Книга Шоколадный папа - Анна Йоргенсдоттер

— Ты не знаешь, — бормочет она, снова садясь на место.

— Чего я не знаю?

— Ты не знаешь… кто я такая.

— Но я хочу быть с тобой и узнать тебя получше, если можно.

Ты не знаешь, что я лежу и зову Каспера пустыми темными ночами, и у меня нет рисунка на обоях, по которому можно водить пальцем, делая вид, что… Что? Что он любит меня? Какая разница, любит он меня или нет, если он больше не желает меня видеть?

Андреа наливает выдохшегося вина в чашку из-под чая. Скажи мне, Юнатан! Скажи, что только дура может с утра пить выдохшееся вино, скажи что угодно, скажи, что я все-таки омерзительна. Надо купить трусы и зубную пасту! Надо сделать это сегодня! Она быстро пьет. Он тянется через стол, чтобы поцеловать ее — как будто ей нельзя допить вино, как будто нельзя отправиться по своим делам, купить трусы, зубную пасту и еще вина.

Но он тянет ее за собой в постель, и она хочет, да, она хочет, но ничего не чувствует. Она чувствует только одно: что она любит Каспера, что он любил ее, а она так по-настоящему и не поняла, как это прекрасно и удивительно, и вот наказание: она не может полюбить Юнатана, даже удовольствия больше не испытывает… Андреа бежит в душ. Капли стекают между ног. Слезы текут по лицу. Запах яблока и персика — по крайней мере так написано на этикетке. Андреа выходит из ванной и видит, как спящий Юнатан отворачивается от прикосновения солнечных лучей. Нельзя думать, что он будет рядом во что бы то ни стало, что он прибежит по первому зову.

— Юнатан!

— М-м-м.

Он уже коснулся сновидений. Андреа не собирается сказать ничего важного. Она ложится рядом; в хозяйской постели тесно. Ей хочется сменить простыню, сменить Юнатана на одиночество, одиночество на Каспера, но Юнатан безмятежно спит. Словно ему нравится лежать на розовой простыне, пропахшей траханьем. Андреа тошнит. Она принимает две таблетки, а может быть, три или четыре. Возможно, пять или шесть, или семь. Не исключено, что восемь и еще парочку. Скорее всего, двенадцать. Предположительно четырнадцать. Она ложится рядом с его сном.

— Юнатан.

Он не просыпается. Улыбается, словно все прекрасно. Скоро он проснется и увидит, что ошибается.

— Каспер, — говорит она. Ждет. Ждать она может недолго, пока страх не начнет разрастаться, а ведь таблетки скоро опустятся в желудок. Скоро, скоро — она берет хозяйский телефон и находит в справочнике номер больницы «скорой помощи». Звонить туда всякий раз нелегко, но постепенно становится легче — таблетки медленно, медленно захватывают губы и язык, и вот уже можно произносить какие угодно слова, можно плакать, можно чувствовать, как тебе плохо, пока не наступает освобождение: язык тяжелеет или становится легче, заплетается, еле выговаривая слова. И ты не стыдишься своей бессвязной речи.

Ей говорят, чтобы она срочно ехала в больницу. Андреа в точности следует указаниям. Вызывает такси и только потом будит Юнатана.

— Я еду в «скорую», — сообщает она мягким голосом. Юнатан хватает ее за руку. Почти до боли, но лишь «почти». Спрашивает, что она сделала, и Андреа замечает, что улыбается.

— Мне нужно одеться, — отвечает она. Тошнота прошла. Сейчас она могла бы любить Юнатана, если бы он не так крепко держал ее за руку.

— Зачем ты так поступаешь?!

Не сердитый ли у него голос? Он отпустил руку. Андреа чувствует, как смех приближается, не в силах вырваться наружу.

Все спокойнее и спокойнее. Пульс. Это пульсирует Каспер, он — ее жизнь. А Юнатан… чужой. Она не может полюбить его. Андреа одевается и направляется к выходу.

— Не ходи со мной, — говорит она, заметив, что он собирается встать.

— Но я хочу, — отвечает он.

