Книга Экслибрис - Росс Кинг

— Значит, карта Ортелия бесполезна, — сказал я. — Она не более точна, чем любые другие.

Алетия вернулась на свое место и налила нам еще по чашке чая, редкого напитка в те дни, который я пробовал до сих пор всего два или три раза. Похоже, он слишком взбудоражил меня. Мои руки дрожали, когда я взял чашку.

— Безусловно, вычисление долготы не более чем приблизительная оценка на основе имеющихся сведений, — ответила она наконец. — Но этот остров? Неужели он тоже выдумка? И если так, то почему эту карту запрещают?

— Но кто запрещает ее? Испанцы?

— Так полагал сэр Амброз. И у них имелись для этого основательные причины. Уж где меньше всего испанский король и его министры хотели, чтобы их секретные документы оказались, — это в Праге. Ее колледжи кишели протестантами, алхимиками и евреями, не говоря уже о всякого рода мистиках и фанатиках. Именно их действия спустя двадцать лет перепугали кардиналов Святой палаты. И поэтому великого Ортелия отравили и его карту изъяли.

Она закрыла книгу и внимательно взглянула на меня. Я слышал, как кто-то проходит по атриуму и потоки дождя с шумом вылетают из водосточных труб. Огромная лужа вокруг солнечных часов становилась все больше, и все больше воды переливалось через треснутый край фонтана. Вдалеке, за чахлым фруктовым садом, виднелись источник и салатный пруд, также переполненные водой, их вздувшиеся поверхности покрылись рябью и пузырями. Я в беспокойстве пошаркал ногами по ковру, вспоминая подъезжавшую карету.

— На сем эта история могла бы и закончиться, — сказала она наконец, — если бы не маленькая деталь. Она касается одного корабля, мистер Инчболд. Испанского галеона. Обнаруженного совершенно случайно в водах Карибского моря. — Вдруг раздался еще более оглушительный громовой раскат, и дождь с новой силой обрушился на окно. — Возможно, вы узнали что-то о нем в ваших расследованиях? Он назывался «Сакра Фамилиа».

Когда сверкнула молния и грянул гром, в дверях библиотеки появилась Бриджет со светильником, заправленным рыбьим жиром. Поставив его на стол, она удалилась с чайным подносом, шаркая туфлями по кафельным плитам пола. Алетия тоже прошлась по комнате. Несколько минут она что-то сосредоточенно искала на полках, приставив к ним стремянку и снимая с них книги, подобно собирателю яблок в саду. Но вот она вернулась с целой стопкой томов, которые лавиной рассыпались по столу. Я подхватил одну из падающих книг, не дав ей свалиться на пол, и удивился, увидев, что это «Об истине христианской религии» Дюплесси-Морне, трактат по герметической философии, переведенный на английский сэром Филипом Сидни.

— …выпущенные в новых изданиях и переводах, — говорила она под шум дождя и стук падающих на стол книг. — «Апология» Вильгельма Оранского, «Испанская колония» Бартоломе де Лас Касаса, Relaciones[65]английского осведомителя Антонио Перетца…

Пока она раскладывала эти книги, в полосу света попал труд Лас Касаса, испанского священника, который описал злодеяния, совершаемые конкистадорами над индейцами.

— Даже печатники и книготорговцы присоединились к борьбе против Испании. Множество подобных книг тайно распространялись во все уголки Испанской империи, чтобы поднять отряды разгромленных повстанцев и других недовольных жителей в Каталонии, Арагоне и Калабрии. Их перевели даже на арабский и тайно переправили в Африку, чтобы их смогли прочесть мориски, изгнанные Филиппом Третьим из Испании. Теперь тысячи морисков, как и повстанцы Калабрии и Каталонии, были готовы вновь взяться за оружие, чтобы продолжить войну с кастильцами. Только на сей раз вся протестантская Европа собиралась вступить в бой на их стороне.

