Книга Жертва - Гарольд Карлтон

Лицо Санти сияло.

— Это и есть подлинно майорканский рецепт.

Он довольно кивнул головой, а Марчелла почувствовала себя так, словно удачно прошла испытание. Санти возвратил напиток Марчеллы официанту с соответствующими инструкциями, как его улучшить.

Марчелла оперлась на стол, глядя в его суровое, прекрасное лицо. Она могла часами наблюдать, как меняется выражение этого лица с наивностью и искренностью ребенка и в то же время с серьезностью взрослого человека.

— Почему ты становишься таким довольным, когда мне нравится что-то майорканское? — поинтересовалась она.

— Мне кажется, что я в большей степени майорканец, нежели испанец, — смеясь, заявил он. — Может быть, потому, что моя мать была майорканкой и в юности я проводил здесь много времени: все лето, каникулы, рождественские и новогодние праздники. Мне кажется, что остров таит в себе волшебство.

— А что именно делает майорканцев непохожими на испанцев? — спросила Марчелла.

Он задумался.

— Это непросто объяснить, не произведя при этом впечатления кичливости и стремления показать превосходство, — начал он. Он сдвинул брови, поигрывая красной жидкостью, налитой в бокале, поворачивая его то одной, то другой стороной.

— Мы — люди острова. Я думаю, мы спокойнее, уравновешеннее и в большей степени контролируем себя, чем испанцы. Всегда мы были более либеральными и шли немного впереди. Майорканцы весьма терпимо относятся к жизни и живут очень скромно.

— Да, — сказала она. — Я заметила, какие замечательные люди майорканцы. Официанты у меня в отеле всегда…

— Ну, это не майорканцы! — быстро перебил ее Санти. — Уверен, что я первый настоящий майорканец, которого ты встретила!

Марчелла удивленно подняла брови.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что в индустрии туризма заняты преимущественно испанцы с материка, — сказал он. — Майорканцы не заметны. Ты могла их видеть в их магазинах. Но большинство из них профессионалы и работают в банках или конторах или же врачами или юристами. Семьи продавали свои земли, когда тридцать лет назад начался строительный бум. Но они всегда оставляли себе свои дома и фруктовые сады, где продолжают спокойно жить.

Когда они двинулись обратно в Пальму, было уже больше десяти вечера.

— Ты проголодалась? — спросил он.

— Вовсе нет.

Вернувшись в город, он остановился на тихой улочке. Провел ее через входную дверь небольшого современного здания в отделанное мрамором фойе. В лифте он стоял рядом, но не прикасался. Так они поднялись на верхний этаж.

— На острове у меня два дома, — объяснил Санти, открывая дверь. — Дом в Дее на зиму закрыт и пустует. Мне хочется, чтобы ты побывала в нем, но это лучше сделать днем. Тут я останавливаюсь, когда приезжаю по делам.

Шаги эхом отзывались, когда они шли по белым каменным плитам. С любопытством Марчелла оглядывалась по сторонам. Она думала, что квартира Санти окажется сходной с теми тремя, где проводила ночи на этой неделе, может быть, немного почище. Но когда вспыхнул свет, она вскрикнула от изумления. Убранство комнаты говорило о вкусе и воспитании, беззвучно ответив на последние мучившие ее вопросы. Это было жилище человека, у которого было чему поучиться. А когда Санти поднял жалюзи белого цвета, распахнул двери на балкон и включил внешнее освещение, высветившее несколько плетеных из прутьев стульев и столиков, то Марчелла сглотнула комок, внезапно подкативший к горлу. Они вышли на балкон и стали смотреть на панораму раскинувшейся внизу Пальмы.

Вдали, на краю черной полосы моря, возвышался залитый огнями собор. Его белые шпили вонзались в темное ночное небо.

— Подумать только, в этом крохотном здании мы с тобой встретились, — сказала Марчелла, указывая на собор.

Санти скрылся на кухне, и до Марчеллы донесся звон бокалов и бутылок. Он вернулся с подносом, на котором стояли оливки, орехи и бутылка охлажденного вина. Пока Санти откупоривал бутылку, Марчелла рассматривала его комнату. Все было просто и без претензий. От огромных картин абстрактной живописи, висевших и прислоненных к стенам, исходил удивительный свет. Большинство картин были чисто абстрактными работами, хотя кое-где виднелись полотна с вольным изображением пейзажей, а на одном большом прекрасном холсте, исполненном в живых розовых и черных тонах, была изображена пальма, гнущаяся под натиском ветра.

Длинный диван, пара кресел, кофейный столик из стекла и два торшера завершали в общем-то аскетичное убранство комнаты. Причудливая коллекция небольших скульптурок, раковин, шлифованных камней и окаменелостей украшала развешанные по стенам полки. Центральную полку занимали книги по искусству и романы.

Марчелла, указав на картины, спросила:

— С этими художниками ты ведешь дела?

— Да, с большинством из них! Нравится?

Пока Санти разливал вино, она внимательно рассматривала каждую картину. Они вернулись в комнату, держа бокалы с вином.

— Они все мне нравятся! — рассмеялась Марчелла. — У тебя хороший вкус. Почему ты решил заняться картинами?

Санти улыбнулся:

— Передо мной стоял выбор: искусство или религия. А что бы предпочла ты? — рассмеявшись, ответил он. — Я решил, что искусство более религиозно, более духовно, чем церковь!

Марчелла с удивлением посмотрела на него.

— Ты всерьез подумывал о вступлении на религиозную стезю?

Он утвердительно кивнул:

— Когда я стал подрастать, родные начали поговаривать, что неплохо было бы иметь в семье священника. Отец работал на правительство Барселоны. Думаю, моя мать мечтала, чтобы я стал епископом. Мне же хотелось стать художником. Но для получения художественного образования в семье не было денег, поэтому я убедил себя, что религия мне подойдет. Когда я уже был готов вступить в лоно церкви, умерла моя тетя, завещав все свои земли мне — своему единственному племяннику. Землю я продал, оставив только дом в Дее. Так совершенно неожиданно я получил возможность изучать искусство в университете.

— Замечательно! — всплеснула руками Марчелла. Санти, соглашаясь с ней, кивнул:

— Затем, закончив курс обучения, я понял, что никакой я не художник. Но мне хотелось остаться в мире картин, поэтому я открыл художественную галерею.

— Где? — заинтересованно спросила Марчелла. — В Барселоне?

Он отпил глоток вина и вновь кивнул.

— В самой немодной ее части, — рассмеялся он, — но зато помещение светлое и довольно просторное. Чтобы основать галерею, пришлось много потрудиться. Признаюсь, что нет ничего более волнующего, чем открыть нового художника и создать ему репутацию и положение.

— Как тебе это удается? — спросила Марчелла.

— О, если я верю в художника, то могу быть достаточно убедительным, — улыбнулся Санти. — Теперь у нас в Испании появилось множество людей, желающих жить на широкую ногу. Многие из них начинают коллекционировать картины. Здесь и отели, банки, рестораны — короче, все те места, где могут понадобиться картины. Я также выставляю картины своих художников на художественной ярмарке в Мадриде.