Книга Тьма наступает - Лиза Джейн Смит

Мисао истерически хохотала, но погруженная в транс Мередит уже сделала шаг вперед.

— Конечно, делай что хочешь, — сказал Дамон, но не тронулся с места — он стоял и слушал обращенные к Мередит слова Кэролайн:

— У тебя всегда был язык как у змеи. Почему бы тебе не раздвоить его ради нас — прямо здесь и прямо сейчас? Перед тем как ты порежешь его на кусочки.

Не говоря ни слова, Мередит вытянула руку вперед — как автомат.

По-прежнему не сводя глаз с Дамона, Елена медленно втянула воздух. Грудь сжимали спазмы — как тогда, когда прилипающая трава опутала ее и не давала дышать. Но ничто происходящее в ее теле не могло остановить Елену.

«Как же мне выбирать? — подумала она. — Бонни и Мередит — я люблю их обеих».

А больше мне ничего не сделать, осознала она, помертвев. И даже если я... сдамся Дамону, не факт, что он сумеет спасти обеих. Остальные — Шиничи, Мисао, даже Кэролайн — все они хотят крови. А Шиничи управляет не только деревьями, но и практически всем в Старом лесу, в том числе и этими жуткими людьми-деревьями. Что, если на этот раз Дамон взял на себя слишком много, пообещал то, чего не сможет выполнить? Он хотел заполучить меня — но, добиваясь своей цели, зашел слишком далеко. Я не вижу выхода.

И вдруг она его увидела. Внезапно все встало на свои места и оказалось кристально ясным.

Она поняла.

Елена посмотрела сверху вниз на Бонни, почти в состоянии шока. Бонни тоже посмотрела на нее. На ее маленьком треугольном личике не было никакой надежды на спасение. Бонни смирилась со своей судьбой — мучительной смертью.

Нет, подумала Елена, не зная, услышит ли ее Бонни.

Верь, мысленно сказала она.

Нет, не вслепую. Верь в то, что твой разум признает истиной, а твое сердце — верным путем. Я никогда тебя так просто не отдам — и Мередит тоже.

Я верю, подумала Елена, и ее душа содрогнулась от силы этой мысли. Она почувствовала резкий прилив внутренней энергии и поняла: пришло время действовать. Одно-единственное слово звенело в ее сознании, когда она встала и разжала руки, которыми цеплялась за ствол дерева. Это слово эхом отдавалось в ее разуме, когда она нырнула вниз головой со своей ветки, находящейся в шестидесяти футах над землей.

Верю.

37

Она летела вниз, и в ее сознании проносилось все.

Тот день, когда она впервые увидела Стефана... она была тогда совсем другой. Внешне — ледяной, внутри — сумасшедшей... или наоборот? Она все еще не могла прийти в себя после смерти родителей, которая произошла так давно. Пресыщенная жизнью и отношениями с парнями... принцесса в ледяной башне... желающая только одного — завоевывать, покорять... пока она не увидела его.

Верю.

А потом мир вампиров... и Дамон. И неистовое безумие, страсть, которая вдруг проснулись в ее душе. Центром притяжения был Стефан, но Дамон был огненным дыханием, на котором держались ее крылья. Как бы далеко она ни зашла, Дамон, казалось, всегда был готов заманить ее чуточку дальше. И она знала, что когда-нибудь они зайдут слишком далеко... для обоих. Но сейчас ей надо было делать что-то одно и очень простое.

Верить.

И Мередит, и Бонни, и Мэтт. Она изменила отношения с ними — о да, в этом нет сомнений. Поначалу, даже не понимая, как ей удалось заслужить дружбу таких людей, как эти трое, она не заботилась о том, чтобы обращаться с ними так, как они заслуживали. Но они все равно ее не бросали. И теперь она знала, как отдать им должное, — надо было просто умереть за них, если это понадобится.

Там, внизу, Бонни следила за ее падением. Следили за ним и с крыши, но именно в глаза Бонни она смотрела, падая; Бонни была изумлена, напугана, не верила своим глазам, была готова завизжать и в то же время понимала, что никакой визг не спасет Елену, которая летит вниз головой навстречу своей смерти.

Бонни, ты должна верить в меня. Я тебя спасу.

Я вспомнила, мак летать.

38

Бонни знала, что сейчас умрет.

Об этом ей было отчетливое предзнаменование; оно явилось за секунду до того, как эти существа — деревья, которые двигались как люди, с жуткими физиономиями и толстыми узловатыми руками, — окружили маленькую группу людей в Старом лесу. Она услышала вой черного пса, охраняющего плотину, обернулась и успела заметить, как он убегал, напуганный светом ее фонарика. Эти собаки были давней частью семейной истории Бонни — когда одна из них выла, это означало, что кто-нибудь скоро умрет.

Она предположила, что на этот раз «кем-нибудь» будет она.

Но она не сказала ничего, даже тогда, когда доктор Альперт произнесла: «Силы небесные, что это такое?» Бонни воспитывала в себе мужество. Мередит и Мэтт были мужественными. Это было у них что-то встроенное — способность идти дальше, когда любой другой уже давно развернулся бы и дал деру. Просто для обоих интересы группы были важнее собственных интересов. Ну и, естественно, доктор Альперт тоже была смелой, не говоря уж о том, что она была еще и сильной. А миссис Флауэрс, похоже, решила, что несет за эту молодежь личную ответственность.

Бонни ужасно хотела доказать, что и она тоже может быть смелой. Она тренировалась — надо держать голову высоко поднятой, прислушиваться к звукам в кустах и одновременно напрячь экстрасенсорные чувства — вдруг придет какой-нибудь сигнал от Елены. Напрягать оба этих слуха одновременно было делом непростым. До реальных ушей доносилось множество звуков — из кустов слышались всевозможные хохотки и шепотки, которых оттуда не могло доноситься. Но от Елены не было ни звука, хотя Бонни вновь и вновь звала ее: Елена! Елена! Елена!

Она все-таки снова стала человеком, с грустью подумала Бонни. Она не слышит меня и не может вступить со мной в контакт. Ей единственной из всех нас удалось чудесным образом спастись.

Именно тогда перед их группой возник первый человек-дерево. Это было как в детской страшной сказке: сначала появилось дерево — и вдруг оказалось, что это живое существо, похожий на растение великан; его верхние ветки зашевелились и оказались длинными руками. Все заорали и попытались разбежаться.

Бонни никогда не забудет, как Мэтт и Мередит помогали ей бежать.

Человек-дерево был не особо проворным. Но, когда они развернулись и побежали, оказалось, что за их спинами стоит такое же существо. И еще но одному — справа и слева. Они были окружены.

А потом их согнали в кучу, как скот, как рабов. Каждого, кто пытался сопротивляться, деревья хлестали и били крепкими, утыканными шипами ветками, а потом, накинув на шеи плети из гибких веток, их потащили.

Их поймали — но не убили. Их куда-то вели. Причину, по которой это происходило, было нетрудно представить, — скорей уж Бонни могла вообразить множество таких причин. Оставалось только выбрать из них самую страшную.