Так получилось, что мне пришлось второй раз выслушать историю экспедиции Рэли, рассказ о заговорах епископов и правителей всей Европы, строивших тайные планы coup de main[66]на их общего врага, короля Испании. Но в рассказе Алетии король Филипп утратил часть своего всемогущества. Английские и голландские шпионы из портового района Ла-Коруньи и из улочек Кадиса сообщали, что его военный флот еще не оправился от поражения, нанесенного так называемой «Непобедимой армаде»: ее потеря в 1588 году была первым указанием на возможность конца его гигантской империи. Галеоны не восстанавливались и не ремонтировались, потому что запасы строевого леса на Иберийском полуострове были крайне истощены, да и денег на их строительство все равно не было, поскольку шпионы из Торговой палаты сообщали, что ежегодный ввоз золота и серебра из Америки упал с девяти тысяч тонн до трех тысяч с небольшим. В итоге Филипп изрядно задолжал hombres de negocio[67], и множество торговцев и судовладельцев в Севилье могли лишь беспомощно наблюдать за тем, как тает их серебро и исчезают торговые галеоны. Главная европейская война — война, уже почти проигранная испанцами, — могла раз и навсегда положить конец испанским караванам, тем, что дважды в год везли сокровища Нового Света через пять тысяч миль Атлантики к Андалусии. Требовался лишь быстрый огнепроводный шнур, чтобы поджечь бочку, а фитиль должен был поднести сэр Амброз и его солдаты на борту «Филипа Сидни».

Но намеченное выполнить не удалось. Я вновь услышал историю о том, что это смелое предприятие загубили осведомители и шпионы, обосновавшиеся в Адмиралтействе и на борту самого «Дестини». По крайней мере, это предприятие можно было считать провалившимся до тех пор, пока «Филип Сидни», направляясь к дому через Наветренный пролив, не встретил остатки мексиканского флота, рассеянные вдоль берегов Кубы одним из тех жестоких штормов, что испанские мореплаватели называют huracan[68]. Все произошло по чистой случайности и казалось редким подарком судьбы в годину несчастий. Действительно, сэр Амброз мог бы никогда не натолкнуться на этот караван, говорила Алетия, если бы не тот странный запах, о котором доложили палубные матросы, когда корабль шел по мелководью еще примерно в десяти лигах к западу от испанского порта Сантьяго-де-Куба.

— Запах? — Я вспомнил, что Биддульф рассказывал об этом ароматическом галеоне. — Какого рода запах?

— Благоухание, — ответила она. — Все море пропахло духами или, возможно, ладаном. Можете вы себе вообразить нечто более странное? Сначала люди на борту «Филипа Сидни» подумали, что это не что иное, как обман чувств и наваждение: ведь в море галлюцинации далеко не редкость. В основном они цветовые: иногда волны кажутся такими зелеными, что возникает четкое представление, будто корабль движется по зеленому лугу. Однако никто на борту «Филипа Сидни» никогда не слышал о таком странном наваждении, даже сэр Амброз. Запах становился все сильнее, и вскоре моряк с дозорной площадки марса заметил что-то на горизонте.

— Галеон, — пробормотал я.

— Караван галеонов, — ответила она.

Этот транспорт из испанских колоний три недели назад покинул Веракрус: четырнадцать галеонов, следовавших курсом норд-норд-ост по бурным водам Мексиканского залива к тропику Рака, а потом в более высокие широты, 40-е и 50-е, чтобы избежать встречи с северо-восточными пассатами. Четырнадцать кораблей шли среди бесконечных сверкающих волн, что бурлили и вскипали водоворотами в проливе между Испаньолой и Кабо-Майси, большинство из них были так тяжело нагружены, что их нижние орудийные отверстия едва не скрывались под водой. Их должна была уже встретить armada de la guardia de la carrera[69], чтобы эскортировать до Канарских островов, но этой эскадре не удалось найти их, вероятно, все из-за тех же ураганных ветров, что в течение предыдущих двух дней разметали этот караван вдоль берегов Кубы. Тринадцать из них сгрудились вместе, как стая китов, огибая этот продуваемый ветрами мыс, но четырнадцатый шел с сильным креном. Он уже отстал от остальных на несколько полетов стрелы.