Книга Драконий катарсис. Изъятый - Василий Тарасенко

Его ладонь приблизилась к моему лицу, отчего меня чуть не вывернуло. Прилив вымораживающей ненависти охватил все тело. Огр же продолжил:

— Пей, или твоя нагайна умрет здесь и сейчас.

Один из молодых огров тут же вышел из круга и приставил острие копья к ложбинке меж грудей Лайсси, отчего та побледнела еще больше. Что-то похожее на отчаяние пронеслось в душе, но я знал, что никогда не сделаю того, чего от меня потребовали. Что-то в моем взгляде вызвало у огра довольную улыбку. Старейшина громко сказал:

— Твой выбор очевиден, черный. А вот умеешь ли ты принимать последствия своего выбора?

Он глянул на молодого огра, и копье с хрустом вошло в тело нагайны, показавшись из спины. Глаза зеленой змеедевушки застыли, а сама она ничком повисла на древке. Во мне все помертвело… Почему-то жизнь показалась пустой и никчемной. Я посмотрел в глаза огру и криво ухмыльнулся, обещая сердцем очень недолгий век. Старейшина склонил голову. А через миг я увидел живую Лайсси! Я растерянно сглотнул, поймав огромное облегчение. Огр сказал:

— Иллюзия жизни не всегда хороша. Но и не всегда плоха.

После чего выплеснул жижу из своей ладони мне под ноги. От новой волны вони захотелось блевать, что я попытался проделать. Из толпы огров раздался свист, а потом и насмешливые реплики:

— Не мужчина! Баба! Слабак!

Старейшина отступил от меня и громко обратился к своему племени:

— Пусть его тело встретится с грязью простой жизни!

Он вернулся к чану, зачерпнул еще порцию дряни, размахнулся и швырнул в меня. Вонючая масса влепилась в грудь, расплескав миазмы запахов и мерзко облепив кожу. Это было противно… Нет, даже ПРОТИВНО. Тошнотворно и мерзко до отвращения. Рвотные позывы сотрясли меня, а для круга случившееся послужило сигналом к действию. Каждый огр не преминул запустить лапу в дерьмо и швырнуть в меня порцию. О, этот запах! Это ощущение, когда тошнотная жижа прилипает к коже, к волосам, к лицу… Я бился на привязи, пытаясь сорваться с тотема, но узы оказались крепче стали. Издевательство продолжалось долго… Или недолго, не знаю, мне показалось, что всю оставшуюся жизнь. Когда все кончилось, не осталось ничего, кроме ЗАПАХА и пустоты внутри, наполненной отвращением к самому себе, к окружающим, к этим синим уродам, к их вождям, к жизни, к мерзкому нескончаемому дождю. Нет, дождь я полюбил еще больше! Потому что он медленно смывал с меня миазмы позорной экзекуции.

Потом я услышал звон металла. В круге огров по рукам заблестели ножи. Вождь выступил вперед и сказал:

— Кто не попадет в тотем, того отправлю чистить выгребную яму. До блеска.

Молодые воины синих огров что-то загомонили, а потом свистнул первый нож. С глухим звуком он вошел в тотемный столб слева от моей головы. На щедро политую дерьмом землю упали несколько срезанных волосков. Мне было плевать на такое издевательство над прической. После поливания дерьмом волосам уже ничего особенного не грозило, разве ожить и покусать этих синих скотов, забраться им под шкуру и устроить пляски-тряски. Следующий нож не попал в тотем, определенно. Я почувствовал его рукой — сталь застряла в моем мясе. Надеюсь, подлец, неумело метнувший клинок, утонет в выгребной яме. Мое желание подтвердилось раздраженным рыком вождя и испуганным вяком какого-то недоросля.

Ножи свистели надо мной, ножи свистели… Я не мог толком открыть глаза — жижа так и не сошла до конца с морды, даже усилившийся дождь не помог. Зато слышал злые крики моих друзей, болезненные и тоскливые. Иногда вскрикивала Лайсси, отчего мне хотелось выть особенно громко. Только бы эту несчастную невольницу не обидели слишком сильно. А лучше бы им вообще ее не трогать. Порву к моркотовой матери! На лоскуты распластаю. Я опять попробовал вызвать вторую ипостась, так же безрезультатно.

Полсотни ножей — это не шутка. Когда метали последний десяток, я реально стал бояться за свою жизнь. Похоже, дошла очередь до самых молодых и неопытных. В общей сложности за полчаса издевательств я получил десяток весьма неприятных ран. Больше всего пугала мысль, что в раны могла попасть та тошнотворная смесь будущих удобрений, что плотным слоем покрывала мое тело. Это могло закончиться заражением крови и тяжелой болезнью. В какой-то момент на меня обрушился поток холодной воды, смывая дерьмо и кровь. Проморгавшись, я поймал в лицо вторую порцию благословенной влаги, окончательно смывшей с головы мерзость… Ну, почти смывшей. Понятное дело, что мне теперь долго не отмыться от ощущения этой пакости на коже. Да и поесть нормально долго не смогу.

Время потихоньку ползло к полудню. Позабавившиеся огры разбрелись. Причем большая часть молодняка отправилась куда-то за шатры, откуда вскоре донеслись отрывистые команды. Похоже, отрабатывали какие-то воинские штуки. Я немного перевел дух, а шаман успел даже подлечить особо неприятные следы метания ножей. Старейшина привязал нагайну к клетке с Клэв и Горотуром. Увидев, что все закончилось, Лайсси встревоженно спросила:

— Вы в порядке, господин?

— Я их на тряпки пущу! — добавила Клэв. — На коврики под дверь покромсаю! Дайте только выбраться!

— Это слишком мягко, — проворчал тур. — Этих синих тварей надо продать оркам на опыты.

Один из стражников дернулся к клетке, намереваясь поучить пленников уму-разуму, но какой-то огр из старших одернул юнца. И насмешливо сказал, глядя на зеленоволосую змею:

— Надеюсь, ты достойно удовлетворила этой ночью наших вождей?

Лайсси съежилась, а я заподозрил, что огр недалек от истины. В том смысле, что ночью с нагайной натворили непростых дел. Если эти уроды посмели хоть как-то навредить девчонке, их смерть будет не просто концом жизни. И это желание защитить не питалось заботой, как с той же Родерией. Она была полна жаждой владения. Догадка поставила меня в тупик, но ненадолго. К дождю все эти мысли. Сейчас главное — освободиться… И наказать.

Глава 4

КАКАЯ ОБИДА? НИЧЕГО ЛИЧНОГО

Еще пара часов зависания на столбе закончилась громким урчанием в животе. С моими чувствами вообще творилось что-то странное. Мысли разбегались, на поверхность стали просачиваться самые примитивные желания, напитанные злостью и стремлением к свободе. Ближе к полудню два совсем юных огра притащили к столбу грубое глиняное блюдо, на котором валялись несколько подгнивших степных грызунов. Один из мальчишек радостно осклабился, показывая совсем еще не развитые клыки, и произнес:

— Шаман сказал, что ты питаешься мясом. Мы принесли тебе мясо.

— Сейчас будешь есть, — добавил второй. Он схватил одну смердящую тушку за хвост, сунул мне в лицо и со смехом сказал: — Ешь! Мясо! Вкусно!

Меня опять затошнило. Хорошо, хоть нечем больше блевать. Я отвернулся, прикрыв глаза. Мальчишка уже сердито рыкнул:

— Ешь, моркот! Или силой запихаю.

Пена черной злобы поднялась в груди и вырвалась наружу утробным глухим рокотом, похожим на раскат грома. Юный огр отшатнулся, но тут же рассерженно прошипел: