Книга Падшие в небеса.1937 - Ярослав Питерский

Павел медленно прошел в центр и встал, повернувшись лицом к тройке за столом. Это были пожилые мужчины. Двое в военной форме. Один – с красными петлицами, второй – с темно-синими. Третий мужчина, с седыми волосами и круглым лицом, был одет в черный костюм и белую рубашку. Но вот галстука не было. Последняя пуговица расстегнута, а воротник выпущен поверх пиджака. Седой в гражданском сидел в центре. Военные – по бокам. Тот, что с краповыми петлицами, внимательно измерил Павла взглядом:

– Клифт Павел Сергеевич? – спросил майор.

Павел рассмотрел в петлицах две «шпалы».

– Клюфт, – виновато и каким-то робким голосом поправил офицера Павел.

Майор возмущенно посмотрел в бумаги. Взял перо и что-то подвел в записи:

– Опять опечатка. Да что такое?! Опять канцелярия напортачила!

Сидящий рядом седой мужчина в костюме погладил волосы на голове и добродушно, словно ласковый хозяин гостю, сказал:

– Да вы подходите, подходите, расписывайтесь! – седовласый приветливо улыбнулся.

Павел облегченно вздохнул. Может, все не так уж и мрачно. Может, сейчас суд будет по всем правилам?! Опросят, а может, и вообще оправдают!

«С чего я решил, что нет справедливости?! Может, вон, все уже решилось! И сейчас выпишут бумагу об освобождении! Никто тут ни в чем не обвиняет! Да и не слышно, чтобы назад людей заводили, а те кричали о несправедливом суде!»

Павел уверенно шагнул к столу. Офицер с синими петлицами выглядел более сурово. Он деловито достал из папки какую-то бумагу. Сначала протянул ее «гражданскому». Тот расписался. Затем бумага перекочевала к военному с краповыми петлицами. Тот тоже поставил на листе свой автограф, а в завершение все тот же офицер с синими петлицами сам что-то черкнул на бумаге. «Гражданский» взял большую круглую печать с костяной ручкой и небрежно шарахнул ей по листку. Сизая клякса засветилась, как синяк.

Павел с удивлением стоял и смотрел за всеми этими манипуляциями. Наконец майор с краповыми петлицами протянул ему перо, предварительно обмакнув его в чернильницу. Офицер небрежно буркнул:

– Только аккуратней, арестованный! Кляксы не поставьте! Как-никак государственный документ! – майор развернул листок и ткнул пальцем в строчку. – Вот тут подпись ставьте.

Павел открыл рот, чтобы спросить, но тут слова застряли у него в горле. Он с ужасом прочитал заголовок, который черными буквами прошибал сознание:

«СУДЕБНЫЙ ПРИГОВОР ОСО НКВД СССР»

Павел занес перо над бумагой. Но оно так и застыло в воздухе. Майор с раздражением прикрикнул:

– Аккуратней! Аккуратней! Ставьте подпись и отходите!

Павел собрался с силами. Он, словно дирижер палочкой, взмахнул пером и положил его рядом с бумагой. Клюфт набрал в легкие воздух и выпалил:

– Вы что, хотите, чтобы я подписался под приговором? Кому?! Кому приговор?!

Седой мужчина опять вежливо улыбнулся. Правда, на этот раз гримаса получилась гнусной и немного злой:

– Как кому? Вам, любезный, вам! Я что-то не пойму?! – седовласый посмотрел по сторонам на офицеров и нервно спросил: – Что, не того привели?

– Нет, того вроде… – виновато буркнул майор с краповыми петлицами. – Клифт, Клюфт, Клюфт Павел Сергеевич! Вы же Клюфт Павел Сергеевич? – спросил он растерянно у Павла.

– Да… – презрительно бросил Клюфт.

– Так, что вы тут дурака валяете?! – заорал офицер с синими петлицами.

Павел увидел, что он по званию – лейтенант. Два кубика блестели, словно крышки от маленьких гробиков.

– Я не валяю дурака! В чем меня обвинили, я знаю, хотя это бред, но я хочу узнать, что меня заставляют подписать?! Какой такой приговор?! Мне его даже не зачитали! – сухо, с угрозой ответил Павел.

Конвоиры привстали со стульев. Но седовласый махнул им рукой, приказывая сесть на место.

– Так вы хотите, чтобы мы вам приговор зачитали? – мужчина в пиджаке вновь стал вежливым и обходительным.

– Пожалуйста! Мы можем. Но только вот это займет не меньше получаса. А там, за стенкой, ваши товарищи мучаются. Ждут. Им тоже всем пройти надо. Чтобы к отбою успеть. Чтобы успеть лечь вовремя. А не париться всю ночь тут. Как вы о них не думаете?

– Простите. Но я думаю о справедливости, о своей судьбе, в конце-то концов! Об элементарных нормах юриспруденции! Об элементарных правилах суда! Нашего советского народного суда, если на то пошло! – Павел говорил вызывающе.

Он удивился самому себе. Что он вот так, на равных, разговаривает с этой тройкой людей. Нет, не людей. А мерзких и противных людишек, считающих себя правителями судеб! И к ужасу, действительно являющимися в этот момент таковыми! Он сказал им в лицо. Но его окрик на тройку не подействовал. Седовласый хмыкнул и, опустив глаза, посмотрел в текст приговора, ехидно прогнусил:

– О! Я понял! Вы журналист! Шпион, который пробрался в советскую журналистику! То-то, я вижу, речь поставлена! Вы, молодой человек, вообще должны нам тут руки целовать! Что мы вам такой мягкий приговор вынесли! Могли бы вообще вон по максимуму, к исключительной мере социальной защиты! А то разговорился он! У тебя статья пятьдесят восемь дробь шесть, десять и одиннадцать! – вдруг перешел на резкий тон седовласый.

Лицо его побагровело. От гостеприимства не осталось и следа:

– Да с такой статьей тут вообще сопеть в две дырки надо! Ишь, ты! Иди, подписывай! А не то добавим тебе за оскорбление суда! А не хочешь подписывать, так и черт с тобой, так по этапу пойдешь! Приговор все равно в руки не дается! Пошел вон! – заорал мужчина и кивнул конвоирам.

Солдаты, словно цепные псы по команде хозяина, подскочили и схватили Павла за руки.

– Да подождите! – закричал Павел. – Что мне присудили? Что?!

Седовласый довольно ухмыльнулся. Он посмотрел на своих соседей по столу и ехидно ответил:

– Ну как, товарищи, он хочет знать. Как думаете, пятерки ему хватит?

Майоры закачали головами. Тот, что с синими петлицами, деловито убрал листок с приговором Павла в папку. Седовласый покачал рукой, показывая конвоирам, чтобы те отпустили Клюфта и сказал:

– Вам, молодой человек, советская власть пошла на встречу. Вам всего пять лет лагерей. Так что можете успокоиться и не нервничать. И может, все-таки распишетесь? А? В приговоре? Что за детский сад?!

– Что? – Павел вскрикнул, как будто его грудь опять пробила пуля. – Пять лет?!! За что?! И я за это вам должен быть благодарен? А как же апелляция? Как же моя защита?! Как же заседание? Вы же не дали мне даже последнего слова? А? Я должен вам быть благодарен за этот произвол?!!!

Седовласый тяжело вздохнул и, потянувшись к графину, который стоял на углу стола, снял с него большую стеклянную пробку и глотнул воды. Небрежно кивнул головой конвоирам. Те опять впились в руки Клюфта железной хваткой и поволокли его к выходу. На это раз Павел не сопротивлялся. Он понял, что это просто бесполезно.