Книга Но кто мы и откуда - Павел Финн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А мы расставались — без печали — с улицей Эйзенштейна. Нашему бульдогу Геку вообще было плевать, лишь бы быть с нами. У Катьки было сложнее. И дело даже не в том, что она бросала в середине учебного года свой четверый класс. Переезд прерывал намечавшийся роман с одноклассником, неким Ивушкиным.
— Первый раз в жизни мне понравился мальчик, — горько сказала она, собирая свои вещички, — и вот пожалуйста!
Но что поделаешь? Судьба!
А я отдалялся — территориально — от киностудии имени Горького, напротив которой мы жили и директором которой к тому же был тогда мой вгиковский соученик, однокурсник Женя Котов, бывший матрос.
И ведь казалось, как удобно устроился сценарист — пройди всего несколько метров от дома до подъезда студии, и тут тебе привет и уважение — договора, авансы и премьеры в Доме кино…
Первый раз на студию Горького я пришел в 1945 году. На пробы в кинофильм “Слон и веревочка”. Роль была не главная, но ответственная. Исполнитель должен был тянуть за собой за веревочку… нет, не слона — бумажный кораблик по весеннему городскому ручейку. Тянуть и петь — музыка Льва Шварца, слова Агнии Барто, она же и автор сценария:
Физическое действие на пробе я, видимо, осилил. Но вот пение… При первых же звуках аккомпанемента на пианино выяснилось, что у меня не просто нет слуха, я как-то вообще трагически антимузыкален. Словом, я позорно провалился. Несмотря на закулисные связи. И наверное, даже рыдал.
Душевная травма усиливалась еще и тем обстоятельством, что главную роль в фильме режиссера Фреза сыграл семилетний Давка Маркиш, после этого вместе с Наташей Защипиной в одночасье сделавшийся звездой экрана.
Кстати, много позже, когда мы учились во ВГИКе, Наташа стала женой того же самого Жени Котова. Поистине, неисповедимы пути.
Второй раз на студию Горького я — уже автор (соавтор) трех приключенческих фильмов — пришел спустя 28 лет. Когда Вайншток, вдохновленный успехом “Всадника без головы”, захотел снова выступить в качестве режиссера.
Тут получилось как-то наоборот. Как строительство дома начинать с крыши. Я, по обыкновению засыпая под “Голос Америки”, услышал музыкальный шлягер “Вооружен и очень опасен”. И понял, что просто обязан сочинить какой-нибудь сценарий с таким названием. Поделился этим с Владимиром Петровичем. И он, по совету Леонида Захаровича Трауберга, великого книголюба и знатока приключенческой литературы, набрел на роман Брет Гарта “Габриэль Конрой”.
“Фрэнсис Брет Гарт (1836–1902), американский прозаик и поэт, который прославился реалистическими описаниями жизни золотоискателей в Калифорнии”.
Кто сейчас читает Брет Гарта? Что у нас, что в Америке? А ведь именно ему — я уверен — американское кино обязано происхождением жанра “вестерн”.
В 1939 году великий Джон Форд по сценарию великого Дадли Николса и с великим Джоном Уэйном в главной роли снял “Дилижанс”, великий фильм, заложивший — по утверждению все той же Википедии — “основы эстетики фордовского вестерна”. Не понимаю, по какой причине он не указал в титрах великого Брет Гарта. А зря! Потому что, засмотренный до дыр в маленьком зале Дома журналистов на Никитской под названием “Путешествие будет опасным”, фильм этот был на самом деле откровенной экранизацией “по мотивам” двух рассказов Брет Гарта — “Изгнанники Покер-Флета” и “Счастье ревущего стана”.
Сценарий “Вооружен и очень опасен” — коллаж из произведений Брет Гарта, с благородным золотоискателем Габриэлем Конроем в центре сюжета — был данью благодарности и нашему кинодетству, и великолепному жанру “вестерн”, доставившему нам столько радости и волнений — с замиранием юных сердец.
Актеров Вайншток привлек тоже великолепных. Звезды!
Банионис, Броневой, Дуров, Мартинсон, Жаков, Масюлис… Да еще знаменитая тогда певица Сенчина на роль певицы из кабаре, возлюбленной простодушного Габриэля Конроя.
В надежде на то, что Брет Гарт не стал бы возражать, я придумал образ — новый — загадочного “продавца тайн”, и его сыграл Лямпе из театра на Бронной.
Сева Абдулов, сам игравший в фильме молодого журналиста, по просьбе Вайнштока привел своего друга Высоцкого, который должен был придать фильму убойную силу зрительской популярности песнями в собственном исполнении. Песни Высоцкий действительно написал. Но, то ли посмотрев материал, то ли обидевшись на что-то, петь их сам отказался. Поет только Сенчина.
Однако пришел на премьеру в кинотеатр “Россия”. Он только что вернулся из Америки, был под впечатлением увиденного там кино. И рассказывал мне в фойе, что же есть на самом деле “настоящий вестерн”.
И наконец, снова студия Горького, 79-й год.
На мне молодая семья — жена, дочка, собака, кот и еще черепаха Сара Савельевна. И сын в Одессе. И я хватаюсь за каждую соломинку.
Оправдываюсь? Ну, в общем, да. Но строк — известных — не стираю.
Итак — “соломинка”: Валя Тур дает мне прочитать свою пьесу — театры вроде бы не жаждут принять ее к постановке.
Аннотация:
“Потомственный металлург и передовик производства Сергей встречается со вздорной девушкой Анной во время дежурства с народной дружиной. Аня замужем, но он влюбляется в нее и приводит домой к родителям, которые не одобряют его выбор. В ранее благополучной рабочей семье начинаются конфликты”.
Тогда проходил очередной конкурс на лучший сценарий “на современную и производственную тему”, объявленный Госкино СССР. Как всегда, секретарем конкурса была наша подруга Рая Куприенко, работавшая и в Сценарной студии, и в Союзе — в Сценарной комиссии. Кроме того, она “подрабатывала на машинке” — исчезнувшая, канувшая в вечность профессия машинистки — и печатала мои сценарии.
Была она красивая и добрая, с характером. Из той замечательной породы верных русских женщин-товарищей, которые всегда нас, дураков, жалеют и помогают. Переживала за нас с Ирой. Позвонила: “Срочно подавай заявку на конкурс, три главные премии плюс поощрительные, что-нибудь обязательно получишь”.
Ни до ни после я никогда ни в каких конкурсах не участвовал, мне такие соревнования не по душе. Но ведь — “соломинка”, да еще в руках Раи Куприенко.
И я вспомнил про Валину пьесу. Там была возможность мелодрамы, которая всегда дает повод для очеловечивания штампов, и сюжетных, и идеологических.
Мы договорились с Валей о соавторстве, и он полностью мне доверился.
В титрах “моих” фильмов фамилия “Финн” довольно часто соединяется с фамилиями так называемых соавторов. Ну, Вайншток — по праву первой ночи. Ну, где-то режиссеры. А однажды даже — спасибо шалуну-продюсеру — фамилия человека, которого знать не знал и даже не видел никогда. В большинстве случаев я отношусь к такому соседству довольно равнодушно.
