Книга Танец королей и воров - Л. Дж. Эндрюс

на подвеску с рунами, которой Тор покачивал возле его лица. Вален пихнул меня под ребра.

– Алексий – такое имя Сол и Тор выбрали для мальчика.

– Алексий. Мне нравится. Звучит почти как Ари.

Вален усмехнулся.

– Да. Почти. – Он остановился, пройдя половину причала. – Ари. Я хотел кое-что с тобой обсудить.

– Ну так обсуждай. Я всегда к услугам твоих причуд, если только они не станут более утомительными или надоедливыми или я буду занят чем-то другим. Тогда я, собственно, проигнорирую тебя безо всяких угрызений совести.

– Я надеялся, что ты вернешься на Юг, чтобы приглядывать за Гуннаром, пока идет подготовка к обетам.

– Не как посол?

– Ты всегда мой посол, но с Бракеном на троне поддерживать мир с Южным королевством будет гораздо проще, чем могло бы быть. – Вален взглянул на драккар, на котором плыла Херья. – Она тревожится. Как и все мы. Позади много суматошных лет, и я знаю, что нам всем будет спокойнее, если ты будешь рядом с Гуннаром во время подготовки. Ты единственный, кто не связан со мной обетами или кровью, кому я так доверяю.

Боги. Боги. Все боги.

Каждое слово пронзало ту штуку у меня в груди. Я так долго был один, пока не появились Вален и Элиза Ферус. Да, я был окружен мятежниками, но всегда был как-то от них отделен. Сам по себе.

Осознание, что мои уважение и любовь к ним взаимны, на несколько вдохов лишили меня всякой способности говорить.

В итоге я лишь кивнул и сказал:

– Сочту за честь.

Вален хлопнул меня по плечу, но улыбка его была невеселой.

– Есть что-то еще?

Его темные глаза обратились к кораблю, на котором поплыву я. Мои внутренности опутало острым, колючим терновником. Сага уже взошла на борт со связанными запястьями. Она стояла у форштевня, позволяя морскому бризу швырять ее темные волосы ей в лицо.

Глаза ее были закрыты, и меня бесило, как сильно мне хотелось знать, о чем она думала.

– Я знаю, каково это, быть в рабстве, Ари.

Из всего, что Вален мог сказать, никакие слова не ранили бы меня так глубоко, как напоминание о том, что мои друзья страдали от многовековой пытки.

– Мне что, стоило позволить ей умереть?

Вален протяжно вздохнул:

– Бывали дни, когда я жалел о том, что меня не казнили.

– Боги. – Я запустил пальцы в волосы, в груди закипало раздражение. – Не то чтобы я собирался проклясть эту женщину так, как прокляли тебя.

– А что ты будешь с ней делать?

– Я… я не знаю. Заставлю сапоги мне полировать. Приносить мне теплое молоко, когда не смогу уснуть. Может, она будет расчесывать мне волосы.

– Ты пытаешься шутить. Ты всегда так делаешь, когда нервничаешь, – сказал Вален, понимающе улыбаясь. Я взял свои слова обратно. Я больше не любил своего короля как брата. Вален удерживал мой беспокойный взгляд. – Ты один из лучших мужчин, кого я знаю, Ари.

– О, ты оговорился. Ты, верно, хотел сказал, что я единственный лучший мужчина, кого ты знаешь.

– Я лишь говорю, что не хотел бы видеть, как горечь и твоя собственная ненависть превращают тебя в кого-то, кем ты не являешься.

– И что это должно означать?

– Я знаю, ты не все нам рассказываешь. Может, какие-то раны, что нанесла тебе жизнь? Страхи? Я не знаю, но знаю, что тебе эта женщина безразлична. – Вален вновь взглянул на Сагу. – Я лишь прошу, чтобы мой друг не стал жестоким хозяином, облегчающим собственную боль, причиняя страдание другому.

С главного корабля Халвара прогудел бараний рог.

– Напиши нам, когда доберешься до Юга, скажи, что ты цел. Скоро увидимся на обетах. – Вален привлек меня к себе, обнимая.

– Я приеду к ребенку, – сказал я севшим голосом. – В смысле, приеду посмотреть на своего нового принца или принцессу. Заботься о своей жене, а то ведь я могу ее украсть.

Вален рассмеялся:

– Все желания и потребности этой женщины будут удовлетворены. Береги моего племянника, и, может, мы назовем нашего ребенка Ари.

– Правда?

– Нет. – Вален подмигнул и оставил меня садиться на драккар поменьше, направляющийся к Южным морям.

Я взошел на борт, всячески избегая зоны возле форштевня. Я командовал на этом корабле и отдавал приказы стражникам Бракена на маршруте, которым мы должны были возвращаться. Фрей и Аксель всегда путешествовали со мной и, так же, как и я, нашли на Юге некоторое утешение.

Мне нравилось, что рядом есть два знакомых лица. Фрей был со мной еще с тех пор, как мы познакомились, будучи молодыми мятежниками, таящимися в Северных лачугах. Я считал нас друзьями, но ни Фрей, ни его брат никогда особо не просили меня рассказать о себе, не то что Элиза или Вален. Не то что Малин с Кейзом.

Это, наверное, обязательное для королей и королев качество. Совать свой нос куда не надо.

– Мы готовы, Ари, – сказал Фрей.

Я кивнул ему, чтобы он поднимал парус, и обхватил одной рукой ахтерштевень с головой дракона, вдыхая резкий морской воздух.

Еще одна война выиграна. Очередные враги отправлены в пекло.

Ниалла Грима казнил его же брат после того, как Вален поиграл в короля и согласился на это. Было что-то приятное в том, что Лука получил свою месть. Мне поведали, как пострадала его возлюбленная и что Ниалл сделал, дабы разлучить их маленькую семью. Этот человек заслуживал того, чтобы каждую чешуйку его кожи медленно отдирали от тела.

От жестокостей Ниалла Грима во рту остался кислый привкус, а коль скоро меня преследовали многочисленные воспоминания, с окончания битвы спал я очень мало.

Я глубоко вдохнул через нос, пытаясь отыскать хоть какую-то беззаботную радость оттого, что мы выжили и впереди у нас лишь светлые дни, но в венах бурлило беспокойство. Словно клочок тьмы все равно оставался под поверхностью победы.

Я буду издалека приглядывать за Гуннаром. Принц два года прожил Кривом. Он был вполне способен перерезать кому-нибудь глотку, но я приду на подмогу, если потребуется. А тем временем я планировал повнимательнее присмотреться к Королеве Астрид.

Она играла в жестокие игры, и я ей не доверял. А теперь благодаря Бракену мне приходилось думать еще и о том, что делать со своей новой крепостной, прикованной ко мне на необозримое будущее.

Ее предательство, тот факт, что она встала на сторону Астрид, ножом вскрыл мою грудь и избил сердце до состояния кровавого, полного горечи месива.

Все пекло, я даже не знал, почему мне не все равно. Разве что внутри меня таилось неосознанное желание понять Сагу. Узнать, почему она казалась бесстрастной и холодной, но глаза ее полны усталости и тревоги за других.

У меня имелись секреты. Но я был уверен, что и у нее тоже.

Однако была у моего беспокойства и другая причина.

Стиснув челюсти, я порылся в кармане и достал мятый клочок пергамента, полученный от Калисты. Слова преследовали меня