Книга Кровавые игры - Челси Куинн Ярбро

– Молодой дурень! – взорвался Юст, когда Домициан удалился.- Он вечно торопится.- Откинув покрывало, сенатор выбрался из постели.- Придется мне на какое-то время его чем-то отвлечь. Еще рановато трогать Франциска.- Удар в гонг всполошил дремавшего за дверью раба.

– Господин чего-нибудь хочет?

– Пришли сюда Моностадеса,- распорядился Юст.- Через час подашь мне вина. Позаботься об этом.- Он скинул халат и натянул через голову длинную тунику, подпоясавшись золотой цепью.

– Господин? – произнес, входя, Моностадес. В голосе грека слышалось плохо скрываемое самодовольство.

– В этом доме нахалов секут,- скучно сказал Юст.- Мне кажется, ты забываешь об этом.

Раб изменился в лице.

– О господин, я смиренно жду приказаний.

– У тебя есть что-то на Сен-Жермена, так? Помимо описаний его встреч с моей женушкой?

– Да,- осторожно кивнул Моностадес.- Мне удалось раздобыть кое-что. Копии документов, удостоверяющих его право владеть землей, рабами и кораблями, я просто купил. Кроме того, я записывал всякие сплетни и слухи. Господин может все это прочесть.- У него имелось и то, чего не следовало читать господину. Материалы на Корнелия Юста Силия. Получив вольную, он непременно отправит их куда нужно. Например, в преторианскую канцелярию. Разумеется, тайно. Вольноотпущеннику рисковать ни к чему.

– Я хочу ознакомиться с этим.- Юст не давал себе труда взглянуть на раба.- Потом я составлю письмо, ты отнесешь его… одной важной персоне. Никто не должен знать, куда ты идешь. Ты понял?

– О да, господин. Я должен собрать все свои записи о Сен-Жермене Франциске и принести их сюда. Затем я отправлюсь с твоим поручением, не заговаривая по дороге ни с кем.- Говор грека звучал монотонно.

– Ступай,- кивнул Юст. Он так и не повернулся, пока не услышал, что раб удалился, затем подсел к низкому письменному столу и задумался, подперев щеку ладонью. О Сен-Жермене много болтали. Ходил даже слух, что этот странный во всех отношениях чужестранец обладает секретом телесной неуязвимости и способен передавать это свойство другим. Выжил же его перс после ужасного столкновения на арене, и не только выжил, но и вернулся в ряды действующих возниц, отделавшись едва заметными шрамами. Сплетники тут же воспрянули духом; впрочем, когда перса разорвали дикие звери, им пришлось прикусить языки. И все же, размышлял Юст, такое можно раздуть в историю. Человек, способный внушать окружающим подобные вещи, весьма опасен для власти.

Власть. Юст встал и подошел к окну, глядя на Рим. На губах его заиграла улыбка. Император, говорил он себе, старше тебя, нет ничего невероятного в том, что и ты в своем возрасте сможешь возвыситься до порфиры. Сам Цезарь начал свое восхождение в довольно зрелые годы. Что ж, в таком случае многое еще достижимо. Женись, породнись с домом Флавиев, а там уговоришь младшего императорского сынка наделить твоих отпрысков – ведь у тебя появятся отпрыски – правом наследования престола… А там, глядишь, что-нибудь и стрясется. Веспасиан не протянет долее пяти лет, Тит Риму не очень любезен, он обломает зубы о власть, а Домициан… Домициан тоже смертен. Он станет лестницей, подъемлюшей Силиев к трону. Сенатор торжествующе хмыкнул. Молодой интриган полагает, что он использует Юста, на деле же все выходит иначе. Семь лет, самое большое – семь лет, думал Юст, и он станет фактическим цезарем Рима. Эта мысль возбудила его. Он пожалел, что Оливия находится далеко. Сейчас ему очень хотелось бы увидеть, как она корчится в чьих-нибудь грубых руках. Усилием воли Юст прогнал от себя соблазнительный образ.

Вернувшись к столу, он вынул из ящика тонкий пергамент и, удовлетворенно посапывая, принялся составлять послание префекту центральной тюрьмы.

Когда Моностадес вошел, письмо было уже запечатано. Юст забрал у раба документы и вручил ему свиток.

– Пойдешь к префекту тюрьмы Мамертин. Передашь письмо и дождешься, когда он его прочитает. Все ли тебе ясно?

– Да, господин! – Моностадес кивнул.- Мне следует убедиться, что префект ознакомился с этим письмом. Надо ли дожидаться ответа?

Юст помедлил.

– Нет. Сомневаюсь, что в том возникнет необходимость.- Он пожевал губами.- Не мешкай, ступай.

Грек поклонился и быстро покинул спальню. Хозяин со злобной ухмылкой глядел ему вслед. Дурень не знает, какая участь ему уготована, и самолично вручит свой приговор палачу. Послание сенатора Корнелия Юста Силия предписывало префекту тюрьмы Мамертин незамедлительно кастрировать доставившего его раба, затем вырезать ему язык, перебить правую руку и отправить на строительство нового цирка. Этот раб, говорилось в письме, принудил супругу сенатора возлечь с ним на ложе. Та, обесчещенная, была вынуждена покинуть дом мужа, а совративший ее негодяй вознамерился шантажировать своего господина Сенатор Силий весьма удручен случившимся и надеется, что вся эта история не получит огласки.

Через час после захода солнца в дом Корнелия Юста Силия постучался посыльный от префекта тюрьмы Мамертин и вручил сенатору маленький, запятнанный кровью мешочек.

«Предписание императора префекту преторианской гвардии.

Данное распоряжение уполномочивает тебя заключить под стражу Ракоци Сен-Жермена Франциска, проживающего на собственной вилле неподалеку от вашего лагеря. В течение пяти дней твоим дознавателям надлежит завершить следствие по делу этого чужестранца и представить все имеющиеся в твоем распоряжении и полученные в ходе дополнительного расследования материалы в сенат, сняв с них копии для императорской канцелярии, откуда я смогу их востребовать, как только возникнет нужда.

Пытки применять запрещаю, поскольку формальных поводов к тому нет. Вышеозначенный Франциск сделал много доброго для империи, и допрос с пристрастием может воспоследовать лишь в том случае, если будет доказано, что подследственный действительно нарушал законы нашего государства. Можете не давать ему пищи, но будьте крайне осмотрительны в остальном.

Прошу учесть, что поручение тайное и огласке не подлежит. Помните, Рим, не наказывает невиновных, но все-таки не спускайте с Франциска глаз и следите за тем, чтобы все им сказанное записывалось подробно и с тщанием. Я приму решение, как с ним поступить, после взвешенного изучения его показаний.

Цезарь Веспасиан.

2 августа 824 года со дня основания Рима».

ГЛАВА 18

Старый горбатый торговец фруктами нудно выкрикивал: «Яблоки! Виноград!» Оливия долго морщилась и наконец заявила охраннику:

– Схожу, посмотрю, что у него за товар. Мне надоел этот гнусавый голос.

– Лучше бы угостить его ударом кнута,- отозвался лениво охранник.- Тогда он больше сюда не заявится.

– Нет,- усмехнулась Оливия.- Мне хочется фруктов. Я уплачу, что он спросит, и намекну, что другие улицы оживленнее нашей.- Она быстро глянула на раба.- Я не собираюсь бежать. Можешь пойти со мной, если хочешь.- Ее тон был презрительным, но раба это не смутило.