Книга Боги богов - Андрей Рубанов

— Это так. Но Мать Матерей велела мне научить тебя смотреть в огонь. И знать всё, что положено знать настоящей матери рода. Ты возьмешь огонь от моего костра, и ты возьмешь мужа. Ты поведешь его на берег своего рода и велишь ему построить чувствилище. Ты будешь сидеть возле огня, и ты родишь дочь…

Она слушала, то вскидывая на Марата глаза — серые, с расширенными зрачками, — то опуская их и сжимая губы в попытке скрыть торжествующую улыбку.

— Ты вырастишь девочку, и когда ей исполнится четыре года, она сядет у костра вместо тебя. Мясо розовой медузы лечит холеру, и многие бродяги придут к твоему чувствилищу. Ты возьмешь силу бродяг, и твоя дочь тоже возьмет силу бродяг, и вы обе родите других дочерей тлиу. Если Мать Матерей пожелает, ты умрешь, или твой муж умрет, или твоя дочь умрет, и тогда род тлиу прервется. Или Мать Матерей захочет другого: чтобы род тлиу был силен, и бродяги брали в твоем чувствилище мясо медузы, и несли его из деревни в деревню, и тогда многие не умрут от холеры. Это будет ахо, и это будет ыыцз.

Услышав родной язык, Муугу ухмыльнулся.

— Я не понимаю, — сказала девушка, и в ее голосе был вызов и даже ревность; она уже хотела говорить на языках других территорий и владеть всеми прочими тайными материнскими знаниями; она уже хотела новой судьбы.

— Это язык равнины, — объяснил Марат. — На берегу много деревень, но и на равнине, за горами, тоже есть деревни, где живут дочери Матери Матерей. За равниной есть леса и болота, но и там живут дочери Матери Матерей. Еще дальше есть другие земли, но и там живут такие, как ты. Везде свой язык, и везде есть что-то, чего нет в других местах. Везде есть чувствилища, и возле каждого горит огонь, и сидит дочь матери рода… Думай об этом, когда будешь смотреть в огонь…

Он хотел сказать еще что-то, но по лицу ныряльщицы понял, что можно не продолжать.

Безымянная ведьма неслучайно спасла именно эту девочку. Инстинктивно схватила самую умную. По-другому просто не могло быть. Самую мечтательную и при этом самую крепкую. Она будет рожать каждый год, а ее дочери родят от пришлых мужчин, и род медузы станет сильным еще при жизни своей основательницы.

Потом Диилу умрет.

Через двадцать лет умрут все, кто своими глазами видел Город-на-Берегу.

Через сорок лет умрут их дети.

Через сто лет останется только передаваемая из уст в уста страшноватая легенда. Каждый новый рассказчик будет искажать детали. О чем-то забудет, что-то присочинит. Произойдут новые большие события: вспышки эпидемий, извержения вулканов, землетрясения, цунами, мутации.

Пройдет три столетия, и предание о ложном Тжи будет одним из многих других, столь же удивительных.

Пройдет тысяча лет, появится письменность, и кто-нибудь запишет легенду о ложном Тжи. Если она не умрет к тому времени.

Пройдет время, жители Золотой Планеты создадут свои собственные города и храмы, и научатся делать мечи, и будут убивать друг друга во имя собственных богов. И высекут из камня прекрасные статуи. И сложат песни. Но это будут их собственные песни и собственные боги.

Они пошли вдоль берега на север: Марат — впереди, девушка — следом, маленький генерал — последним, на всякий случай, вдруг строптивая ныряльщица опять побежит; хотя по лицу девчонки, по блеску глаз, по мокрой от пота шее было видно: никуда не убежит, ей слишком интересно.

Войдя в воду по щиколотки, обогнули невысокий мыс, здесь была еще одна бухта, совсем маленькая, в сезон штормов полностью заливаемая бешеными волнами, сейчас же у дальних скал рос тростник и даже цветы, а в центре, на прогретом солнцем пригорке, меж двух просторных хижин горел сильный костер. Несколько молодых женщин, усевшись в круг, напевали старую песню, перебирали черепашью икру, отделяли съедобные зародыши от несъедобных. Другие дремали, лежа у огня и повернувшись спинами к ветру.

Никто не заметил гостей, и негромкая песня не прервалась.

Он сказал, что не любит меня, но сейчас я не буду плакать.

Он сказал, что не любит меня, но сейчас я не буду плакать,

А буду танцевать.

Мать сказала: «Когда тебе сделали больно, нельзя плакать,

А надо танцевать».

Я сделаю, как мать сказала,

А потом убегу туда, где она меня не увидит,

И буду плакать.

Марат вышел на сухое, остановился.

— Здесь только женщины, — объяснил он. — Все они — бывшие жены Великого Отца. Ты знаешь, кто такой Великий Отец?

— Знаю, — шепотом ответила Диилу. — Весь берег знает. Но он не приходил в нашу деревню.

— Четыре сезона назад Мать Матерей прокляла его, и он бежал. А его жены остались. Многие подумали, что жены Великого Отца тоже прокляты. Были такие, кто кидал в них камни и называл злыми словами. Но матери родов решили иначе. Они заставили жен Великого Отца дышать дымом кустарника фтеро и пить перебродившую тюленью желчь. Так жены Отца очистились. Потом они взяли себе новых мужей и сейчас живут спокойной жизнью. Но были такие, кто не захотел взять нового мужа. Они ушли сюда и живут отдельно от всех.

На лице ныряльщицы отразилось почти младенческое изумление.

— Почему?

— Потому что они ненавидят своего бывшего мужа. Они ненавидят его так сильно, что не могут коснуться другого мужчины.

Она не поняла. Марат, впрочем, и не собирался ничего объяснять.

Обитатели Золотой Планеты еще не придумали бога, а значит, и дъявола. В жизни существ позднего неолита тоже есть свои преимущества.

— А твои жены? — спросила Диилу, отважно вскинув подбородок.

Муугу, стоявший сбоку, дернул щекой и плечом, решив, что вопрос был задан неподобающе дерзко.

Марат улыбнулся.

— Что ты хочешь знать о моих женах?

— Про тебя говорили, что ты Сын Великого Отца, и у тебя тоже было много жен.

— Я не сын ему. Но про меня говорили правильно, я имел много жен. Когда Мать Матерей прокляла Отца, она велела мне отказаться от них. Они тоже дышали дымом кустарника фтеро, и очистились, и взяли себе новых мужей.

Марат вспомнил, как стрелял «наждаком» в затылок Аюришхи, самой сообразительной и веселой из всех, а потом лил меж посиневших губ воду, и делал непрямой массаж сердца, и плакал, когда снова услышал его удары.

Проглотил комок.

— Иди к огню, женщина. Тебе дадут поесть. Потом ты отдохнешь, а утром пойдешь искать себе мужа. Будешь идти из деревни в деревню, пока не найдешь. Скажешь всем, что такова воля Пятипалого Бродяги, который слышит голос Матери Матерей и который создал ложный Тжи, а потом разрушил его своими руками. Иди к огню, женщина тлиу, и отдыхай. Завтра отправишься в путь. Ты мать рода, тебе нужен сильный и умный мужчина.

Ныряльщица посмотрела на сидевших у хижин, перевела взгляд на маленького генерала, смотревшего без улыбки и привычно державшего руку на поясе — там, где недавно висел его медный меч.