Книга Запретные удовольствия - Юкио Мисима

После продолжительного молчания Ясуко сказала:

– Насчет этого письма… Я больше не желаю о нём думать. – Затем она неловко добавила: – Только… Мне жаль тебя.

Эти сочувственные слова были сказаны самым ласковым тоном, тем глубже они ранили молодого человека. От своей жены он ожидал не сочувствия, а скорее откровенного презрения. Его раненая гордость не могла удержаться от того, чтобы не замыслить беспричинную месть.

Юити нужна была помощь. Он подумал о Сунсукэ. Но когда он осознал, что именно Сунсукэ виноват в таком повороте событий, ненависть отвергла его имя. Юити увидел на столе письмо из Киото, которое он прочел за два-три дня до этого. «Она – единственный человек, который может меня спасти», – подумал Юити. Он решил послать телеграмму госпоже Кабураги.

Снаружи улица сверкала ослепительным блеском. Юити вышел через черный ход. У главных ворот он увидел, что кто-то не решается войти. Сначала гость прошел мимо ворот. Затем вернулся. Похоже, он ждет, когда кто-нибудь выйдет из дому. Когда незнакомец повернулся к нему, Юити с изумлением узнал лицо Минору. Они подбежали друг к другу и обменялись рукопожатиями.

– Письмо уже пришло, верно? Ужасное письмо. Я узнал, что мой старик послал его. Мне так было неприятно, что я убежал из дома. Старик нанял детектива следить за нами. Он все узнал.

Юити не удивился.

– Я так и думал, – сказал он.

– Я хочу поговорить с тобой кое о чем, Ю-тян.

– Не здесь. Тут поблизости есть небольшой парк. Давай пойдем туда.

Юити взял мальчика под руку и повел его за собой. Бурно обсуждая возникшие затруднения, в которые только что попали, они прибавили шаг.

Соседний парк Н. был прежде частью земель владений принца Н. За двадцать лет до этого семья принца распалась и продала обширные земельные владения, подарив городу часть склона, окружающего пруд, под парк.

Вид пруда, заросшего водяными лилиями в разгаре цветения, был восхитительным. Кроме нескольких детей, ловящих цикад, парк в летний полдень был пуст. Двое мужчин сидели на склоне лицом к пруду, в тени сосны. Поросший травой, не знавший долгое время ухода, склон был усеян бумажками и апельсиновой кожурой. Обрывки газеты застряли в кустах у кромки воды. После заката солнца маленький парк будет заполнен толпами людей, ищущих прохлады.

– Так о чем ты хотел поговорить? – спросил Юити.

– Когда все это произошло, я решил, что не могу больше оставаться в доме моего старика. Я собираюсь сбежать из дома. Ю-тян, ты поедешь со мной?

– С тобой? – засомневался Юити.

– Тебя волнует вопрос о деньгах? Будь спокоен. Смотри, сколько их у меня.

С серьезным видом, слегка приоткрыв рот, мальчик расстегнул задний карман брюк. Он вытащил старательно свернутую пачку денег.

– Сохрани это для меня, – сказал он, вручая её Юити. – Тяжелая, верно? Здесь сто тысяч иен.

– Где ты взял эти деньги?

– Я вскрыл сейф старика и обчистил его.

И это результат мечтаний Минору на протяжении целого месяца о приключении? Они отвернулись от общества и мечтают о юности, полной дерзких деяний, изысканий, героических бедствий, братской любви товарищей по оружию, которые завтра встретят смерть, сентиментальных подвигов, которые, как они предчувствуют, закончатся катастрофой, и всяческих других трагедий молодости. Они уверены, что созданы лишь для трагедии, что для них уготованы жестокий самосуд какого-то тайного общества или смерть Адониса[140], убитого вепрем, или темница, в которую их заключили недруги и где вода поднимается с каждой минутой, чтобы поглотить их, или суровые ритуальные испытания в пещерах, где нет шанса выжить, или конец мира, или мифический шанс спасти сотни своих товарищей, пожертвовав своими жизнями, или триумф, полный ужасных опасностей. Действительно, только такие катастрофы имеют значение для юности. Если таких возможностей не будет, юность должна умереть. В конце концов, что такое смерть тела по сравнению с невыносимой смертью юности? Молодежь проводит свою юность в мечтах о новых способах самоуничтожения.

Результат такой мечтательности теперь находился перед глазами Юити. Это был зауряднейший случай из городской жизни, в нём нет ни намека на триумф, ни запаха смерти. Этот скучный случай, достойный помойной крысы, может, видимо, появиться в газетах – статейка размером с кусочек сахара.

«Мечты этого мальчика имеют умиротворенность, присущую женщинам, – уныло подумал Юити. – Мы сбежим с украденными деньгами и заживем где-нибудь вдвоем! О! Если бы только у него хватило храбрости убить этого старика, тогда я упаду на колени перед этим парнем!»

Юити призвал своё второе «я», молодого главу семейства. Он быстро решил, как ему следует к этому отнестись. По сравнению с другим, достойным жалости поворотом событий альтернатива лицемерия казалась гораздо предпочтительнее.

– Положим, я сохраню это, – сказал Юити, кладя пачку банкнотов в свой внутренний карман.

Невинная доверчивость светилась в глазах мальчика, так похожих на кроличьи, и он ответил согласием,

– У меня есть небольшое дельце на почте. Хочешь пойти со мной?

– Куда ты, туда и я… Я же доверил тебе своё тело.

– Это уж точно, – согласился Юити, словно убеждая самого себя.

На почте он послал госпоже Кабураги телеграмму: «Вы мне нужны. Приезжайте немедленно». Потом он остановил такси и велел Минору садиться.

– Куда мы едем? – спросил Минору.

Юити тихо назвал шоферу адрес. Минору, который не прислушивался, счел, что они едут в какой-нибудь хороший отель. Затем, увидев, что такси приближается к Канда, заметался, как овца, которую тащат назад в загон.

– Положись на меня, – сказал Юити. – Я все сделаю правильно.

Мальчик быстро успокоился, доверившись Юити, и улыбнулся. «Этот герой намеревается показать свою силу и отомстить за себя», – думал мальчик. Когда он представил лицо приёмного отца, безобразное в смерти, он всем телом задрожал от радости. Минору воображал, что Юити мечтает о нём так же, как он мечтает о Юити. У Юити есть нож. Он бесстрастно перережет яремную вену старика. В этот момент в глазах мальчика профиль Юити стал божественным совершенством.

Такси остановилось перед кофейней. Юити вышел из машины. Минору последовал за ним. На этой улице, ведущей к школе, в полдень в середине лета прохожих было немного. Когда они переходили улицу, солнце в зените почти не отбрасывало теней. Минору торжествующе поднял глаза к ближайшим окнам второго и третьего этажей. Люди, которые равнодушно выглядывали на улицу, определенно и помыслить не могли, что эти юноши идут, чтобы убить человека. Великие дела всегда свершаются в такие ничем не примечательные моменты.