— А я — нет! — Она открывает дверь. — Ты все равно не успеешь. Я спешу.

Все вокруг озарено загадочным светом. Словно во сне или в поэтичном польском фильме. Ничто ни с чем не связано, все наполнено смыслом. Дорога до такси. Ее медленная реплика, обращенная к водителю. Взгляд в окно, который видит гораздо более обычного, и все, что он видит, — важно, все нужно запомнить, но каждая картинка, каждая мысль мгновенно исчезает.

Все труднее сидеть с открытыми глазами, но Андреа не сомкнет век. Она держит голову руками все время, пока машина не останавливается у входа в больницу.

* * *

Как легко бродить по Столице, фиксируя взгляд. Андреа покупает шоколадный батончик, ест его, как любой другой человек. В такие дни, после передозировки, обычно светит солнце. Голова тяжелая, в горле ссадины от шланга, но Андреа знает, что двигается красиво. Она по-прежнему в фильме. Она медленно и бесцельно идет, ноги никуда не спешат. На спине защитного цвета рюкзак, в котором сидит Каспер. Сегодня он весит не особо много. Теплый, как грелка. На хозяйском автоответчике голос Юнатана: «Хотел узнать, как ты. Позвони, как только вернешься домой». Андреа чувствует, как от этих приветливых слов веет холодом, но ей все нипочем.

Андреа идет по Хумлегорден, вокруг кипит лето, озаренное солнцем. Андреа воображает Италию. Воображает, что она итальянка. Бурные жесты, громкий смех, с шумом рвущийся изнутри к горлу, всегда готовый сорваться с губ. Она воображает, как смело переговаривается с незнакомыми людьми, не соблюдая приличий, и заказывает пирожное к кофе. Кто-то спрашивает, что у нее в рюкзаке.

— Каспер, — отвечает она.

— Что за Каспер?

— Маленький и красный, — говорит она, — что-то вроде игрушки.

— Это загадка? — спрашивает незнакомец, похожий на Иисуса, только в костюме, с мобильным телефоном и в начищенных ботинках.

— Да, что-то вроде загадки, — отвечает Андреа, — но сколько ни играй с Каспером, ответа не получишь.

— Каспер тяжелый?

— Только не сегодня, — отвечает она, замечая следы крови на руках незнакомца. Теперь он похож на Карла.

— Почему?

— Потому что сегодня мне грустно. Потому что сегодня мне есть о чем подумать. Например, о шланге в горле и о том, что жизнь продолжается. Пусть она и трудна.

— Да, пожалуй, трудна, — соглашается незнакомец с красивой, как у Карла, бородой. — Но все же недурна?

— Ну да, другой, как говорится, не дано, — отвечает Андреа.

— Приходится стараться, — произносит незнакомец и исчезает. Каспер липнет к спине, постепенно тяжелея. Сгущаются сумерки, Андреа идет в чужую квартиру. Открывает дверь хозяйским ключом, смотрит на хозяйский телефон. Ложится на спину в хозяйскую постель. Ветер слегка треплет занавески, приятно касаясь лица. Каспер бледен и даже не сверкает в свете рампы. Андреа смотрит в потолок.

Мы собирались поехать в «Дисней Уорлд» — помнишь, Карл? Ты обещал. Когда ты отвезешь меня в «Дисней Уорлд»?

Вокруг сцены

Андреа в шатре, где играет «техно», с Юнатаном, Хельгой и ее друзьями. Она хочет танцевать, но ни у кого нет желания составить ей компанию. Зануда-Юнатан стоит на месте, не шевелясь, а Скучающая-Но-Потрясающая Андреа пьет разбавленную водку из пластмассовой бутылки. Тело пульсирует музыкой. На Андреа пиджак в тонкую полоску, она твердо стоит на ногах. Ей никто не нужен. Она раскачивается в такт музыке, понемногу отдаляясь от компании. И вдруг она замечает его — Йеппе! Он идет к выходу, Андреа вот-вот потеряет его из виду, она кричит на ухо Хельге, что скоро вернется, а Юнатану ничего не кричит.