Книга Страсть Клеопатры - Энн Райс

Неужели вы не понимаете, что ваша душа – это не безделица, которую можно затолкать в бутылку и передать кому-то другому. Как и моя душа тоже. Души так себя не ведут. Такого просто не может быть! То, что нас связывает, намного сложнее. И более запутанно.

Сибил полезла в сумку и достала оттуда экземпляр своей книги «Гнев Анубиса». Она положила ее на стол перед Клеопатрой, чтобы той было видно имя автора на корешке.

– Все это приходило ко мне во сне, – продолжала она. – Всю свою жизнь я видела очень яркие сны, сны про Древний Египет. Порой это происходило в форме набора каких-то ощущений и картинок, иногда – в виде сцен или каких-то эпизодов. Я отразила все это в своих книгах, абсолютно не зная, что это ваши воспоминания.

– Мои… – чуть слышно отозвалась Клеопатра.

– Когда я приехала на тот прием, когда впервые увидела живого Рамзеса, я сразу поняла, что это тот самый мужчина из моих снов. Что во сне я видела эпизод из вашей жизни, когда вы с ним были вместе. И только потом эти события попали на страницы моего романа.

– А зачем ты принесла эту книгу мне сейчас? Чтобы поиздеваться надо мной?

Сибил снова полезла в свою сумку и извлекла оттуда экземпляр «Огня Тота», потом «Ярость Амона», а затем «Бунт Хоруса». Она разложила их в ряд, чтобы Клеопатра могла прочитать имя автора – Сибил Паркер.

– Я привезла вам все эти книги потому, что в то время, когда вас держали в том адском темном месте и между нами установилась очередная связь, вы задали мне один вопрос. Вы помните, о чем вы тогда меня спросили?

– Про моего сына, – простонала она. – Я спросила тебя про моего сына.

– Вы спросили тогда, где я прячу ваши воспоминания о нем.

– Да, – прошептала она.

– Ответ на этот вопрос находится здесь. Я стараюсь ничего от вас не скрывать и никогда не стану этого делать в будущем. Все ваши воспоминания, которые приходили ко мне во снах на протяжении всей моей жизни, сохранены здесь, хотя я и не предполагала такого, когда записывала их. Я питаю большие надежды, что когда вы полистаете эти страницы, когда почитаете их, возможно, сможете восстановить в памяти утраченное. Я очень надеюсь, что в моих словах вы сможете найти что-то такое, что повлияет на вас так же, как на меня повлияла встреча с Рамзесом на том торжестве. Это могут быть какие-то мелкие детали – цвета, запахи, особенности предметов. Может быть, там найдется что-то такое, что приведет вас к внезапному озарению и восстановлению потерянного; нечто подобное я испытала сама, когда впервые своими глазами увидела Рамзеса на его помолвке. Я здесь не для того, чтобы как-то подавить вас или уничтожить. Или погрузить вас во тьму безумия. Я здесь, чтобы помочь вам восстановить себя.

– Ты предполагаешь, что мы с тобой вдвоем представляем собой разделившуюся на две части царицу? Так получается?

– Я считаю себя Сибил Паркер. Американкой. Писательницей. Над которой в настоящий момент висит проклятье в виде двух моих противных братцев, просаживающих мои деньги на выпивку и женщин. Но на мне также лежит и благословение, потому что во мне живет частичка души величайшей из цариц в истории. Тайна этой странной связи до сих пор не раскрыта. Но тем не менее я та, кто я есть. А вы – Клеопатра Седьмая, последняя царица Египта.

Клеопатра уставилась на лежащие на столе книги с таким видом, будто ожидала, что они сами раскроются перед ней. Потом осторожным неуверенным движением она положила руки на обложку «Гнева Анубиса» и медленно подтянула книгу к себе. Но заставить себя раскрыть ее не смогла – вероятно, из-за внутреннего сопротивления.

– Я не буду принуждать вас к этому, – сказала Сибил, поднимаясь из-за стола. – Но я задержусь здесь на столько времени, сколько вам потребуется на то, чтобы проверить мою теорию. Если захотите, чтобы я уехала, просто не отзывайтесь. Я расценю это как знак, что мне пора возвращаться в Америку, а в дальнейшем буду рада любым мгновениям нашей связи, которые вы позволите мне разделить с вами.

Сибил встала.

Клеопатра смотрела прямо на нее, теперь на ее лице читалось удивление. Однако она не попросила Сибил остаться. Интуитивно понимая, что это может быть их последняя встреча тет-а-тет, Сибил тем не менее молча собрала свою сумку и вышла из паба на улицу.

В такую даль ее привела надежда, и эта же надежда удержит ее здесь еще некоторое время. Она снимет номер в местном «Роял Отеле», но сначала позвонит в отель «Клариджес», чтобы сказать Люси, что у нее все в порядке.

Затем будет ждать. Хотя, как долго ждать, неизвестно.

А пока нужно прогуляться.

Теперь, когда книги ее были доставлены по назначению, ее сумка стала намного легче, так что каждый шаг по пристани налегке напоминал ей, что дело, ради которого она приехала сюда, выполнено. Она посвятила Клеопатру в свою теорию и предложила ей свои исторические романы.

Сибил вышла на каменистый берег, где стояли вытащенные на гальку гребные шлюпки. Отсюда открывался красивый вид через залив на горы вдалеке, по склонам которых ползли тени от черных штормовых туч, плывущих по небу. Тучи эти казались беременными дождем, хотя воздух оставался сухим и свежим; но ветер гнал их так быстро, что они вполне могли пролететь над этим местом, так и не проронив ни капли.

И тут внезапно на нее нахлынуло яркое видение, не похожее ни на одно из тех, которые она видела прежде, с самого начала своих приключений.

Прибрежная галька, вода и горы вдалеке вдруг сменились видом сияющего канала, напоминавшего тот, который разделял их с Клеопатрой в их недавнем общем сне. Но если тогда задний план был размытым и каким-то абстрактным, сейчас там четко проступили мельчайшие детали.

Она стояла на берегу канала в просторном внутреннем дворе, окаймленном колоннами, верхушки которых были украшены орнаментом из резных листьев. Сверху лился яркий солнечный свет, а по небу лениво плыли облака. Вдоль темной воды канала к ней бежал мальчик, маленький мальчик с личиком херувима и волнистыми черными кудрями. На этот раз голос его звучал очень четко, он снова и снова повторял одно и то же: «Митера!»

Солнечные лучи играли на ряби канала, и отблески их попадали на его смеющееся лицо. Внезапно он уже прямо перед ней без всякого предупреждения сделал колесо, и она в последний момент подхватила его на руки, чтобы он не оказался в воде. Мальчик, глядя прямо в ее глаза, все время весело смеялся, а она продолжала держать его в своих руках.

Она много раз видела этого мальчика в своих снах, но это было всего лишь одно из очень многих лиц, посещавших ее во сне. Безымянных лиц. Тогда она считала их плодом своего нездорового воображения из-за своей патологической любви к истории древнего мира. И ошибалась. Но в отношении этого мальчика она не ошиблась. Этот мальчик, чертами лица, манерой поведения и веселым смехом которого она наделила различных детей в своих романах, определенно имел имя.

Имя это было Цезарион.

Сын Клеопатры.