Книга Фомка-разбойник - Виталий Бианки

К концу служебного дня мы кончили все наши дела и вернулись домой.

Василий Николаевич был уже и занес бумажки.

Теперь задерживал только Ленинград: перевода еще не было.

Валентин ругался.

* * *

Вечером бродил по городу.

Необычайно быстро для гуляющей публики движутся по тротуарам густые толпы рабочих, работниц, служащих, шумной смехотливой молодежи. Трещат клубы, кино, театр, сады. Горят высокие электрические фонари. Голосом простуженного бронтозавра ревет радио.

Столица. Столица громадной, богатой, живой страны.

Четкими силуэтами, математически точные, неизбежные стоят дома. Между ними белые стволы берез кажутся привидениями из детской сказки, кажутся выбеленными известкой. Вдали над прудом – реки в городе нет – на холмах темный зубчатый лес. Я видел, как медленно поднялась из него наивная вятская луна. Она казалась ненужным забытым привеском.

Если случится: однажды вечером луна не решится вылезти на небо, – свердловчане не вспомнят о ней.

* * *

Ночью в комнате было открыто окно. Сон прерывали настойчивые гудки.

На железной дороге, на заводах работа не стоит никогда.

* * *

Второй день сидим в Свердловске.

Если до вечера деньги из Ленинграда не придут, на пароход из Тюмени мы опоздали.

С утра отправили в издательство телеграмму, чтобы выслали телеграммой-молнией.

* * *

He могу понять, чего не хватает на свердловских улицах? А чего-то очень привычного для глаз…

* * *

Вчера деньги так и не пришли. Валентин грозится взорвать Ленинград.

Сегодня раздобыл где-то половик и шьет себе из него штаны. Для тайги, говорит, лучше нет.

Следующий пароход из Тюмени – только через четыре-пять дней.

* * *

Четвертый день в Свердловске. Послали яростную телеграмму в Ленинград.

Вечером Валентин примерял новые штаны. Они серо-черно-красного цвета и с бахромой. Каждая штанина – что чурбан. Валентин похож в них на помесь пугала с ковбоем.

Если послезавтра не выедем, наверняка пропустим еще пароход. Тогда придется отказаться от мысли попасть на Конец Земли.

* * *

Попалось в руки «Полное географическое описание нашего отечества» – «настольная и дорожная книга для русских людей». Выписывали из нее сведения о тех местах, что придется нам проезжать, к себе в записную книжку.

* * *

Пятый день. Семь раз бегали в почтамт.

Я наконец понял, чего привычного для глаз недостает свердловским улицам: на них нет пьяных.

Тут сухой закон: все пивнушки закрыты.

Решили завтра выезжать без денег. Потом напишем книжку: «На конец света с гривенником в кармане».

В справочном на почте новая служащая.

– Из Ленинграда? Есть.

Валентин вздрогнул и переменился в лице.

Вдруг новая служащая тоже переменилась в лице.

– Ах, что я наделала! Я не должна была говорить вам. Ленинград перепутал шифр. Деньги не могут быть выданы, пока не придет справка. Это тайна.

Тайна не остановила нас. Мы разыскали самого главного заведующего и пробились к нему в кабинет. Мы предъявили наши документы, объяснили положение и просили немедленно выдать деньги.

Самый главный заведующий отказал нам: ответственность, тайна.

Валентин предложил:

– Посмотрите нам внимательно в глаза.

Самый главный заведующий посмотрел, улыбнулся – и выдал деньги под расписку.

* * *

Вечером мы уселись в вагон на Тюмень.

Только перевалили Урал, в вагоне повисло сочное сибирское «язви».

Утром степь началась и болотца в ней, и рощицы – колки. Увалень-парень, сибиряк – сосед наш – на каждой станции выскакивает и что-нибудь покупает.

На одной купил круглый, здоровенный огурец.

– Яблок нашенский!

На другой – длинную бутылку фруктовой воды.

Высосал всю, рот ладошкой утер.

– Ну, как?

Сплюнул только.

– Дрянь! совсем слабая.

На третьей подошел к газетчику.

– Журналы есть?

– Есть: «Борьбамиров», «Вокругсвета»…

– Ерунда! Фантастика!

Взял «Безбожник» и больше уже не выскакивал на остановках: читал взасос, вслух, по складам.

* * *

Ночью – Тюмень.

Получили багаж – и на ломовике на пристань. На пристани узнали, что пароход пойдет только завтра в ночь. Еще сутки пропадают зря!

Устроились в гостинице.

Глава третья

По Туре и по Тоболу живут Татара, ездят в лодках и на конях.

Летопись

Тюмень. – Кулички, вокзал и пристань. – Река Тура. – Долгая остановка. – Бойся! – Музыкальное состязание. – Тобол. – Тобольск. – Управление переехало в горы. – Счастливый музей. – Беседа с Госпаром. – Плахи. – Парикмахеры и охотники-любите ли. – На борту парохода «Москва».

«Тюмень – первый сибирский город… Основан в 1586 году… расположен на правом берегу реки Туры… разбросан на неровной местности.

В центре есть две-три прямые улицы».

Я поднял глаза от записной книжки.

Да, улицы здешние нельзя назвать прямыми.

Окно нашего номера выходит на перекресток.

Одна улица скачком бежит вниз, в овраг. Другая, как пьяная, выписывает какие-то дикие вавилоны и скатывается в большую лужу. По берегу лужи бегают-посвистывают кулички. Напротив – деревянный дом с мезонином. Ничем не возмущенная пыль на немощеной дороге. Парочка на лавочке у ворот. Сибирский разговор – кедровые орешки.

Тихонько тренькает балалайка.

День, а тянет подремать. Вдруг громкая с присвистом песня:

Эй, комвзвод,

Даешь пулемет,

Даешь батарею,

Чтоб было веселее!

Стучат окна, высовываются встревоженные лица. Испуганно кидается пыль из-под ног крепко шагающих призывников в штатском. Сзади – шумная ватага ребятишек, бузливой молодежи.

И кажется: в город вошли красные…

Громкая песня стряхнула дрему. Опять хватаю записную книжку.

«…Тюмень… самый оживленный торговый и промышленный пункт во всём Тобольском округе… Пункт железного пути и начало великого водного пути, прорезывающего всю Западную Сибирь».