Книга Рай Сатаны - Виктор Точинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В нужную палатку он буквально ворвался – не спрашивая разрешения, вообще никак не оповещая о своем намерении.
Ворвался – и немедленно оказался под прицелом огромного «дыродела». Точнее, он был под прицелом, еще когда подбегал, владелец оружия мог при нужде стрелять по невидимым мишеням, на звук, – и не промахиваться.
Без приглашения сюда не входили. Никто и никогда. Потому что за перегородкой находился рабочий кабинет Эфенди.
Даже ворвавшись всего лишь в тамбур, игравший роль приемной, Тарантул рисковал сразу же получить пулю. Вполне возможно, и получил бы, если бы в роли здешнего цербера выступал человек.
Но целился в Тарантула генавр. Скорость реакции этого существа, многократно увеличенная генными изменениями, позволяла давать противникам изрядную фору, ничем ни рискуя.
«Дыродел» опустился мгновенно. Генавр за непредставимо малый промежуток времени оценил обстановку, вычислил степень опасности, принял решение. Обольщаться не стоило. Поступок Тарантула был вопиющим нарушением всех формальных и неформальных запретов. Просто генавр счел, что сможет ликвидировать нарушение, не применяя оружия.
Но немедленно к ликвидации не приступил, иначе Тарантул находился бы уже в свободном полете… Мозг генавра явно решал сейчас более сложную задачу: в чем причины странного поведения гостя – и не кроются ли среди означенных причин потенциальные угрозы?
И здесь таился шанс… С такими задачами генавры справлялись значительно хуже.
– Там… – воскликнул Тарантул, – там… мон дье… там…
Он задыхался. Ему не хватало воздуха и слов. Он бурно жестикулировал обеими руками, и порой сжатое в правой оружие на доли секунды оказывалось направленным на генавра.
Зог не реагировал на эту направляемую на него пластмассовую игрушку, имитирующую пистолет, – сей объект давно (для генавра – давно, для остальных секунду-другую назад) опознан, идентифицирован и признан абсолютно безопасным.
Но и этим обольщаться не стоило. Даже выстрелом из боевого оружия генавра-охранника взять на расстоянии в два с половиной метра трудно: увернется от пули, рефлекторно отреагировав на вспышку выстрела. Без участия мозга – примерно так же, как нормальный человек отдергивает руку от горячего чайника. Только гораздо быстрее.
– Там… там… – задыхался Тарантул, приплясывая на месте и тыча рукой в полог. – Там…
– Профессор… – произнес Зог низким и словно со дна глубокой бочки раздающимся голосом.
И шагнул к выходу из палатки! В одной руке «дыродел», в другой поблескивает металлом здоровенный чемодан, настоящий носимый сейф…
Когда расстояние сократилось на два шага (что соответствовало трем шагам обычного человека), пластмассовый игрушечный пистолетик издал негромкий чпокающий звук, словно кто-то раздавил пальцами шарик баблпака.
На таком расстоянии не могла спасти даже феноменальная реакция генавра. Да и вспышки не было, работал пистолетик на сжатом воздухе.
Гигант не закончил очередной шаг. Нога, обутая в ботинок черт знает какого, но огромного размера, повисла в воздухе.
Одной порции курарина-би хватает, чтобы надежно парализовать все мышцы, но Тарантул быстро нажал на спуск еще дважды. Не хотел рисковать, кто знает, какие резервы сопротивляемости заложены в мутировавший организм, электрошок и нервнопаралитические газы на генавров почти не действуют, даже в смертельных для людей дозах…
Зог покачнулся и начал падать. Медленно. Как столетнее дерево. Как рушащаяся башня.
Тарантул подхватил, замедлил падение, не позволил грохнуться.
Генавр еще жил. Легкие, сердце, да вообще всё парализовано, – но он жил! Из полуоткрытого рта слышался слабый-слабый клекот. Зрачки неподвижных глаз расширились – внизу, у пола, было значительно темнее.
Тарантул не стал дожидаться смерти поверженного великана. Натянул длинные латексные перчатки, вынул спрятанный под комбинезоном инструмент, поименованный в каталоге как «пила ампутационная листовая», приставил к неохватному запястью. Зажмурился было, но усилием воли заставил себя широко распахнуть глаза.
Полотно ножовки скользнуло по коже, сначала легко, по касательной, но зубья тут же зацепились, впились, чуть замедлились…
Тарантул поморщился, увидев на своем рукаве, выше перчатки, маленькое красное пятнышко. Он ненавидел грязную работу.
Абдулла-хаджи, седьмой и любимый мюрид Учителя праведных Абу-Нагиля, стоял у ледяной стены, разделявшей два мира. Позади была Макка ал-Мукаррама, и Абдулла-хаджи даже затылком чувствовал исходящие оттуда свет и тепло. Впереди лежал мир, погрязший во тьме и насилии, утонувший в черном море грехов, отчаянно нуждающийся в свете истины.
Абдулла (тогда еще не хаджи) оказался у врат Святого Города год назад, и это были недобрые дни: нечестивые псы, карматы Абу-Тагира, незадолго до того ворвались в город, сея смерть и разрушения, а самое главное – уходя, забрали аль-хаджар аль-асвад, Черный камень Каабы, главную святыню мусульман. Кааба оделась в белый траурный саван…
Он мечтал вступить на путь мудрости, на путь праведных. Пришлось отложить и вернуться на путь меча.
Был поход, страшный поход через раскаленную пустыню, до самого Бахрейна, – и долгий кровавый штурм карматской твердыни.
Абдулла никогда не задумывался, как сумела армия праведных добраться посуху до островного Бахрейна, как в ней оказались не только вертолеты и бэтээры, сражавшиеся бок о бок с верблюжьей кавалерией, но и старые боевые товарищи: Муха, Носорог, Маленький Чаки, другие, – одни из них давно погибли, другие никогда не были мусульманами…
Не важно. Главное, что они победили, что святыня триумфально вернулась в Святой Город.
Начались месяцы ученичества, прикосновения к светлой мудрости… И конечно же, был хадж, одна из главных обязанностей любого мусульманина, глупо оказаться волею судьбы в Святом Городе и не совершить все полагающиеся обряды, и он совершил, и с гордостью надел зеленую чалму и белоснежную галабею.
Теперь пришло время не брать, а отдавать. Делиться светом с погибающими во тьме.
– Возьми меч Солнца и меч Луны, Абдулла, – произнес Учитель глубоким и звучным голосом. – И пусть рука твоя будет тверда, но не жестока, а сердце полно силы, но не злобы.
– Да, Учитель, – сказал Абдулла-хаджи, с поклоном принимая клинки.
Поправил чалму, одернул галабею, – и двинулся к миру, ожидающему света. Длинная лестница вела вниз, ступени ее светились изнутри и казались сделанными из янтаря. Абдулла-хаджи шагнул на них и начал спуск.
– Да благословит Аллах тебя и путь твой! – прозвучало вслед напутствие Учителя.
Человек, которого Абдулла-хаджи знал как мудреца и Учителя праведных, Абу-Нагиля, а сержант Багиров – как приказчика Игната, внимательно следил за спуском грязного оборванца по ледяному обрыву. Соскальзывая, отчаянно цепляясь за малейшие неровности, тот добрался до части перерезанного троса, державшейся на вбитом в лед костыле, ухватился… Все в порядке, теперь не упадет.
