Книга Ветер и море - Марша Кэнхем

Глава 22

Все вокруг гудело. Яркие разноцветные вспышки, качающиеся тени и дьявольский шум неотвратимо приближались, присоединяясь к жаре, мухам и отвратительному запаху пота, стекающего между лопаток. Адриан попытался облизнуть губы, но это требовало слишком больших усилий, а слюна была слишком ценной,– чтобы ее тратить. Весь день он провел на плантации. Солнце беспощадно жарило тело, обжигало голову и делало кожу седла мягкой и раздражающей. Летний воздух дрожал от зноя; сладкий запах табака, смешанный с острым запахом кожи, лошадиной пены и вкусом собственной грязи, толстым слоем забил его горло. Не было ни дуновения ветерка, чтобы прогнать жару, ни соленого воздуха, чтобы охладить кожу, ни хлопанья и треска парусов над головой, чтобы нарушить монотонность лазурно-голубого неба.

Рабы работали не спеша. Они осматривали каждый зеленый лист табака, проверяя, нет ли на нем грязи и червей, а затем относили листья к небольшой куче в конце междурядья длиной в милю. Адриан провел рукой по лбу, и она стала липкой от соленого пота. Он, должно быть, забыл свою шляпу – или она расплавилась от жары. Ворот рубашки душил его; атласный жилет сдавливал, как тяжелая кольчуга; сюртук из плотного черного сукна раздражал тело. Черный Эймос – надсмотрщик – ухмыляясь, стоял перед лошадью Адриана и, показывая на палящее солнце, что-то говорил о том, какой сегодня приятный прохладный день для работы – и повторял эти слова снова и снова: «Прохладный день для работы, масса Баллантайн; прохладный день...» Черные ублюдки, неужели они никогда не потеют? Адриан чувствовал, как пот ручьем стекает по шее, затем по спине, затекает в рану на бедре, где кто-то легкомысленно разрезал его бриджи, так что солнце смогло до волдырей обжечь его неприкрытую рану. Он потянулся вниз, чтобы прикрыть ее, и с ужасом обнаружил, что хватает воздух – хватает воздух обрубком; оставшимся от левой руки!

Кто-то закричал, и Адриан отпустил луку седла, чтобы рукой прикрыть рот. Все смотрели на него! К своему стыду, он почувствовал, что падает с лошади. Но почему-то удар о землю не причинил ему боли – во всяком случае, в тот момент, – он упал на что-то мягкое. Открыв рот, чтобы снова закричать, он увидел лицо Фолуорта, но в следующее мгновение карие глаза превратились в ясные ярко-зеленые – и она улыбнулась ему. Кортни улыбалась. Обняв его, она прижала Адриана к себе, ему стало прохладно, и он почувствовал себя в безопасности и совершенно здоровым.

– Адриан!

– Вы не бросили меня. Не бросили.

– Адриан? – Пауза. – Слава Богу, мне кажется, он приходит в себя. Кто-нибудь сходит за доктором?

– Кортни?

Холодная рука ненадолго легла ему на лоб.

– Жар спал, теперь с ним все будет в порядке. Вы должны хоть немного поспать, мисс.

Голоса. Адриан слышал голоса, но не мог заставить свои глаза открыться. Кортни была рядом, он чувствовал ее присутствие, но другой, холодный, скрипучий, голос был ему незнаком. Еще одна женщина? Кто она?

– Кортни!.. – Господи, неужели это его голос? Он звучит как хныканье ребенка.

– Да, Адриан, я здесь. Теперь с вами все будет в порядке. Доктор скоро придет и сам все вам скажет. Я... я только хочу снова услышать ваш голос, убедиться, что вы можете говорить.

– Кортни... – Почему он не может сказать что-нибудь еще? У Адриана было ощущение, что его рот набит ватой...

Что-то прохладное прижалось к его лбу, но не рука. Оно коснулось его лба, щеки, затем губ, и он почувствовал на лице соленую влагу.

– Кортни?

На этот раз ответа не было. Тепло, которое окружало Адриана, внезапно исчезло, и на его месте осталась только холодная пустота.

– Кортни? Пожалуйста... Кортни!

Адриан с трудом шевельнул рукой, пытаясь обвести ею круг в воздухе в надежде наткнуться на что-нибудь твердое, – ничего. От этого усилия вновь нахлынула темнота, глубокая, надвигающаяся на него темнота, и ему не оставалось ничего иного, кроме как провалиться в нее...

– Адриан?

Лейтенант поморщился и попытался открыть глаза.

– Адриан... Это Мэтт. Ты здесь?

– Мэтт?

– Ты был очень далеко. Пора выбираться оттуда, старина. Мы и так чертовски долго старались не дать тростнику прорасти у тебя между пальцами.

Адриан застонал и чуть-чуть приоткрыл один глаз. Мэтт стоял у его кровати в ослепительно белой рубашке и таких же бриджах и выглядел до отвращения чистым и бодрым.

– Мы уже начали думать, что ты собираешься спать целую вечность, ленивый паршивец.

– Я спал? Сколько?

– Пять дней.

Адриан помрачнел и попытался поднять руку, чтобы окончательно проснуться, но его рука не шевельнулась.

– Нам пришлось привязать тебя, дружище, – объяснил Мэтт и быстро подошел, чтобы его освободить. – При каждом звуке ты заново начинал переживать и сражался во всех битвах, в которых когда-либо принимал участие. Ты снова взрослел и спорил со своим братом, с отцом, с командующими офицерами... – Он повернулся к медсестре: – Спасибо, сестра Агата, теперь я справлюсь сам.

Адриан повернул голову и успел заметить белый платок и розовое ангельское личико.

– Где я? – Адриан вытянул шею, стараясь рассмотреть ряды кроватей по обе стороны от себя.

– В Гибралтаре, в военном госпитале.

– Как... – Баллантайн с трудом облизнул губи.

– Нас забрал «Аргус» и доставил сюда. Знаешь, когда его капитан услышал о «Ястребе», он решил отправиться за ним в погоню, невзирая на переполненные народом палубы, но Раунтри удалось отговорить его от этой затеи, во всяком случае, до тех пор, пока в госпиталь не доставят раненых. Могу сказать тебе, мы в рекордное время добрались до базы, а лейтенант Аллен развернулся и через пару часов умчался на всех парусах. С ним отправились Раунтри и Макдональд – весь перевязанный.

– Они преследуют Шо?

– С налитыми кровью глазами.

Адриан снова лег, проклиная свою беспомощность. К нему вернулись воспоминания, и он поднял голову и левую руку. Ему стало легче, когда на конце толстой повязки он увидел свою руку. Его бедро тоже было плотно забинтовано, но главное, оно было и могло двигаться и чувствовать.

– Тебе чертовски повезло с обеими ранами, – тихо произнес Мэтью, заметив облегчение на лице Адриана. – Но не торопись благодарить меня, пока не увидишь шрамы.

Адриан попробовал пошевелить рукой и осторожно расслабил кисть. Рука отчаянно болела и плохо слушалась, но он знал, что со временем все пройдет.

– Мне незачем ждать, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь, – тихо проговорил он и сжал руку Мэтта.

– Черт, я в десять раз большим обязан тебе. К тому же мне помогали. А теперь... могу я предложить тебе горячего супа? Ты проголодался?

– Умираю с голоду, – признался Адриан. – Но я променял бы кастрюлю супа на один стакан холодной воды.