Книга Дом последней надежды - Екатерина Лесина

— Она всю жизнь провела в том доме. — Кэед отставила ледяную чашку и руки спрятала в подмышки. — И бабушка гордилась ею… ставила в пример… мол, вот пример настоящей стойкости духа… преданности… ей ведь легко было бы выйти замуж вновь. Молодая. Красивая…

…необычная.

Вряд ли бы здесь поняли ту красоту, но эти мысли я оставлю при себе.

— Но она не захотела… тогда бы и она, и ее дочь, и все имущество их отошли бы к новому мужу, а она берегла память о первом супруге…

…или проявляла редкостное здравомыслие.

— Мне нравилось думать, что она его любила… я понимаю, что вряд ли, но…

…чиновник исполнял приказ Императора, но, возможно, совсем не так, как от него ожидали. Нет, он съездил к городу, правда, не стал брать с собой ни войско, которое ему предлагал Наместник, ни колдунов, ни даже слуг. Он ограничился двумя осликами и одним писцом.

Он провел на берегу три дня.

И вернулся.

Правда, без одного ослика, который был пожертвован туману…

И снова отправился на берег, прихватив десяток кур. И снова вернулся, на сей раз куда быстрее… и сказал Наместнику, что, кажется, начинает подозревать, в чем суть проблемы. Он попросил высочайшего доступа к архивам, который и был дан немедля.

А спустя несколько дней ему проломили череп.

Бессмысленная смерть.

Случайная ли?

Он всегда возвращался одной дорогой, а охрана… зачем ему охрана? Людям уважаемым найдется иное занятие, он же сумеет постоять за себя, ибо в школе его учили разным наукам.

Его нашли утром.

Лежащим в луже, раздетым и разутым, с раздробленною головой, и лишь татуировка в виде дракона, окруженного надписью на хинайском языке, помогла опознать тело.

Наместник был зол.

В тот день многих схватили, о ком было известно, что поддерживают они отношения с теневым миром. Одних удушили, других закопали, третьи… третьи сгинули в допросных ямах, однако мертвеца это не вернуло. Император изволил выразить свое негодование и потребовал продолжить работу, но…

И к городу ходили, разные люди, военные, и ученые, и просто те, кто думал, что обласкан судьбой, а потому с ходу увидит сокрытое от иных. Иногда возвращались, порой даже в своем уме…

Чем дальше я думала, тем менее удачной казалась мысль о переезде. И появилась этакая робкая надежда, что все еще обойдется, что… в конце концов, за нами тьеринги.

И колдун.

Кто в здравом уме рискнет с колдуном связываться?

Только взрослая и циничная часть меня знала: не обойдется. В той, в прошлой жизни мне однажды случалось пересечься с людьми, к которым и близко подходить не стоило. И пусть нужна им была не я и даже не наша фирма, которая вдруг разом перестала казаться солидной, но… я помню мрачного Самого, который три дня не спал, не ел, но прикуривал сигаретку от сигаретки и не выпускал из рук телефон. И тихого человечка в мятом спортивном костюме, который тот носил исключительно, подозреваю, антуражу ради. О взгляде его… о том, как притихли, поджав хвосты, безопасники. И лишь Марьяна Антоновна, старший наш бухгалтер, в свои шестьдесят семь лет полагавшая себя то ли бессмертной, то ли слишком старой, чтобы бояться чего-то, погрозила чужаку пальцем, сказав:

— Не наглейте, батенька…

И как ни странно, одной этой фразы хватило, чтобы тот убрался.

Я не знаю, почему те люди вообще появились. Связано ли это было с нашей деятельностью или одна из дочерних компаний в служебном рвении полезла не туда — в этом случае я сочла любопытство излишним, но… надолго запомнилась напряженная атмосфера.

И то, как Сам оседает в кресле, растирая пухлой ладонью грудь. Белое лицо его, какое то разом оплывшее, некрасивое, хотя он и в прежние времена красотой не отличался, но…

— Никогда, Оленька… послушайте старого опытного человека… никогда не связывайтесь с тем миром. — Он сплюнул пожеванный окурок, прилипший к мясистой губе. — Дадут на грош, а спросят… уж лучше голым и босым, чем с ними… семь шкур спустят и воли не дадут… кликни мне Марьянушку… и пусть капелек своих захватит, а то что-то совсем я расхворался…

Он и вправду слег на неделю, как поговаривали, с микроинфарктом, впрочем, находились и те, которые полагали, будто дело в банальном запое, но…

Стало тихо.

Нет, я понимаю, что здешний преступный мир все-таки уступает тому и в степени организованности, и в возможностях, но…

Неспокойно.

И беспокойство это мешает принимать сочувствия… вот господин Агуру кивает, и сыновья его, одинаковые, словно по одной форме отлитые, тоже кивают. Мол, какое несчастье…

Случается…

Дом старый… свеча упала, а может, искра на крышу села. На рынке, чтоб вы знали, всякое водится… и не след думать, госпожа Иоко, что кто-то защищен от вышнего суда…

Мне не нравится его взгляд.

Оценивающий.

Торжествующий? Он с трудом, но все-таки скрывает неподдельную радость свою, сквозь которую нет-нет, да пробивается тревога: вдруг да решу я отстроить лавку, вдруг да новая возымеет над ним ту же силу, что и старая.

Господин Агуру впервые за долгие годы спал спокойно.

Не в лавке дело, а в том, что душа его жертвы обрела покой, но я промолчу.

И поклонюсь.

И… я подумаю над тем, чтобы продать землю… я осознала, сколь самонадеянно было с моей стороны пытаться войти в торговлю… да, это дело мужчин, и только… и без крепкого плеча мне плохо придется… И конечно, сыновья господина Агуру весьма достойные молодые люди, которые без труда найдут себе замечательных невест. Что им за дело до скромной и не очень молодой вдовы, которая к тому же не смогла подарить мужу наследника…

Господин Агуру морщится.

И улыбается.

И уверяет, что я ему сразу понравилась, а что до прочего, так у него есть на примете колдун, способный…

Мне удается избавиться от него лишь благодаря Бьорну, чья массивная фигура вдруг возникает за левым плечом. Похоже, его приставили ко мне во избежание новых приключений, и я благодарна за эту заботу. А вот моей оннасю тьеринг не по нраву.

Она не спускает с него взгляда.

И шипит.

И шипение это заставляет господина Агуру вздрогнуть. А взгляд его наливается… недобрым?

— Смотрите, госпожа. — Он кланяется, а трое сыновей смотрят на меня в упор. — Этот мир опасен… И порой женщине не на кого положиться в нем…

А вот Гихаро куда как более прямолинейна.

— Даже если ты восстановишь лавку, толку не будет. — Она вытягивает шею, силясь через мое плечо разглядеть пожарище. Угли еще не остыли, и потому нищие пока не рисковали подойти ближе. Но еще немного, и самые смелые ступят на черное пятно, стремясь отыскать хоть что-то.