Книга Варяжский сокол - Сергей Шведов

– Они будут молчать. Ибо Гвидон получит свою девку, а про Аскольда ты, Мерич, и без того знаешь достаточно, чтобы беспокоиться на его счет.

– Аскольд метит в зятья к князю Диру, – криво усмехнулся Мерич.

– А почему бы тебе не помочь ему в этом, атаман? Ты уже далеко не так молод, чтобы мотаться по миру. А киевскому князю нужен мудрый советник и воевода. Так мне забрать сундук с серебром?

– Какой еще сундук? – скосил на бека строгие глаза Мерич.

– Тот самый, что стоит в твоей ложнице. Неужели ты в него так и не заглянул?

Мерич молчал долго, так долго, что Карочей стал подумывать о кинжале, висевшем на поясе, и о спине атамана, прикрытой всего лишь полотном рубахи. К счастью, прибегать к крайним мерам ему не пришлось, Мерич все-таки произнес долго ожидаемое от него слово:

– Оставь.

Глава 6Свадьба

Варлав не ожидал подвоха от трех смердов, медленно бредущих по городской мостовой. Хотя день клонился к закату, на улицах Славутича было еще много людей. Варлав посторонился, пропуская телегу, и неожиданно даже для себя оказался в окружении все тех же дюжих радимичей. Он даже успел разглядеть вроде бы знакомые глаза одного из них, но в следующее мгновение рухнул в беспамятстве. Смерды мгновенно закинули обмякшее тело чужака в проезжавшую телегу и взгромоздились на нее сами. Возница прицокнул языком, и сильный гнедой конь легко потащил за собой и добычу, и удачливых охотников. Никто не обратил внимания на суету вокруг телеги, а Варлав, потерявший сознание, очнулся лишь после того, как ему в лицо плеснули водой из ковша. Людей, окружающих его, он опознал сразу. Это были братья Рерики, боготур Осташ и Лихарь Урс, старший сын князя Искара. Голова Варлава раскалывалась от боли, но он все-таки сообразил, что попался в капкан, из которого выбраться будет уже невозможно. Тем не менее он как мог тянул время, собираясь с мыслями.

– Ты погубил преданную мне женщину, – сказал бесцветным голосом Воислав Рерик.

Речь шла о Халиме, это Варлав понял сразу. Это была его ошибка. Не стоило поручать гану Карочею столь деликатное дело, следовало выследить гана воров Бахтиара самому. Бахтиар ушел у скифа из-под носа и рассказал о случившемся либо Соколу, либо Быку, а этим не составило труда вычислить человека, который мог предупредить Карочея о связях рабыни с врагами кагана.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, князь.

– Мы теряем время, Варлав, – спокойно сказал Осташ. – К тому же мне не хотелось бы прибегать к крайним мерам.

Варлав понимал, что проиграл, а каждый проигрыш должен быть оплачен. В данном случае следовало постараться, чтобы в уплату проигрыша не пошла его собственная кровь. Глупо было бы тайному легату папской курии падре Доминику умереть на чужой земле и под чужим именем, когда позади столько славных дел, а впереди почетная и обеспеченная старость. Что же касается местных варваров, то их жизни папского легата волновали мало, и он легко мог ими пожертвовать ради спасения жизни собственной.

– Ваши условия? – сказал он спокойно.

– Мы предлагаем тебе жизнь в обмен на сотрудничество.

– Я согласен, – быстро ответил Варлав.

Осташ подозревал, что князь Горазд готовит кровавую бойню, но никак не предполагал, что заговор принял такие масштабы. Впрочем, когда за дело берутся такие опытные интриганы, как Карочей с Гораздом, ждать можно чего угодно. Слегка удивило его то обстоятельство, что каган прислал на подмогу заговорщикам своего наследника, бека Езекию. Неужели был так уверен в успехе?

– Ни каган Обадия, ни Жучин ничего не знают о заговоре, – криво усмехнулся Варлав. – Бек Езекия перехватывал письма, направляемые князем Гораздом в Итиль. Карочей, правда, послал гонца к Жучину, но тот, конечно, не успеет обернуться.

– Ты ничего не забыл, почтенный Варлав?

– Вроде нет.

– О чем договаривался Карочей с атаманом Меричем и варяжскими танами? – холодно спросил Осташ. Падре Доминику стало не по себе. Он очень хорошо знал, с кем имеет дело в лице этого человека, возвысившегося из самых низов. Боготур Осташ, как ведун высокого ранга посвящения, имел право карать не только простых мечников, но и князей, если на то будет воля бога Велеса и кудесника Мстимира. Сердить его было глупо, и еще глупее пытаться спасать чужие жизни, когда твоя собственная висит на волоске.

– Карочей заплатил атаману Меричу десять тысяч денариев за невмешательство.

– А как же остальные ротарии?

– Мерич устранит проводника, присланного Торусой, и будет водить своих русов по здешним лесам и долам.

– А Аскольд знает, кому ты служишь на самом деле?

– Зачем же я буду посвящать язычника в дела папской курии? – пожал плечами Варлав. – Он мог просто проболтаться.

– Твой воспитанник, Варлав, далеко не дурак и наверняка догадался, какую змею греет на груди.

– Это не он меня грел, боготур Осташ, это я защищал его с малых лет. Не надо требовать от мальчика слишком многого. Если бы он даже о чем-то догадался, то ему трудно было бы предать своего пестуна.

– Расчетливый ты человек, падре Доминик.

– Жизнь научила, боготур Осташ.

– На какое время назначено нападение?

– Когда свадьба двинется после свершения обряда из Торусина горда в Славутич. Горазд должен ночью отправить гонца к беку Езекии, а где-то около полудня хазары соединятся с заговорщиками.

– Тебя будут искать?

– Нет, я собирался вернуться в Русаланию и предупредил об этом Карочея и Аскольда.

– Ну что же, падре Доминик, моли теперь своего бога, чтобы все случилось именно так, как ты нам рассказал, иначе тебе дорого придется заплатить за свое коварство.

Осташ давненько не бывал в родных местах. К сожалению, у него и сейчас недостало времени, чтобы навестить отца, мать и дядьев, хотя от Торусина горда до родных Выселок было рукой подать. Увы, боготур не принадлежит ни себе, ни роду. И никто не вправе указывать ему дорогу, кроме бога Велеса и его кудесника, даже родной отец. Впрочем, он знал, что на Выселках все живы и здоровы. Как знал и то, что благополучие его родных и односельцев зависит сейчас от ума и изворотливости Велесовых ближников, которые должны задушить войну на родной земле в самом зародыше, не допустив большого кровопролития. А Торусин горд за двадцать лет разросся настолько, что по количеству населения уже, пожалуй, мог поспорить с удельным Берестенем, а по степени защищенности превосходил его. Боготур Торуса давно уже мог называть себя удельным князем, но не спешил этого делать, ибо в отличие от других уделов его земли были вотчинными, и он мог передать их сыновьям, не испрашивая разрешения ни у старейшин, ни у великого князя. Такая независимость боготура Торусы внушала зависть удельным князья и боярам и приносила головную боль ныне покойному великому князю Всеволоду. Личная дружина Торусы насчитывала пятьсот мечников, а созывая ополчение, он мог рассчитывать на поддержку почти десяти тысяч славян и урсов, готовых стеной стать за своего боготура. Торусин городец считался настолько крепким орешком, что раскусить его было непросто не только великим радимецким князьям, но и хазарам. Именно поэтому князь Горазд решил извести своего главного соперника в Радимецких землях хитростью.