Книга Писатели и советские вожди - Борис Фрезинский

Состоявшийся в Париже Международный Писательский Конгресс следует считать крупнейшим событием в области консолидации антифашистских сил. Идея конгресса, возникшая в маленькой группе французских интеллигентов, слабо связанных между собой, беспомощных в организационном отношении, совершенно без средств — эта идея оказалась настолько своевременной в нынешней обстановке, что притянула и кристаллизовала все лучшее в западноевропейской и американской интеллигенции. Ни крупные разногласия во французской группе, ни попытки троцкистов сорвать самый созыв конгресса, ни бойкот буржуазной печати (прекратившийся с началом конгресса), ни бездействие ряда французских товарищей (Барбюс, редакция «Юманите»), не воспрепятствовали осуществлению съезда, его возрастающего и в заключение весьма громкого успеха.

Советская делегация, следуя полученным от т. Сталина указаниям, активно добивалась еще в подготовительный период придания конгрессу по его составу физиономии характера многосторонней антифашистской акции (а не только антигерманской) и устранения признаков чисто франкосоветского начинания. Главный удар против германского фашизма был нами направлен из среды самих же немцев, для чего мы организовали наиболее широкое и авторитетное представительство лучших немецких писателей, и это удалось вполне. Однако нам пришлось пойти дальше и, вследствие неорганизованности и споров между участниками конгресса, взять на себя фактическое закулисное руководство и роль арбитра, как между делегациями, так и внутри их.

Тяжелым ударом, почти было сорвавшим конгресс, были внезапная болезнь и неприезд Горького. Часть французов-инициаторов отказалась проводить конгресс без Горького; советской делегации стоило громадных усилий уломать их.

Прохождение самого конгресса известно, освещение его в советской печати отражает подлинную его картину. Наиболее важными из ряда выдающихся выступлений следует считать речи Жида, Шамсона, Геэно, представителя католических писателей Мариона, из немцев — Манна, Фейхтвангера, американца Волдо Франка. Это поворот крупнейших буржуазных писателей к коммунистической культуре. Само собой, коммунизм Жида далек от подлинного марксизма и вряд ли приблизится к нему. Но в тенденциях и симпатиях этот крупнейший писатель Франции тянется к нам и старается служить чем может, вплоть даже до выступлений на рабочих собраниях за советскую власть и коммунизм.

Весьма показательны присутствие на конгрессе и позиция крупнейших английских либеральных писателей Форстера и Гекели (Хаксли. — Б.Ф.), впервые за все годы принявших участие в таком ярко окрашенном начинании и активно выразивших свою открытую враждебность фашизму. Важно участие в конгрессе и крупнейшего французского писателя Бенда, идеалиста по миросозерцанию, но вошедшего в общее политическое русло конгресса.

Так или иначе, конгресс привел к образованию весьма широкого, хотя пока еще некрепкого антифашистского писательского фронта. Это и заставило буржуазную печать, вначале намеревавшуюся замалчивать конгресс, наоборот, выступить со множеством больших статей, сигнализирующих «коммунистическую заразу» в рядах лучших мастеров пера современности. Конечно, успех этот нуждается во вдумчивом закреплении, потому что даже наиболее близко подошедшие к нам писатели находятся в плену буржуазных иллюзий или подвержены некоторому политическому авантюризму (Мальро). Надо сказать, что в отношении к Советскому Союзу участники конгресса проявили наибольшее единодушие; но и тут есть шатания (отношение к оборонным пактам, дело Виктора Сержа).

Выступление на конгрессе двух троцкистов следует вполне объективно считать провалившимся и успешно отбитым с нашей стороны. (Характерно, что зарубежная печать не сочла эти выступления заслуживающими хотя бы упоминания). Следует, однако, каким-нибудь образом урегулировать вопрос о Викторе Серже, так как отсутствие материалов о нем приводит в затруднение наших сторонников, постоянно атакуемым троцкистами.

Немало затруднений в работе доставило нам двусмысленное поведение Эренбурга. Являясь постоянно живущим в Париже советским писателем, он должен был бы быть защитником наших интересов и влиять на французов в затруднительные моменты. Однако, сросшись морально и связавшись материально с парижскими кругами, Эренбург предпочитает роль нейтрального наблюдателя между французами и советскими, и нашу делегацию пытался несколько раз запугать угрозами ухода с конгресса Жида и Мальро (что не соответствовало действительности). При получении известия о неприезде Горького Эренбург заявил секретариату, что не верит в болезнь Горького и считает неприезд его и Шолохова маневром.

Созданная конгрессом ассоциация может стать оплотом антифашистской деятельности писателей на очень широком фронте, но для этого потребуется постоянная, энергичная вдумчивая работа, особенно советской стороны. Надо будет препятствовать возможному использованию ассоциации для мелких, а иногда сомнительных политических поводов, стремясь к накоплению сил и авторитета нашей организации.

Для дальнейшей конкретной работы мы предлагаем следующее:

1) Предложить советской делегации в Международной Ассоциации Писателей вести постоянную активную работу в направлении консолидации возможно более широких писательских кругов всех стран для борьбы с фашизмом, войной, защиты культурных ценностей и активной защиты Советского Союза, для чего принимать деятельное ведущее участие в работе президиума, секретариата и бюро ассоциации, а также путем приглашения иностранных писателей в СССР и посещения их стран.

2) Разрешить отпуск 1200 рублей золотом ежемесячно на покрытие членских взносов советских членов ассоциации.

3) Считать целесообразным ликвидацию находящегося в Москве Международного Объединения Революционных Писателей (МОРП) и его секций, за исключением тех стран, где они являются самостоятельными жизнеспособными организациями (например, Франция, США).

4) Разрешить приглашение Союзом СП ежегодно 10–12 иностранных писателей для ознакомления с СССР. Предложить Интуристу взять на себя материально-бытовое обслуживание писателей и их проезд.

5) Поручить журнально-газетному объединению регулярный и быстрый выпуск серии иностранной художественной литературы в общедоступном массовом издании по типу прежней «Универсальной библиотечки».

6) Поручить т. Кольцову организацию небольшого ежемесячного литературно-художественного журнала на немецком языке.

7) Просить ИККИ дать указания «Юманите» занять правильную линию вновь созданной Ассоциации и оказать ей всяческую поддержку (во время конгресса позиция «Юманите» доставила нам лишние хлопоты. В частности, неправильная линия газеты в отношении Мальро привела в самый ответственный момент конгресса к отказу Мальро войти в Секретариат. Пришлось затратить значительные усилия, чтобы заставить Мальро снять свой отказ).

Мих. Кольцов, А. Щербаков

21/VII-35 г.[822].

Судя по всему, с письмом Кольцова и Щербакова Сталин ознакомился, когда уже начертал резолюцию на тексте Эренбурга, и антиэренбургсский пассаж в этом письме резолюцию Сталина оставил в силе (на их письме вообще нет никаких резолюций)[823]. Что касается конкретных предложений Кольцова и Щербакова, они были проигнорированы, и в декабре Кольцову пришлось писать о них Сталину снова…