Книга Эльфийская кровь. Книга 3. Пророчество Двух Лун - Владимир Ленский

– Не шевелись, – прошептала эльфийка.

Аббана обезумевшим взором смотрела на лежавшие в пыли стрелу и трубочку. Она переступила ногами, чуть отошла, и тотчас кинжальчик Уиды царапнул кожу у нее под ухом.

– Не шевелись, – повторила Уида.

– Гальен! – отчаянно закричала Аббана. Она опустила голову, затрясла волосами. – Гальен!

Гальен растерянно озирался по сторонам. Генувейфа перестала вырываться. Просто лежала, глядя в небо, и переводила дух. Кровь вытекала из ее носа, из разбитой губы, из пореза на скуле.

Очень медленно Гальен снял с поверженной девушки колени, встал, свесил руки.

Талиессин быстро глянул на него.

– Пойдешь с нами.

– Я не виновен, – сказал он.

– Она назвала тебя по имени, – возразил Талиессин. – Ты пойдешь с нами.

Гальен бросил торопливый взгляд через плечо. Талиессин перехватил этот взгляд, хмыкнул:

– Я знаю твое имя, мне знакомо твое лицо. Я найду тебя в моем королевстве, Гальен, куда бы ты ни скрылся.

Он дал Гальену несколько секунд свыкнуться с этой мыслью. Затем кивком указал на орудия убийства:

– Подбери их и иди за нами.

Гальен повиновался.

– Дурак! – пронзительно закричала Аббана сквозь завесу опущенных волос. – Дурак! Слабак! Беги! Убей его и беги!

Гальен как будто не слышал.

– Брось меня! – надрывалась она. – Беги!

Талиессин ударил женщину кулаком в затылок, и она обмякла.

Встретившись глазами с Уидой, Талиессин кивнул ей:

– Свяжи ее.

Уида выдернула из волос ленту, стянула пленнице локти. Аббана простонала сквозь зубы, когда Талиессин грубо поставил ее на ноги. Уида наклонилась над Генувейфой. Та оторвала светлые взоры от неба, устремила их на эльфийку. Улыбка расцвела на разбитом лице девушки.

– Уже? – сказала она. – Долго же вы меня спасали!

Уида молча протянула ей руку. Генувейфа схватилась за ее ладонь сухими горячими пальцами, поднялась, охнула.

– Какие они злые! – посетовала она.

Уида быстро погладила ее по плечам.

– Они тебя не поранили?

– Нет, бывало хуже… Ты ведь эльфийская принцесса? Я сразу догадалась! Меня однажды хотели из-за этого сжечь…

– Из-за чего?

Уида рассматривала гробовщицу из Коммарши, и было совершенно очевидно: эльфийке она нравится все больше и больше.

– Они подумали, что я – Эльсион Лакар. Не чистокровная, конечно, так – помесь, но все равно… – охотно объяснила Генувейфа. – Тогда меня тоже спасли. И тоже немного задержались, но обошлось. У меня есть друзья при дворе, знаешь? Эмери и Ренье. Особенно – Ренье. Он мой друг.

– Ты хорошая, у тебя должно быть много друзей, – произнесла Уида.

– И ты? – жадно спросила Генувейфа, хватая ее за локти и всматриваясь в ее лицо. – Ты тоже? Ты счастливая?

– Я счастливая, и я буду твоей подругой, если хочешь… Ты должна сейчас пойти с нами. Что ты видела? Почему ты набросилась на эту женщину?

– Я видела, как она стреляла из этой трубки, – охотно объяснила Генувейфа. – Она ужасно злая. Поэтому я и следила за ней. Здесь все были веселые, а эта злилась. И никто не замечал, никто! Все смотрели на тебя, на белую лошадь, на герцогиню… Никто не видел, как она вытащила свою трубку.

– Да, – сказала Уида.

Рука об руку они пошли обратно сквозь толпу к королевскому балдахину, вслед за Талиессином и пленниками.

Праздник был скомкан. Вейенто уже отдал распоряжение, и один из купцов, что направлялись в столицу, предоставил для тела королевы свою повозку. Купец стоял тут же, неприметный человечек со вспотевшей лысиной. Он был страшно взволнован и растроган, его переполняли тысячи чувств, и почти все были для него внове.

Королева, мертвая, вытянувшаяся в струну, покоилась на шелковом покрывале – явно лучшем из всего, что вез на продажу купец. Медные волосы, по-прежнему убранные в косу, лежали на плече, странно живые рядом с неподвижной щекой. Губы, всегда ласковые и сладкие, затвердели. Ресницы спокойно опустились на щеки и застыли в этом положении. Она была бледна, и только левая сторона шеи и кусочек левой щеки потемнели, а крохотная ранка за ухом была совершенно черной.

Вейенто обнимал за плечи жену. Та выглядела растерянной и явно не знала, как себя вести. Сама по себе смерть не пугала дочь Ларренса; однако перемены, которые несла с собой гибель правящей королевы, вызывали у Ибор слишком много противоречивых чувств, и молодая женщина не вполне понимала, как с ними справиться.

Талиессин протолкался к телу матери вместе с пленницей. Схватил Аббану за волосы, принудил ее нагнуться над королевой.

– Смотри! – сказал он. – Ты довольна?

Аббана вырвалась, выпрямилась и поймала взгляд Вейенто.

– Да, – сквозь зубы процедила она. – Я довольна.

В ее глазах мелькали ликующие искорки безумия, и Вейенто понял: она совершила убийство в угоду ему и теперь абсолютно уверена в том, что герцог ее вызволит. Разве он посмеет бросить в беде преданных людей? Тех, кто рискнул догадаться о его тайных желаниях? Женщину и мужчину, которые взяли на себя всю грязную работу и расчистили ему дорогу к трону?

Вейенто отвернулся, но яростный и счастливый взгляд Аббаны продолжал жечь его.

Талиессин следил за обоими и усмехался. Лицо принца побледнело, шрамы набухли кровью.

Гальен стоял рядом с трубкой и стрелами в дрожащих руках. При виде мертвой королевы ему стало дурно.

Талиессин быстро обернулся к нему.

– Положи эти штуки сюда, – приказал он, указывая на телегу, и смертоносные стрелы легли в ногах умершей.

А затем Талиессин – или, точнее, Гай – взял у купца моток веревки, набросил петли на шею обоим пленникам и привязал их к телеге.

– Трогай! – велел он купцу. – Вези в город.

Отряд из десятка стражников окружил телегу с телом владычицы. Толпа растерянных, заплаканных придворных потекла следом.

Королева лежала с открытым лицом, так что все, кто находился сейчас на дороге, могли ее видеть. Разговоры, шум, потасовки – все смолкло, едва только телега двинулась к столице. Уида на своей белой лошади, держа в седле впереди себя Генувейфу, догнала процессию и присоединилась к ней.

Купец, хозяин повозки, сидел на козлах и правил; Талиессин шел рядом, положив руку на бортик. Тишина катилась волной, охватывая толпу; те, кто только что орал и дрался, теперь боялись дохнуть громче, чем следовало.

А за повозкой, с веревкой на шее, тащились убийцы. Солдаты окружали их с трех сторон, не позволяя никому приближаться к пленникам ближе чем на десяток шагов.