Книга Цивилизации - Фелипе Фернандес-Арместо

Обычно имам подносил к церкви факел, и «монахи бросались в огонь, как мотыльки на пламя лампы». Но здесь нечему было гореть. После обмена вызовами между мусульманами и христианами Ахмад «предал все их реликвии мечу, сломал каменные статуи и забрал все золотые сосуды и шелковые ткани»[706].

За следующие десять лет борьбы империя восстала из пепла, проведя успешную, но крайне тяжелую контркампанию. Однако, вплоть до самого конца XIX века она никогда больше не достигала прежнего величия. Проблемы порождало не только давление ислама. Пресечь менее заметное, но более повсеместное проникновение южного племени галла оказалось труднее, и оно имело долговременные последствия. Началось оно примерно в период нападения Ахмада и продолжалось в течение нескольких тридцатилетий. Современники, свидетели поражения мусульман, утверждали, что не знают, как отразить галла. Монах Бахрей в конце XVI века задает вопрос: «Как могли галла победить нас? Ведь мы многочисленны и хорошо вооружены». Его ответ напоминает жалобы, часто звучащие в цивилизованных обществах с их огромными классами военных специалистов, беспомощных во время войны. Монах жалуется: священники «изучают священные книги… и притоптывают во время богослужения, — любопытная характеристика шумных литургий, которые в те дни нравились эфиопам, — и не стыдятся своего страха перед походом на войну… Среди галла, напротив… все мужчины, от малого до старого, умеют воевать, и потому побеждают и убивают нас»[707]. Эфиопия выжила, потому что отказалась от наиболее дорогих преимуществ цивилизации — монументального строительства, содержания многочисленной интеллектуальной элиты, и потому что умерила свои имперские амбиции. Такая стратегия привела к раздробленной системе правления, которую западные историки часто сравнивают с феодализмом; при этом элита была разъединена, а имперская власть слаба.

Эфиопская цивилизация иллюстрирует одновременно силу и слабость высокогорной родины. Она способна прокормить себя, отразить захватчиков и пользоваться слабостью окружающих народов, заставляя их платить дань или торговать на невыгодных условиях. Но изоляция подобного места имеет тенденцию становиться абсолютной; государство в состоянии поддерживать претензии элиты, только когда оно открыто для торговли или способно использовать торговлю к своей выгоде. Отрезанная от Красного моря — или когда торговля на Красном море переживала кризис, или когда товары из долины Рифт стали уходить к морю по маршрутам, контролируемым врагами, — эфиопская цивилизация потускнела.

Высокие дороги цивилизации: общий обзор азиатских торговых маршрутов

Перекрестки обнаруживаются случайно и приобретают значение благодаря большому количеству проходящих через них товаров. Дороги существуют ради своих конечных пунктов, но собственно их протяженность нередко становится наиболее часто посещаемой их частью. Цивилизации, возникающие вдоль дорог, преодолевают свою изоляцию с помощью иноземных продуктов, дальних влияний и дани, которую собирают с богатства других народов. Их характеристики определяет переплетение влияний и самостоятельности, что демонстрируют Иран и Тибет. Оба эти района представляют собой высокогорные дороги: караванам приходилось уходить в горы, чтобы обогнуть пустыни. Оба района стали родиной грабительских империй; в их культуре отразилось влияние народов, за счет которых эти цивилизации существовали. Однако обе эти империи, каждая по-своему, демонстрируют, что и высокогорья могут быть креативными и проводить в жизнь новые инициативы — новые решения проблем экологии, новые способы смотреть на мир с большой высоты.

В некоторых отношениях создание иранской цивилизации было классическим случаем перенесения традиций низин на высокогорья[708]. Ограбленные и изнасилованные целым рядом завоевателей, цивилизации аллювиальных долин месопотамской низины (см. ниже, с. 274–278) постепенно поднимались вверх по рекам в северные холмы, уносимые, словно трофей, вначале аккадцами, затем ассирийцами. Создание древней цивилизации Ирана было этапом все того же процесса насильственного перемещения на север, на еще более высокое Иранское плато. После падения в VII веке до н. э. Ассирийской империи район, который ранее занимали месопотамские цивилизации, стал краем империи Ахеменидов, профессиональных завоевателей и сборщиков дани. Их родина лежала высоко, на том месте, которое сегодня называется Ираном, однако в качестве административного центра своего государства они использовали Сузу, древний эламский город на границе Месопотамского мира.

Эти достижения традиционно приписываются Киру Великому, чьи военные походы в середине VI века до н. э. охватывали территорию от Палестины до Гиндукуша, предвосхищая границы, которых достигнет Персидская империя. Исайя называл Кира помазанником Божьим, потому что тот восстановил Храм в Иерусалиме.

Кто воздвиг от востока мужа правды, призвал его следовать за собою, предал ему народы и покорил царей? Он обратил их мечом его в прах, луком его в солому, разносимую ветром[709].

Этот жест по отношению к евреям типичен для непредубежденной политики, которая сделала родину Кира котлом, где смешивались влияния разных цивилизаций. Свои эклектические вкусы в культуре Кир передал своим наследникам.

Город Персеполь был основан Дарием, величайшим из наследников Кира, правившим с 522 по 486 годы до н. э. Под оболочкой нового, отчетливо оригинального стиля заметны влияния ассирийцев, египтян и греков. Однако до того, как Дарий принял решение быть погребенным здесь, Персеполь был отдаленным поселением; построенные персами дороги сделали его доступным. Почти 1700 миль дорог пересекли империю и превратили ее в мост между цивилизациями, который ранее был перекрыт грозными Персидскими горами; империя дотянулась от греческих городов на побережье Эгейского моря до индийского города Таксила за Индом. По дороге перевозили дань: рельефы Персеполя показывают самые разнообразные богатства, которые привозили «великому царю», включая слоновую кость и золото, антилоп и окапи. Однако и отдаленные субъекты получали выгоду от персидского правления: канал связал Нил с Красным морем, в Оксусе и Каруне проводились ирригационные работы, крепости за Кавказом не подпускали степных кочевников.

Иран стал перекрестком дорог и богатой сокровищницей; здесь собирались и накапливались идеи и влияния со всего мира, но это была не просто цивилизация подражателей, создающая только имитации; не был Иран и просто получателем награбленного, которое хранил в своем логове в горах. Его история свидетельствует и о том, что высокогорья могут стать родиной независимой цивилизации: Наиболее яркой отличительной чертой этой цивилизации стала ее религия, персидский взгляд на мир, названный в честь своего легендарного основателя зороастризмом. Жизнь самого Зороастра обычно, хотя без особых оснований, относят к концу VII и началу VI столетий до н. э. Дата создания или возникновения религии, которая носит его имя, неизвестна, но с основания династии Ахеменидов и до окончательного падения империи в VII веке н. э. зороастризм был ее государственной религией. И хотя впоследствии эта религия преследовалась, среди народов иранского происхождения она распространена до сих пор.