Книга Покушение на Сталина. Дело Таврина-Шило - Игорь Ландер

Вопрос: — Может быть ПАЛКИНА и ЗАГЛАДИНА ЯКУШЕВ вам также назвал для того, чтобы вы могли остановиться у них на квартире?

Ответ: — Нет. Как я уже показал, я получил их адреса от ЯКУШЕВА для того, чтобы в случае необходимости использовать этих лиц как участников антисоветской организации.

Вопрос: — Как вы должны были разыскать ПАЛКИНА и ЗАГЛАДИНА?

Ответ: — ЯКУШЕВ объяснил мне, что к ПАЛКИНУ я могу явиться по адресу: Ярославское шоссе, дом № 85, а к ЗАГЛАДИНУ я должен был под видом офицера Красной армии, притти на службу в Управление кадров НКО».

Для начала отметим странное для обученного агента такой жестко структурированной спецслужбы, как СД, поведение Таврина. При вылете на задание он почему-то принимает дополнительные, никак не связанные с основным заданием явки не от Крауса, а от консультанта и преподавателя разведшколы Ильи Дмитриевича Якушева («Пальбицын»), отвечавшего в «Руссланд Норд» всего лишь за обеспечение агентов документами, и относится к этому вполне серьезно. Более того, Таврин не заучивает наизусть три вовсе не экзотические фамилии, а для памяти заносит их на бумагу, которую, конечно же, берет с собой. Заметим, что это были явки, совершенно не связанные с его непосредственным заданием и, скорее всего, не утвержденные руководством — иначе выражаясь, просто дружеская помощь со стороны одного из коллег по главной команде «Норд». Заметим также, что адрес, более сложный для запоминания по сравнению с фамилией, агент без проблем хранит в уме. Это уже само по себе придает данному месту в показаниях ощутимый оттенок фальши, поскольку в противном случае нам пришлось бы признать, что Таврин вез записку намеренно с целью в случае ареста провалить Палкина и Загладина. Любопытно также отсутствие словесного или вещественного пароля, по которому указанные лица должны были бы признать прибывшего с ним «майора» в качестве представителя СД. В возможность такого легкомыслия с их стороны верится как-то слабо. Любой агент или заговорщик воспринял бы аналогичный ничем не подкрепленный подход к нему незнакомого человека как провокацию органов безопасности и немедленно побежал бы заявить о нем в контрразведку. Не менее забавно выглядит и запись для памяти об оставшемся в немецком тылу Якушеве. Но основная суть вопроса заключается не в этом. Попробуем понять, зачем все это понадобилось следствию, и начнем с выяснения того, что же в действительности представлял собой упомянутый в протоколе допроса конспиративный «Союз русских офицеров», якобы действовавший внутри офицерского корпуса Красной Армии.

Для начала отметим, что автору не удалось обнаружить ни данные о факте его разработки, ни даже подтверждение реального существования данной организации. Впрочем, в процессе сбора сведений для написания этой книги все же всплыли два «Союза русских офицеров», созданных в 1930-е годы в Бельгии и Болгарии бывшими офицерами русской дореволюционной и белой армий с целью хоть какого-то бытового обустройства, но в протоколе допроса фигурировали явно не эти безобидные эмигрантские организации. Еще один «Союз русских офицеров в Королевстве Венгерском» в 1927 году слился с РОВС и прекратил свое существование. Следователь также никак не мог спутать упомянутый союз с другой, более известной структурой под схожим названием — «Союзом русских офицеров участников войны на французском фронте». Эта возглавлявшаяся генерал-лейтенантом В. П. Тарановским и полковником Н. М. Кудрявцевым организация входила в состав давнего врага советской власти — Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) и действовала в Париже как часть его 1-го отдела. Такая путаница была абсолютно невозможной, следовало искать следы «Союза русских офицеров» как подпольной организации именно советских офицеров и генералов.

Следов отыскалось крайне мало. По некоторым данным, бывший генерал-лейтенант А. А. Власов в беседах с офицерами РОА неоднократно упоминал этот Союз и высказывал в его отношении некоторые надежды. Документальных подтверждений таких сведений автору найти не удалось. Зато совершенно неожиданно эта организация обнаружилась там, где, казалось бы, упоминание о ней было практически невероятным. В Политическом постановлении проходившего с 21 по 25 августа 1943 года III Чрезвычайного большого собрания Организации украинских националистов было зафиксировано:

«Недобитки белого русского империализма (Власов, Союз Русских Офицеров) не образуют самостоятельную политическую силу. Прислуживая чужим империализмам и стремясь к реставрации реакционного помещичье-капиталистического строя, они не имеют в украинском народе никакого политического влияния, а русский элемент толкают к большевизму»[212].

Как видим, в августе 1943 года некий «Союз Русских Офицеров» был известен настолько, что даже попал в партийные документы ОУН, а это значит, что уж в НКВД и НКГБ о нем не знать не могли. В связи с этим, относительно данной подпольной организации могут существовать три версии: (1) она реально существовала и действовала против СССР, при этом попала в поле зрения контрразведки, начавшей против нее активные действия; (2) она реально существовала, но была создана советской контрразведкой в рамках оперативной игры с противником; (3) она была полностью фиктивной, вымышленной органами госбезопасности в провокационных целях специально для компрометации ряда офицеров и генералов Красной Армии. Рассмотрим их поочередно.

Существование в советских вооруженных силах в период войны с Германией устойчивой нелегальной антисоветской организации крайне маловероятно по причинам позитивного состояния умов офицерского корпуса Красной Армии, очень плотного оперативного и политического надзора за комсоставом и общего настроения в Действующей армии и тыловых частях и учреждениях. Безусловно, наличие недовольных режимом отрицать было бы бессмысленно, но их сдерживали страх, а также наверняка и патриотические мотивы вкупе с осознанием бесперспективности подпольной борьбы. Совершенно иной была обстановка в среде пленных, что и выразилось в возникновении многочисленных коллаборационистских формирований, но в данном случае речь идет не о них. А командный (да и рядовой) состав Красной Армии был настолько плотно прикрыт в оперативном отношении, что любая реальная антигосударственная организация неизбежно была бы вскрыта еще на стадии ее формирования. Масштабы существовавшей в рассматриваемый период системы военной контрразведки были огромными. Например, в ноябре 1942 года агентурная плотность на Сталинградском фронте достигала величины одного агента или осведомителя на каждые 22 человека[213]. Система Особых отделов НКВД даже до ее реорганизации в ГУКР НКО «СМЕРШ» была крайне разветвленной. Для примера можно привести организационную структуру центрального аппарата Управления особых отделов (УОО) НКВД СССР общей численностью 225 человек: