за каким хреном мы вам понадобились? — Шульгин был уверен, что грубые слова понятнее допрашиваемому, чем деликатные. Для того и придуманы. — Мы как раз из технократов. Умственно и генетически от англичан и прочих колонизаторов не отличаемся. Вас мы не трогали. Пришли, с дагонами пообщались в научных целях и уехали бы восвояси… А теперь? Амбец вашей лавочке! Слишком грубо вы подставились! Теперь, если не сдадитесь, перебьем к такой-то матери. Мы — умеем.

Из ответа дуггура следовало, что расшифрованными они себя сочли с момента появления людей в дагонском предполье. Если пришельцы сумели разыскать это уединенное место, проявили способность к мыслеречи и невосприимчивость к смертельным для всего живому излучениям, а вдобавок прямо спросили о генетической и исторической связи дагонов и дуггуров — как это понимать, как не начало агрессии?

— При чем здесь агрессия? Мы думали — сумеем встретиться, наладить контакт, поговорить о взаимной пользе контакта интересных цивилизаций.

Дуггуры к такому способу взаимоотношений были не готовы. Зато, непонятным образом за несколько часов сориентировались, изучили русский язык и спланировали достаточно сложную операцию по захвату Ларисы.

— Она-то вам зачем понадобилась? Брали бы меня или моего товарища. И противник опаснее, и собеседник квалифицированнее. — Шульгин, посмеиваясь, опять закурил, пуская дым в лицо подследственному. Удолин пребывал в полутрансе, сканируя окружающие мыслесферы.

— Саша, — вдруг сказал профессор по-немецки, в расчете, что дуггур не поймет, а если и уловит смысл, то не сразу. — Сдается мне, он не зря так разболтался. Похоже, время тянет. На помощь очень надеется…

— Пусть тянет. Знакомая манера. Одни болтают, просто чтобы смерть немного оттянуть, другие — в надежде на благоприятный поворот… Очень полезное свойство — для нас. Ты-то как — прикроешь, если вправду начнется? Или прямо сейчас сматываемся?

— Поговори еще с ним, поговори, я начеку. Но ты тоже соберись…

— Тут — будь спок, — Сашка снова перешел на русский, — пока ты сможешь защиту держать, я этих за две секунды всех перещелкаю, и базу взорву к едреной матери. Да прямо сейчас и начну… Ты меня понял? — обратился он к дуггуру. — Если вздумаете сбежать или земляки твои начнут зал штурмовать, я первым делом кончаю вас… — Сашка многозначительно крутнул пистолет спусковой скобой вокруг пальца, как он любил в моменты веселого азарта. — И вот это. — Он достал две гранаты, подкинул на ладони. — Какой из ваших аппаратов наиболее ценен? Туда и положу.

Он безразлично посмотрел на остатки конструкции с дисками, под которыми держали Ларису, на колонку, которой этой штукой вроде бы управляли.

— Может — сюда? Кстати, ты не ответил на вопрос, а я такого не люблю. Могу опять сделать больно. Зачем вы утащили Ларису?

С этими словами он обошел установку, сделал вид, что пристраивает гранаты к ее основанию, ловко спрятав их обратно в карманы. И потянул за собой бечевку, будто подрывной шнур.

— Вот дерну — и нету! Так зачем?

— Мы никого не похищали. Она пошла добровольно. Мы просто позвали. Ее мысли показались самыми интересными. Она услышала и пошла. Другие люди не услышали…

Шульгин подумал, что это может быть правдой. Их с Новиковым снаружи не было. Остальные действительно могли не услышать. А Лариса, оказывается, имела задатки к ментальной связи. Сначала уловила призыв этих, потом опомнилась, сумела позвать на помощь…

— Добровольно пошла и добровольно сидела вот здесь? — Он ткнул пальцем в подиум. — Что вы с ней делали?

— Учили ее нашему языку и старались лучше понять ваши намерения.

— Ну и как? Много поняли?

— Мало, — честно признался дуггур. — Она не хотела думать, как ее просили.

— Просили? — Сашка замахнулся рукой с пистолетом, но в последний момент сдержал удар, которым мог бы раздробить пленнику челюсть. — О чем просили?

— Рассказать, как вы сумели уничтожить нашу экспедицию на другую планету, наших боевых слуг в далеких отсюда городах, не сейчас, в другом времени…

— Мы? — удивился Шульгин. «Однако хреново, — мысленно присвистнул он. — Вот вам и укромный девятнадцатый век. Мы только-только сюда добрались, а нас уже ждут, чтобы предъяву за будущие разборки сделать».

— Ты и другие люди, умеющие думать, как ты. Нам сообщили — люди, убивающие «отделившихся», уничтожающие «перевозящие организмы» («медуз», догадался Шульгин), против которых бессильны «помощники», пришли к нам, чтобы захватить и уничтожить. Нас, станцию, дагонов тоже. Эти, «владеющие речью», могучи и беспощадны. Нужно узнать, в чем их сила, овладеть ею раньше, чем они через пещеры вторгнутся в наши пределы… Говорить с женщиной и держать ее у нас, пока вы все не придете по ее следу… Вы и пришли.

Слова, несмотря на недостаточность словарного запаса дуггура и его эмоциональную тупость, прозвучали очень неприятно. Зловеще-торжествующе, что ли?

«Кажется, пора сворачивать лавочку, — подумал Сашка. — Залезаем в дебри, не мне в них разбираться. И времени все меньше. Если у них прямая связь с теми…» Что с допросом они заигрались и вот-вот их с Удолиным могут прищучить, его интуиция прямо-таки кричала. Как сигналы боевой, пожарной и водяной тревоги на ведущем бой крейсере.

— Васильич, что-то не то! — выкрикнул он. — Смотри! Держи…

И все же они опоздали. Несмотря на уверенность Удолина, его защиту пробили, разорвали, будто бумажные двери японского дома. По обе стороны зала каменные стены раздвинулись, открывая широкие, как в вагонном депо, ворота. В них хлынуло не меньше двух десятков существ. Не монстров, по счастью, с теми справиться не было бы никакой надежды. К Шульгину мчались непонятные, промежуточные экземпляры. Похожие и на дагонов, и на «элоев», и слегка на обыкновенных шимпанзе. Низкорослые, темнокожие, длиннорукие, взамен легких хитонов туго обмотанные грязно-желтыми тряпками от шеи до колен. И — без оружия. Ни митральез, ни даже ножей.

«Бойцы, мать вашу! Живьем брать собрались, паскуды!» — краем сознания пролетела мысль. Чем-то эти «боевые особи» напомнили ему японских солдат из кинохроник по войну на Тихом океане.

— Лови! — рявкнул он Удолину, отшвыривая к нему дуггура. — Проход давай, проход, долго не продержусь!