Книга Однажды на краю времени - Майкл Суэнвик

– Когда путешествуешь во времени, накапливается остаточный заряд, – пояснил Шрайвер. – И он потом никуда не девается. Мы уже давно знали про Геворкян.

– Специальный отдел службы безопасности США, – сказал незнакомец и показал удостоверение.

Для меня это означало конец. У него значок. А в удостоверении может быть написано хоть «Капитан Кранч»[26], это уже неважно. Но я ни на мгновение не усомнилась, что он из службы безопасности. Такой уж у него был взгляд. Шрайверу он сказал:

– Нейтрализатор.

Шрайвер снял с руки что-то блестящее – штуковину, которой он уничтожил оружие Геворкян, – и с несколько комичной бюрократической церемонностью обменял ее на расписку. Офицер службы безопасности коснулся предмета детектором. Загорелся зеленый. Он убрал оба прибора во внутренние карманы.

После этого Шрайвер отошел в сторонку, а Капитан Кранч наконец снова сосредоточил внимание на мне.

– Где снарк?

– Снарк?

Он вынул из внутреннего кармана пиджака тонкую тряпочку и встряхнул. С подчеркнутой осторожностью натянул на левую руку. Инерционная перчатка. Поняв по выражению моего лица, что я знаю, что это такое, сказал:

– Не вынуждайте меня применять ее.

Я сглотнула комок в горле. На мгновение промелькнула безумная мысль воспротивиться ему, просто отказаться отвечать, где спрятан Биппи. Но мне уже доводилось видеть инерционную перчатку в действии, когда один-единственный часовой подавил бунт в лагере. Он был совсем не великан. Но я видела, как он разбивал головы, словно арбузы.

В любом случае Биппи в столе. Они наверняка заглянут туда.

Я выдвинула ящик, вынула прибор. Отдала ему.

– Это провокация, – сказала я. – Они хотели, чтобы мы его использовали.

Капитан Кранч окинул меня взглядом, который яснее всяких слов говорил, что он считает меня непроходимой дурой.

– Мы понимаем гораздо больше, чем вам кажется. Существуют круги в кругах. У нас имеются информаторы в будущем, причем некоторые из них занимают куда более высокие посты, чем вы можете себе представить. Только не все, что мы знаем, должно становиться достоянием общественности.

– Черт, но ведь эта дрянь – настоящее зло!

У змеи взгляд теплее, чем у этого человека.

– Поймите следующее: мы сражаемся за то, чтобы выжить здесь. Истребление – это не выход. Можете переживать какие угодно моральные кризисы, когда война будет выиграна.

– Необходимо сохранить это в тайне. Технологию. Если ее использовать, то в результате это приведет лишь к тому…

Он не слушал меня.

Я достаточно долго проработала на правительство, чтобы понимать, когда я впустую сотрясаю воздух. Поэтому я умолкла.

Когда Капитан Кранч ушел с Биппи, Шрайвер остался, иронически глядя ему вслед.

– Люди получают то будущее, какого заслуживают, – заметил он.

– Но я как раз об этом и говорю. Геворкян пришла из будущего, чтобы оно воплотилось. Это означает, что время не предопределено. – (Кажется, я становлюсь плаксивой. День выдался трудный.) – Тот ее знакомый сказал, что в этой операции задействовано много народу. Они не знали, как все повернется. Они этого не знали.

Шрайвер промычал что-то, нисколько не заинтересованный.

Я продолжала гнуть свое, не обращая внимания:

– Если оно не предопределено, если они так стараются, чтобы оно осуществилось, значит все наши усилия все-таки не так уж и тщетны. Будущее можно предотвратить.

Шрайвер наконец-то поднял голову. В его глазах горел странный торжествующий огонек. Он улыбнулся своей лукавой улыбкой, будто вопрошающей: «Ну разве это не забавно?» – и сказал:

– Не знаю, как ты, но некоторые из нас работают как проклятые, чтобы так и было.

И, насмешливо подмигнув, он ушел.

Как пульс размеренный машины бьется[27]

Щелк.

Включилось радио.

– Слышь.

Марта упрямо шагала, глядя себе под ноги. За правым плечом – Юпитер, за левым длинный шлейф Дедала. И ничего тут такого. Надо просто шагать – шагнула, дернула, шагнула, дернула. Делов-то.

– Шиш.

Марта повела подбородком, и радио выключилось.

Щелк.

– Слышь. Шиш. Кив. Эль. Сен.

– Заткнись, заткнись, заткнись! – Марта сердито дергала веревку, и сани, на которых лежал труп Бертон, подпрыгивали на твердой сернистой земле. – Бертон, ты умерла. Я проверяла: у тебя вместо лица дырка здоровая – кулак можно просунуть. А мне нельзя съезжать с катушек. Я вляпалась, мне нельзя, понимаешь? Так что, будь добра, заткнись нафиг.

– Не. Бер. Тон.

– Да мне без разницы, заткнись.

Она снова дернула подбородком, и радио выключилось.

Над западным горизонтом нависал Юпитер – огромный, яркий и прекрасный. Но после двух недель на Ио его красота уже не так завораживала. Наверху в двух сотнях километров изрыгал в небо серу и диоксид серы Дедал. Его газовый шлейф отражал свет невидимого солнца, и в визоре Марты раскрывался волшебный светло-голубой веер. Но у нее совсем не было настроения любоваться грандиознейшим зрелищем во Вселенной.

Щелк.

– Я не сошла с ума, – поспешно выпалила Марта. – Ты – просто мое подсознание. А у меня нет времени, чтобы разбираться с какими-то там неразрешенными психологическими противоречиями. Не буду больше тебя слушать.

Тишина.

Луноход перекувырнулся раз пять, а потом врезался в булыжник размером с Сиднейский оперный театр. Марта Кивельсен, рожденное ползать скромное создание, была так надежно пристегнута, что едва сумела выпутаться из ремней безопасности, когда мир наконец перестал вертеться. А вот Джулиет Бертон, высокая, ловкая и спортивная Джулиет, уверенная в собственной везучести, пристегнуться не потрудилась и влетела в опору.

Из-за диоксида серы, летящего с огромной скоростью параллельно поверхности, не было видно ни зги. Поэтому Марта сначала выволокла из-под обломков лунохода облаченное в скафандр тело и укрылась от беснующейся бури – и только потом увидела, что сталось с Бертон.

И сразу же отвернулась.

Тот выступ расколол не только шлем Джулии, но и ее голову.

Возле скалы, в которую они врезались, намело нечто вроде сугроба – диоксид серы, летящий «горизонтальными струями», как это называли геологи-планетарники, частично оседал на камне. Марта машинально набрала полные горсти этого снега и ссыпала его в шлем напарницы. Поступок абсолютно бессмысленный, ведь в вакууме тело не будет разлагаться. Зато снег скрыл изуродованное лицо.