Книга Львиная охота - Александр Щеголев

Жилов сел.

— Ты не шутишь? — встревожился он.

— А то, — усмехнулась она. — Кто был никем, тот стал бы всем. Экспедицию товарищ Генеральный намерен возглавить лично.

— Снимать астероид с орбиты и толкать к Земле — это в планах есть? — съязвил Жилов. Он вспомнил, что случилось с теми, кто однажды пытался поймать планету Владилену космическим «Ситом», — вспомнил и успокоился.

— Насчет буксировки не знаю, но экспедиция в обход Реестра начала просчитываться с месяц назад. Вот тогда мне и показалось, что это уже слишком!

Накатившая волна принесла на берег молчание. Кубики сюжета окончательно встали по местам, и конструкция обрела устойчивый, законченный вид. Теперь было ясно, почему Рэй сбежала от своего тайного сеньора, зачем совершила кражу из хранилища Объединенного Реестра и для чего вернула трофей законному владельцу. Теперь было ясно, почему друг Эммануэл нацелил Жилова на поиски своей возлюбленной (русского медведя послали в посудную лавку, чтобы тот побил горшки, а за углом посадили дона Мигеля с клеткой наготове). Теперь была ясна причина спешки, с которой Покойник выдернул культового писателя с привычной орбиты: понадобился человек, способный не просто разрушить или подправить, а выстроить всю конструкцию заново… но был ли Жилов таким человеком?

Лечь обратно на песочек он уже не смог.

— О чем ты все время думаешь? — спросила Рэй. — Я же вижу.

— О том, зачем было переодеваться старушкой, — ответил Жилов. — Что за балаган?

— Чтобы ходить ночью по коридорам гостиницы, не привлекая внимания, — объяснила она. — У пожилых людей редко получалось… я про сны говорю. Трудно изменяться на старости лет, не правда ли, Максюша?

— Грязные намеки, — восстал он.

— А врать не надо. Ни о каких старушках ты не думаешь.

— Ты права, на самом деле я вот о чем я думаю, — медленно сказал Жилов. Говорить вдруг стало ужасно трудно, язык больно ворочался во рту, как плод во чреве роженицы. — Спросить хочу… Стаса откопали?

Он отдалял и отдалял эту проклятую тему: все надеялся, что ответ как-нибудь сам возникнет. Рэй тоже села и сказала совершенно спокойно:

— Скребутан жив.

— Где он? — ничем не выдал себя Жилов.

— Наверное, в каком-нибудь закрытом госпитале. На материке. Его сразу погрузили в санитарный вертолет и — фьюить! — Она изобразила рукой восходящую к небу спираль.

— Откуда ты знаешь?

— Человека можно скрыть от прессы, от полиции, даже от исполнительного листа, но не от того, кто ему искусственное дыхание делает, — дернула носиком Рэй.

— Гончар? — сказал Жилов.

Он встал на ноги, отряхиваясь. Женщина встала рядом. Он оглянулся, посмотрел на уходящий к небу, усыпанный огнями амфитеатр города, и продолжил:

— Стаса будут судить?

И тут же понял, что сморозил глупость. Суд невыгоден Матке, кроме того, если бы главаря такой банды хотели судить, давно бы уже предъявили его публике.

Рэй улыбнулась краешками губ.

— Думаю, наоборот, предложат высокооплачиваемую работу. Подальше от тягот цивилизации, вернее, поглубже.

А почему бы не привязать банкира к креслу перед видеоприемником и не показать русское порно, подумал Жилов. Чего проще?

Задрав голову, он долго смотрел на луну. Разум был свободен и открыт. По дорожке лунного света спустился кто-то, очень похожий на Жилова, и вошел, не спрашивая разрешения. Не бойся, этого они с твоим Стасом не сделают, возразил второй Жилов. Почему? Потому что Стас — твой друг. Неужели ты не понимаешь, как это важно, что он — твой друг? Ему предложат работу, и он, конечно, согласится. Хм, сказал первый Жилов. На Стаса трудно воздействовать, он одинок и вдобавок не боится смерти. Второй Жилов оскорбительно засмеялся. Смерти не боятся только просветленные йоги и люди с заметными отклонениями в психике, ну еще, до некоторой степени, маленькие дети. Стас, бесспорно, ребенок, пусть и большого размера, однако он по-прежнему любит деньги. Он их любит платонически, обронил Жилов (который из них?). Во-первых, откуда ты это знаешь, ехидно осведомился гость, во-вторых, не имеет значения, как он их любит. Негоже Боевым Романтикам иметь такие слабые места в броне; опытный психолог пробьет в ней дырку одним пальцем — и вытащит душу наружу… Вон отсюда, закричал единственный и настоящий Жилов, нечего гадости болтать о моих лучших друзьях! Хотя, если быть честным с самим собой (с кем же еще), то мнение непрошеного собеседника принесло ему некоторое облегчение…

— Ты права, — сказал он вслух. — Будем надеяться.

Я свободен, напомнил он себе, затем пошел вдоль воды, перепрыгивая через языки прибоя. На полуголого Жилова заглядывались, как никогда раньше: сегодня это было для него почему-то важно. Будущего больше не существовало. Прошлого тоже. Максим медленно вынул из карманов штанов божественные Буквы…

Подбежала Рэй.

— Смотри, — сказал он, открывая ладони.

Она и так смотрела во все глаза.

— Нравится?

Она мелко покивала, не пытаясь скрыть восхищение. Как магнитом, повлекло ее к рукам мужчины, невидимая сила заставила ее изогнуться и вытянуть мордочку; изо всех сил Рэй хотела увидеть…

— Проигрыватель? — сочувственно спросил он.

— Пара звуковых синхро-капсул. Со сфероэффектом, — она прерывисто вздохнула, не смея дотронуться.

— Смотри внимательно, — предупредил Жилов, забежал по пояс в воду, после чего, один за другим, швырнул камни далеко в море.

Женщина окаменела, ничего не понимая.

Черные снаряды звучно шлепнули о волны и ушли на дно, смешавшись с одинаковой, идеально отшлифованной галькой.

Давно бы так, горько сказал он себе. Никакой метажмури — никому и никогда, ни взрослым праведникам, ни юным гениям! Живи спокойно, Новый Человек, и пусть никто не вложит в твои руки подобную тяжесть…

— Приговор приведен в исполнение, — сурово сообщил Жилов, вернувшись на берег.

Что же ты натворил, недоумок, явно хотела крикнуть Рэй, однако сказала совсем другое:

— Это преступление.

Она едва не плакала. Ну как же так, ну что же это, изнемогала она от обиды. Ее лицо в одно мгновение стало детским, непривычно растерянным; от ее лица, искаженного светом и тенью, невозможно было оторвать взгляд. Бессилие, как выяснилось, красило это удивительное существо не меньше, чем сила.

— Бывшие возлюбленные очень ранимы, — улыбаясь, сказал ей Жилов. — А также легковерны.

Он привытащил на секунду Буквы из карманов и снова спрятал. Сокровище осталось при нем, разумеется. Как же иначе? Могло ли быть иначе?

— Обманул… — с ужасом прошептала Рэй. — Ты меня обманул…

Ужас превратился в ярость. Ярость превратилась в отработанное неуловимое движение, однако писатель был настороже, сегодня он был в ударе: с любовью перехватив этот скороспелый порыв чувств, он придал летящему телу новое направление и мягко положил проигравшего соперника на песок.